В то пятничное утро я возилась на кухне и одновременно слушала радио «Живой голос», популярное у религиозных евреев всех оттенков. Шла передача для женихов и невест, которую вел известный раввин.
— Рабби, — голос жениха дрожал от волнения и почтения к собеседнику, — я читал, что невесте следует устроить экзамен. Она должна показать, что умеет готовить.
— Нет, нет, — торопливо ответил раввин, — не надо устраивать никакого экзамена. Если вы нравитесь друг другу и ваши семьи нашли взаимопонимание, женитесь немедленно без всяких экзаменов. В наши дни везде полным-полно готовой еды, а научиться готовить не так трудно. Вот раньше…
Он говорил еще какое-то время, а я вспомнила Машу, мою институтскую однокашницу. Это так говорится — однокашница. Никакой каши мы не ели, потому что Маша умела готовить кое-что получше. Она вообще была очень старательна. Школу окончила с золотой медалью, хотя не отличалась блестящими способностями. И к молодым людям подходила со всем тщанием.
Нового знакомого она приглашала домой и обязательно кормила. Чудесным борщом, изобретательными салатами, пышными и нежными беляшами. Все это Маша готовила сама, о чем сообщала приятелю. На ее лбу высвечивалась надпись «хочу замуж», изрядно пугавшая не готового к браку студента. Маша надписи не замечала и очень удивлялась, почему молодые люди сбегают от нее к другим девчонкам.
Как-то я вошла в крохотную гостиную одной моей подружки, где проходила вечеринка. Парочки топтались между столом (шведским, разумеется) и окном. У окна, отделившись от общества тюлевой занавеской, сидела Маша. Она рыдала. Это было хорошо видно, потому что в комнате горел свет, а за окном уже садилось солнце. Дмитрий, в которого было вложено немало чувств, борщей и беляшей, перетаптывался с паркетины на паркетину, обняв Региночку с экономфака МГУ. Видно, они танцевали уже не первый танец, потому что Маша поняла: ее бросили. Регина, сия величавая и небрежная законодательница двушек-хрущевок, всем своим видом показывала: не очень-то и хотелось. Если сейчас ты пригласишь Машу или Наташу, у меня за тобой в очереди еще трое. Регина была не так красива, как Маша, и совсем не умела готовить. Но она знала себе цену и не суетилась.
После рыданий по Дмитрию были рыдания по Володе, потом — страсти по Васе. На пятом курсе Маша вышла замуж, но скоро развелась, будучи на девятом месяце беременности. Наступили девяностые. Я уехала в Израиль и надолго потеряла из виду институтских подружек.
Недавно мы с Машей нашли друг друга в «Одноклассниках». В девяностые годы, будучи матерью-одиночкой, она получила второе высшее и стала работать в московском отделении крупной международной компании. Старательность вывела ее на самый верх: теперь она заместитель гендиректора этой компании. У нее молодой муж, но разница в возрасте не видна — Маша, по отзывам подруг, выглядит на пятнадцать лет моложе своего возраста, так что взрослый сын кажется ее братом. Маша купила две квартиры в Москве: одну себе, другую родителям.
— Недавно я видела Дмитрия, а потом, представь себе, Володю и Васю, — рассказала она. — Дмитрий женился на Регине, а потом долго разводился со скандалом. Он замкнулся в себе, обрюзг и ненавидит весь мир. Володя спился. Вася работает, но еле-еле сводит концы с концами и похож на обломок прежнего человека. Характеры ужасные у всех троих. Я посмотрела и сказала себе: «Вот, Мария, от чего тебя Б-г уберег. Скажи Ему спасибо».
Не печальтесь, девушки, если вы не умеете готовить или, наоборот, готовите слишком хорошо.
