Евгений Финкель: «В рейтинге военной цензуры мы на уровне «ситроена»

— Как называется ваша должность? Редактор израильского филиала NEWSru?

Это не филиал. Мы дружим, но не являемся подчиненной структурой. В 2005 году был запущен проект NEWSru.co.il, он изначально был задуман как самостоятельный ресурс. У нас разная редакционная политика, местами разный дизайн, разные подходы. Московские коллеги из NEWSru.com в большей степени интеграторы новостей, а у нас довольно много информации, которую мы добываем самостоятельно. Это связано с тем, что в Израиле нет новостных агентств, в отличие от России.

— Новостных агентств нет, а какая-то специфическая «израильская журналистика» есть?

Израиль просто меньше. Чем Россия, чем Китай, чем Соединенные Штаты. Поэтому в Израиле ньюсмейкер априори доступнее. Это распространяется на любой серьезный ресурс, независимо от того, на каком языке он создается. Мы можем достучаться до политика, до пресс-службы Армии обороны Израиля и так далее, чего в РФ с негосударственными СМИ давно не происходит или происходит очень ограниченно.

Что же касается специфики, наша аудитория традиционно смещена вправо. Есть настроения, которые мы не разделяем, но учитываем.

— В чем это заключается? Не будете публиковать сообщения о «преступлениях израильской военщины»?

Мы учитываем специфику, когда выбираем терминологию для подачи информации и выбираем комментаторов. Я не обращусь за комментарием о событиях, происходящих на границе Газы, к организаторам беспорядков, хотя могу. NEWSru.co.il будет подавать эту информацию с израильской стороны. Но мы гораздо в меньшей степени выглядим как ура-патриотический ресурс, чем любое онлайн-СМИ в Газе.

— Сделаю отступление: как нашему общинному журналу найти самобытность, учитывая отсутствие выхода на ньюсмейкеров уровня президента РФ и министров? Возможен ли полноценный еврейский журнал?

Думаю, что возможен. Очень часто в соцсетях и других местах я встречаю человеческие истории, которые мне самому хотелось бы пересказать. Мы их упустили, потому что смотрим на события как бы издалека. Издание, которое пишет про жизнь общины и людей внутри нее, может быть интересным. Каждая человеческая история уникальна. Я бы делал акцент на семейных историях и чем-то подобном.

— У вас есть и интервью с ньюсмейкерами. В канун выборов ваш журналист Габи Вольфсон достучался до лидеров практически всех партий, представленных в кнессете. Как возник этот проект? Вам надоело, пользуясь вашей же терминологией, работать агрегаторами?

Еще в декабре 2005 года, когда запустили сайт, передо мной была поставлена задача разговаривать со всеми значимыми людьми в стране. Тем самым наш ресурс должен был отличаться от всего, что выходило в Израиле на русском. На тот момент русскоязычные СМИ преимущественно разговаривали с русскоязычными политиками и не очень тревожили ивритоязычных. 

Телеканал RTVI, который был нашим информационным партнером, помог с координатами людей, через которых можно добывать значимых политиков, а потом мы освоились сами.

Накануне выборов проблем вообще не возникает. Хотя, например, есть ультрарелигиозные партии «Яхадут ха-Тора» и ШАС, с которыми разговаривать сложно. В конце концов Габи Вольфсону удалось пробить брешь в стене «Яхадут ха-Тора», получилось прекрасное интервью с депутатом Моше Гафни. А вот лидер ШАС Арье Дери категорически отказался с нами разговаривать.

— Почему?

Причина не объясняется. На арабские партии сложно выйти. Хотя с лидером Объединенного списка Айманом Удэ, и не только с ним, интервью были. Со всеми остальными контакт налажен. Отказы мы получаем очень редко. Например, от пресс-службы премьер-министра в период между выборами, если этот период долгий. Тогда премьер-министр забывает про русскоязычные СМИ, за исключением нескольких общих вопросов, которые ему задают раз в год перед телекамерой.

Интересы журналистов и горе людей

— Как выглядит ваша аудитория? Посещают ли сайт за пределами Израиля?

Где-то 75% — это русскоязычные израильтяне. На втором месте — США, Россия переместилась на третье место, а за ней идет Украина. Дело в том, что «Яндекс.Новости», которые для многих служат стартовой страницей, после изменения алгоритма перестали выводить зарубежные сайты в топ. А специально бороться за зарубежную аудиторию у нас особого резона нет.

— Израильская аудитория — это кто? Люди, которые еще — или всё еще — не выучили иврит?

Израильскую аудиторию мы неоднократно исследовали, она в массе своей двуязычна. Когда речь идет о чтении новостей, язык не принципиален. Важно, кто более оперативен, чья подача больше устраивает, у кого меньше ошибок. У русскоязычных жителей Израиля есть выбор. Это у ивритоязычного читателя зачастую выбора нет: на горе сидят два больших ресурса, Ynet и Walla, и картина не особо меняется.

