В июньском номере журнала был опубликован «разговор на равных» между писателем Л. Симкиным и ученым-историком Г. Костырченко, в котором последний поведал об одном из исторических «мифов» — готовившейся Сталиным депортации советских евреев. Считая миф о депортации «производным от слухов и домыслов, возникших в атмосфере леденящего страха, сгустившейся над советским еврейством в последние годы жизни Сталина», ученый высказал ряд соображений, которые я не мог обойти вниманием, причины будут понятны далее.
Читайте также:
Геннадий Костырченко: «В советском публичной пространстве слово «евреи» почти не звучало»
Доктор юридических наук, писатель Лев Симкин задал доктору исторических наук, исследователю советской политики и национальных отношений Геннадию Костырченко давно мучившие его еврейские вопросы: готовил ли Сталин депортацию, просили ли евреи выслать их в Сибирь, за что убили Михоэлса, почему евреи Андропов и Примаков активно действовали против своих соплеменников, был ли антисемитом Солженицын и кто мешал Брежневу открыть еврейские школы и театры
Костырченко сообщает читателям о своей «острой полемике с апологетами этого мифа, среди которых были как идеалисты, искренне убежденные в его реальности, так и циничные фальсификаторы, готовые ради, так сказать, благой цели пуститься во все тяжкие». Непосредственно после этих слов Костырченко рассказывает, возможно, не знакомому с данной темой читателю о своем «наиболее неприятном столкновении на этой почве» с давно уже покойным историком, профессором Яковом Яковлевичем Этингером (приемным сыном первого арестованного по «делу врачей» кардиолога Я. Г. Этингера), который произвел на него болезненное впечатление загадочной, а на самом деле вымышленной, по мнению Костырченко, историей о получении и наличии у него в руках экземпляра письма, содержащего обращение «Ко всем евреям Советского Союза», — «печально знаменитого коллективного обращения к Сталину группы видных советских деятелей еврейского происхождения, каявшихся в начале 1953 года за преступления кремлевских врачей и просивших выслать всех соплеменников в Сибирь, чтобы тяжким трудом искупить там вину перед русским народом».
Таким образом, Костырченко вынес на суд читателей ряд следующих суждений и утверждений:
1. Депортация евреев — миф.
2. У этого мифа есть апологеты-идеалисты
(в материале не приведено ни одной фамилии).
3. У этого мифа есть апологеты — циничные фальсификаторы, единственным из которых назван профессор Этингер Я. Я., обвиненный автором в мистификации и плагиате, установление коих «окончательно убедило Костырченко в нереальности депортационной версии».
Первые два суждения не сильно меня впечатлили и не заставили бы взять ручку и бумагу, однако последнее я пропустить не мог. Так случилось, что профессор Яков Яковлевич Этингер — мой родной отец. Он не принимал в жизни сына никакого участия. До 2007 года я видел его всего три раза (дважды в детском саду и перед уходом на службу в армию), но потом, помогая еврейским благотворительным организациям, случайно узнал, что отец болен, и до последнего дня его жизни, выпавшего на 9 Ава 2014 года, я выполнял обязанности, которыми еврейская религия наделяет сына по отношению к отцу. Я похоронил его по установленным правилам, хотя он как абсолютно нерелигиозный человек, наверное, был бы против этого. Какие-то добрые дела я делал и продолжаю делать в его память, для поднятия его души, ибо даже Костырченко отмечает, что отец «серьезно пострадал» — оказавшись сначала в Лефортовской тюрьме и затем в лагере, не считая времени, проведенного в Минском гетто, где был повешен его родной отец, погибла мать и откуда он сам был чудом спасен няней. Отец публично никогда не говорил и не писал о моем существовании, поэтому Костырченко не представлял себе, что кто-то может вступиться за покойного, полемика с которым в подобном тоне вряд ли может быть признаком наличия необходимых человеческих и профессиональных качеств настоящего ученого. В отличие от Костырченко отец не позволял себе такого — я следил за его публикациями. Поэтому я не мог не написать в память об отце…
Итак, суждение первое.