— Ближний Восток — это арабский, фарси и иврит. У вас есть переводчики с этих языков?

У нас вообще нет переводчиков, у нас все умеют всё. Более-менее. Мы мониторим ресурсы на арабском, на фарси, на турецком тоже. За Ближний Восток у нас отвечает Павел Вигдорчик. Я тоже иногда занимаюсь мониторингом. Буквы знаю, в состоянии понять, о чём идет речь. Это самая интересная часть нашей работы, по крайней мере, моей личной. Это то, что могут запросто упустить ивритоязычные коллеги. И, скорее всего, упустят прочие русскоязычные ресурсы.

— Как выглядят средства массовой информации на арабском языке?

Они похожи на российские сайты начала 2000-х, и дизайном, и подачей. В основном арабские СМИ так или иначе ангажированы. Будь то ресурсы типа «Аль-Манар», «Ан-Нур», за которыми стоит «Хезболла», или мониторинговая организация SOHR, которая зависит от саудовских спонсоров. Мы всё это учитываем.

Понятно, что зачастую невозможно представить объективную картину происходящего в Ираке, Сирии или Ливане. Мы примерно знаем, кому можно доверять и в каких вопросах. Например, Палестинский информационный центр, созданный террористической организацией ХАМАС, в определенных темах очень достоверен.

Они перестали скрывать имена погибших террористов. Обрушился туннель, погибли пять боевиков, через полчаса есть все пять имен. Парадоксальным образом они многому учатся у пресс-службы Армии обороны Израиля. А вот, скажем, телеканалу «Аль-Манар» доверять крайне сложно. Они такие специальные ребята, которые сделают всё, чтобы заморочить голову прежде всего ливанской аудитории. Ощущение, что они не представляют себе, что их сайт читают в Тель-Авиве, и веселятся по поводу очередной явной лжи.

— В Израиле существует такое ведомство, как военная цензура. Многие считают ее недемократическим пережитком прошлого, потому что еврейскому государству эта структура перешла по наследству от британских властей, больших любителей контролировать колониальные СМИ. Как вы относитесь к цензорам в мундирах?

Однажды к нам пришла большая делегация во главе с подполковником. Было много симпатичных девушек. И главный объяснил, что все израильские интернет-ресурсы в смысле нарушения правил военной цензуры он делит по шкале от «запорожца» до «феррари». NEWSru.co.il в его рейтинге — где-то на уровне «ситроена».

Методы военной цензуры немного устарели, но я за то, чтобы оставались определенные этические нормы. Скажем, не публиковать имена раненых, тем более погибших, — до тех пор, пока на это нет разрешения. Мы не знаем, а военная цензура знает, уведомили ли всех близких. Понятно, что здесь интересы СМИ отходят совершенно на третий план. На первый план выходит горе людей. В этом смысле я за военную цензуру.

Я не против военной цензуры, когда они скрывают какие-то важные секреты. Но я не очень понимаю, зачем нужна военная цензура, когда в западных СМИ выходит некая информация, и ее все уже обсуждают, в том числе и в Израиле. А военная цензура говорит: нет, это запрещено, если вы у себя что-то опубликуете, пойдете под суд.

— Однозначно — под суд? Никаких лазеек озвучить то, что уже озвучено на Западе, нет?

Есть разные уровни запретов. Есть категорический запрет, когда ты вообще ничего не можешь. Есть запрет общего свойства: можно ссылаться на иностранные СМИ, но нельзя делать утверждения от своего лица, даже на уровне заголовка. Предположим, канал «Аль-Арабия» заявил, что израильские самолеты нанесли удар по Тегерану. Нельзя написать в заголовке «Самолеты Армии обороны Израиля нанесли удар по Тегерану», только «По утверждению канала «Аль-Арабия»…» и так далее.

Рекламный пирог не растет

— У вас на сайте нет возможности комментировать заметки, поэтому предполагаю, что критические отзывы поступают в виде писем. Что не нравится вашим читателям?

Нам 14 лет, за это время нас в чём только не обвиняли: что мы левые, что мы правые, русофобы, антисемиты. Читатель настолько разный. А читатель-комментатор — это вообще особая категория людей. Когда его что-то раздражает, он использует терминологию «джинса» или «фейк». Худшее, что с нами может произойти, как с любым другим СМИ, — это потеря доверия лояльной аудитории. А пишут всякое. Мое любимое обращение начиналось так: «Заголовком этого письма я хотел бы всколыхнуть здравые мысли ученых!»

— Предположим, что из России в Израиль прибыл молодой и перспективный журналист. Вы возьмете его стажером или скажете: «Не трать время, учи иврит»?

Таких разговоров было множество. Мы сотрудничали с программой МАСА и, надеюсь, будем сотрудничать в будущем. Одна из таких стажеров проработала в нашей редакции многие годы, сейчас переходит в другую компанию. Но в общем и целом, проблематично брать на работу человека, не прошедшего израильскую армию и не окончившего университет в Израиле. Несмотря на опыт работы в российских или украинских СМИ.

Сужу по себе: огрехи в русском языке я замечу, а в том, что касается огрехов фактологических, я слабее многих коллег, потому что они, в отличие от меня, служили здесь в армии, учились здесь в вузах, они в большей степени израильтяне, чем я, лучше владеют ивритом. Брать кого-то на работу, кто в меньшей степени израильтянин, чем я, — означало бы брать на себя ответственность за возможные ошибки, которые могу не заметить.

— Учитывая не самые лучезарные перспективы израильского русскоязычного рынка.

Один телеканал, пара радиостанций, пять-шесть информационных сайтов. Вообще не осталось газет. Зачем свою жизнь связывать со сферой, которая не имеет перспектив роста? Период стагнации очевиден, рекламный пирог на русском языке не растет.

— Хорошо, тогда как журналисту из предыдущего вопроса в кратчайшие сроки овладеть ивритом, и не только разговорным, но и газетным?

После ульпана надо идти работать туда, где говорят на иврите, и поначалу не стесняться своего чудовищного языка. А газеты в Израиле самые разные. «Гаарец», газета для думающих людей, как она себя позиционирует, — это более сложный язык. «Исраэль хайом» вполне доступна выпускнику ульпана уровня «гимел». 

Если же мы говорим о новостях, любая новостная лента укладывается в 1.000, а может, и в 500 слов. Чего-то не знаете — проверьте в словаре.

Главное — не пихать весь текст в «Google Переводчик». Попытайтесь прочитать заметку целиком и уяснить общий смысл. Это точно так же, как с математикой. Когда ребенок сразу лезет за ответом на последнюю страницу задачника — это одно. Если он решит задачу самостоятельно, а потом сверится с решением — это принципиально другое.

— Это в плане понимания прочитанного. Что бы вы рекомендовали слушать и смотреть?

Поначалу — сводки новостей. Новости на любом языке стараются подавать внятно. Я обычно слушаю радиостанцию «Галей ЦАХАЛ» или «Кан Бет».

— Сейчас в соцсетях идут баталии между представителями алии 90-х и нынешней «новой качественной алией». Есть ли принципиальная разница между теми и этими?

Сужу по себе — раньше ехали, основываясь на рассказах друзей. Полной информацией об Израиле они, точнее мы, не владели. Сейчас приезжают люди, которые знают, куда они едут. Весной 2017 года мы провели вместе с институтом PORI (Public Opinion Research of Israel) большое исследование алии последних четырех лет. Многое зависит от того, откуда человек приехал.

Говорить про «новую качественную алию» как единое множество я бы не стал. Зачастую мы судим о всех ее представителях по людям, приехавшим из Москвы, Питера, Киева. Они отличаются от основной массы приехавших информированностью. Мы выяснили, что те, кто приезжают из столиц, почти не смотрят телевизор, черпая информацию из интернета. Уроженцы периферийных городов и провинции, включая юг и восток России, восток Украины, за исключением крупных городов, в большей степени потребляют новости пассивно, из телевизора. Их политические взгляды разнятся. Столичные люди уходят в леволиберальную сторону, а нестоличные голосуют так же, как алия 90-х.

— На семейных посиделках врачей расспрашивают о болячках. Каково приходится новостнику?

Страна у нас жутко политизированная, где бы я ни оказался, со мной начинают говорить о происходящем в Израиле и за его пределами. С грустью вспоминаю те времена, когда меня звали с гитарой, и я должен был что-то петь. Хотя это тоже утомляло. Даже приходя к любимому папе, живущему по соседству, часто ловлю себя на том, что мы опять скатились к обсуждению политических событий. Что поделать, такая профессия.

— Может, стоит заранее приходить с гитарой? Репертуар небось расширился за четверть века.

После того как в 1998 году погиб мой друг Лёва Брагинский, я гитару в руки почти не беру. За редчайшим исключением, один-два раза в год. Никакого обновления репертуара. Круг моих интересов остался на уровне джаза и любимых авторов, в основном, поющих по-русски.

— Что вы читаете в свободное время?

Уж точно не новости. В последнее время я читаю почему-то очень печальные тексты. Я перечитал всего Рубена Гальего. Причем параллельно с романом «Дом, в котором…», написанным Мариам Петросян. Тексты Гальего оказались абсолютно моими и для меня. А фантасмагория, созданная Мариам Петросян, оставила меня почти равнодушным.

— Напоследок — вы физик или лирик? Человек слов или цифр?

Это искусственное разделение. Я поступал в физтех, хотя должен был поступать в гуманитарный вуз. Но попасть туда я не смог бы, скорее всего. Да и пытаться не хотелось, потому что очень не хотелось унижения. Сложнее тебя унизить, когда ты какие-то формулы пишешь, чем когда ты излагаешь мысли по поводу того или иного. Почти в каждом из нас есть и физик, и лирик, и трудоголик, и лентяй. Трудно взвесить, сколько в тебе того или иного. jm