Несколько лет назад я наткнулся на одну американскую книгу о библейской археологии и был поражен найденными артефактами и научными объяснениями, подтверждающими, как мне представлялось, события нашей далекой истории. Однако мой раввин со снисходительной улыбкой заметил, что это его совершенно не удивляет и не меняет представления об истории, поскольку евреи верят в истинность (аутентичность) текста Танаха. Я тогда подумал: а ведь что может быть лучшим доказательством, скажем, Исхода евреев из Египта, чем одинаковый во всех общинах мира текст пасхальной агады и порядок проведения седера, соблюдаемый сотни веков подряд? Разделяемая миллионами версия, миф? Но еврейские религиозные «мифы», как известно, никогда не приукрашивали народ и его царей, что само по себе свидетельствует об их достоверности. Факт Исхода евреев из Египта я бы назвал «юридическим фактом», ведь даже светская власть в лице президента России это подтверждает в ежегодном обращении — поздравлении российских евреев с Исходом и праздником свободы. Конечно, это не аргумент, особенно по мнению Костырченко, ведь нет ни единого достоверного, стопроцентного доказательства Исхода, например, сохранившегося у ныне живущих потомков глав колен Израиля видеоархива о пересечении евреями Красного моря… Хорошо, что Костырченко не египтолог, наверняка доказательством недостоверности факта Исхода явилось бы отсутствие найденных на берегах Красного моря остатков лошадиных подков конницы фараона. Конечно, число сторонников депортационной версии невелико в сравнении с отмечающими праздник опресноков, но в целом это все достойные и уважаемые люди, которых чуть позже, однако, уместно отметить, — даже студенты истфаков прекрасно знают, что профессиональный историк в своих исследованиях не может ссылаться только на документы, потому как, если бы исторические исследования писались исключительно на основании документов, историографии как науки не было бы вообще. Настоящий историк использует и мемуары, свидетельства современников, переписку людей между собой и дает оценку предмету исследования во всей совокупности.
Почему Костырченко не нашел в архивах документов, прямо легитимирующих депортацию? Весьма вероятно, что плохо искал, мало времени потратил (не представил достоверные доказательства того, что, как он пишет, годами сидел в архивах, а не эпизодически или время от времени туда заходил) и уж точно прошерстил не все существующие архивы, ибо его предположения о вероятности подобных документов в конкретных хранилищах не более чем предположения. Вы хотите факты о том, что планировавшаяся депортация не миф, — «их есть у меня».
Например, у вождя народов был успешный опыт депортации — чеченцев и ингушей в Казахстан и Киргизию в 1944 году, в ходе которой было выселено не менее полумиллиона человек, из них более 123 тысяч погибли. В том же году депортировали крымских татар на основании вымышленного предлога об их сотрудничестве Нет нужды говорить, что осуществлялась депортация силами НКВД по решению государственного комитета обороны за подписью Сталина… Я нигде не читал о том, что Сталин любил евреев больше чеченцев, ингушей или крымских татар. Есть слова Хрущёва на ХХ съезде КПСС — «это позорное «дело врачей» было создано Сталиным. У него не хватило времени, однако, довести его до конца (так как он себе этот конец представлял)» (И. Л. Гольдман. «Сталин должен был умереть». Стр. 85). Ю. Борев пишет о разговоре того же Хрущёва со Сталиным, в котором тот говорил о планируемой организации «народного выступления» против евреев во время их депортации в Сибирь, с тем, чтобы расправиться с ними. Хрущёв утверждал, что, по словам Сталина, «до места назначения должна была доехать лишь половина» (Борев Ю. «Сталиниада». Стр. 329—374, 376).
А. И. Микоян в своих воспоминаниях прямо писал о том, что «готовилось добровольнопринудительное выселение евреев из Москвы (А. И. Микоян. «Так было. Размышления о минувшем». М., 1999. Стр. 535, 536). Готовящаяся депортация евреев была еще в 1953 году удостоверена в израильском кнессете (Моссад не спал), когда открывавший дебаты по вопросу об антисемитизме в СССР председатель комиссии кнессета по иностранным делам и обороне Шломо Аргов заявил: «Нынешние подтасованные обвинения против еврейских врачей […] являются клеветой и влекут за собой возможное уничтожение двух миллионов евреев, находящихся под управлением Кремля» (И. Гарин. «Как в СССР готовились уничтожить евреев»). Наряду с моим отцом многие авторы делают ссылки на руководящих сотрудников ЦК КПСС и органов МГБ, отвечавших за организацию депортации евреев. Это можно легко погуглить. Любопытная подберется библиография.
Теперь суждение второе — несколько слов об апологетах-идеалистах и их «отличии» от моего отца. Здесь также внушительная подборка, начиная от А. И. Солженицына, который еще в «Архипелаге», то есть за двадцать лет до моего отца, отмечал, что «достоверно у нас ничего не узнать, ни сейчас, ни долго еще, но, по московским слухам, замысел был такой: кажется, он (Сталин) собирался устроить большое еврейское избиение, в начале марта «врачей–убийц» должны были на Красной площади повесить. Всколыхнутые патриоты (под руководством инструкторов) должны были кинуться в еврейский погром. И тогда правительство, великодушно спасая евреев от народного гнева, в ту же ночь выселяло их на Дальний Восток и в Сибирь (где бараки уже готовились)» (сноска 46 ко второй главе). Можно вспомнить писателя В. Каверина, говорившего о том же, академика А. Н. Яковлева, бывшего члена Политбюро ЦК КПСС, безусловно информированного и допущенного к самым секретным архивным материалам. В книге «По мощам и елей» он пишет: «В феврале 1953 года началась подготовка к массовой депортации евреев из Москвы и крупных промышленных центров в восточные районы страны» (Яковлев А. Н. «По мощам и елей». М., 1996. Стр. 108). Кстати, с Яковлевым А. Н. мой отец много лет работал вместе и, видимо, в отличие от Костырченко, сетовавшего на то, что, также работая с академиком, он не слышал от него версию о депортации, оказался более восприимчивым и внимательным слушателем. Любопытно, что многое из приведенного мною здесь содержится в неназванной, но цитируемой Костырченко в «разговоре на равных» книге отца, действительно вышедшей в свет в 2001 году, — «Это невозможно забыть». Костырченко, используя банальный прием вырывания из контекста только того, что нужно для обоснования своего утверждения, сознательно вводит в заблуждение читателя, что не достойно настоящего ученого, кредо которого должно быть в поиске истины, во всяком случае, меня так учила научный руководитель, выдающийся российский юрист, ученый и педагог, профессор Т. Е. Абова. Еще она меня учила аккуратному и уважительному отношению к коллегам по цеху и их трудам… Она бы мне не поверила, что можно полемизировать с покойным в форме, которую позволил себе Костырченко.
Суждение третье — главное
Позвольте спросить, уважаемый читатель, а какова или какова может быть та «благая цель», ради которой профессор Этингер, по словам Костырченко, пустился «во все тяжкие»? Любой ответ на этот вопрос будет носить если не спекулятивный, то уж точно предположительный характер из серии «логично предположить» — эту формулу часто использует в своих трудах педант Костырченко.
Хотелось бы спросить, а не сохранилась ли у него аудиозапись разговора с моим отцом, в котором он якобы просил ознакомиться с копией загадочно попавшего к отцу обращения к советским евреям и получил отказ? Возможный довод, что, дескать, журналист радио «Свобода» В. Тольц просил отца о том же (в сети я нашел этот разговор на троих), легко объясним: профессор Этингер понимал, что имевшийся у него (хорошо — возможно, имевшийся у него) документ попадет в руки Костырченко, который в отличие от моего отца, получившего заслуженное уважение в СССР и мире в качестве одного из ведущих специалистов-африканистов и специалистов по Ближнему Востоку, в моем понимании остается, в лучшем случае, лишь одним из хроникеров сталинских лет и который, как сейчас точно понятно, дал бы свою «взвешенную» и «добросовестную» оценку.
Беспардонным выглядит утверждение Костырченко о подделке (фальсификации) отцом письма-обращения к советским евреям особенно потому, что в книге «Это невозможно забыть» отец сразу же после приведенного текста письма–обращения сам указывает: «Очевидно, что это был один из вариантов письма. В нем отсутствовал призыв к правительству о выселении евреев, а как бы констатировалось, что решение о таком выселении уже принято и его надо выполнять…» (стр. 123).
Последнее утверждение — обвинение в плагиате, а именно, в том, что письмо-обращение к советским евреям содержит «огромные куски, буквально дословно воспроизводившие текст аналогичного обращения, сочиненного писателем В. Ерашовым для книги «Коридоры смерти», живописавшей «во всей красоте миф о депортации со всеми впечатляющими атрибутами в виде казней «врачей-вредителей» на Красной площади», видимо, было сделано Костырченко после бессонных ночей в архивах… Ничего общего. Всё это позволяет мне надеяться, что я поколебал, возможно, превратное мнение читателей журнала, сложившееся после «разговора на равных» об истории. А также надеяться на то, что Костырченко впредь не будет голословным и станет относиться как к историческим материалам, так и к их авторам более корректно.
Анатолий Яковлевич Клейменов,
адвокат, кандидат юридических наук,
член Ассоциации еврейского права (JLA)
