Инна Вайсман: «Когда бизнес поставлен на рельсы, становится неинтересно»

Кто-то занимается благотворительностью, потому что много зарабатывает. У Инны Вайсман подход обратный: «Благотворительные проекты для меня дополнительная мотивация больше заработать, потому что тогда я и помочь смогу больше».

Я поняла, как все друг друга жрут

— Расскажите о своем детстве. Соблюдались ли у вас в семье еврейские традиции?

Я родилась в Саратове в еврейской семье. У меня и мама, и папа, и бабушки, и дедушки евреи. Основной проводник в мир традиции — бабушка по маминой линии. Ее деды были раввинами. Бабушка в шаббат ничего не делала, никуда не ездила, свет не включала. Не ела свинину. Заранее готовилась к праздникам: на Песах у нас была фаршированная рыба, цимес, маца, всё как положено. Но без фанатизма: я училась в светской школе, а по воскресеньям ходила в синагогу, принадлежавшую литвакам (в Саратове их две, вторая — «Хабад Любавич»). Там было много разной самодеятельности — я пела в еврейском хоре, мы ставили спектакли, ездили на гастроли. Всё это мне очень нравилось.

Для меня всегда было нормой, что как более успешная семья мы должны помогать людям, которые нуждаются в помощи. Даже когда возможностей у нас было немного, каждый месяц мы с бабушкой ходили к одному человеку в синагоге — Михаилу Лазаревичу Эрману, который собирал деньги на помощь неимущим. Бедными мы никогда не были, но и богато жили не всегда, однако всегда кому-то помогали.

— Кем хотели стать после школы?

Одно время актрисой. Но у меня всегда очень хорошо было с математикой, и родители, занимавшиеся бизнесом, начали меня ориентировать в ту же сторону. В итоге мне захотелось зарабатывать деньги, и я поняла, что я человек действия, не хочу учить роли. Поступила на мехмат Саратовского государственного университета и окончила его с красным дипломом. Родители хотели отправить меня в Москву, но я была домашним ребенком, привязанным к семье. Моя жизнь меня устраивала, я думала: чужой город, друзей там нет — не поеду. Тогда казалось, что Москва очень далеко.

— И как из домашнего ребенка получилась бизнес-леди?

Я очень благодарна своему университету и факультету. Тот период был не столько про знания, сколько про воспитание подхода к делу. Я очень тщательно готовилась к экзаменам. Переставала гулять с друзьями, аккуратно переписывала лекции, распределяла всё по дням. Даже изобрела свою методику запоминания: не зубрила, а старалась вдуматься в каждую формулу, для этого переписывала все лекции, распределяла по темам и письменно уже учила предмет. Потому что, если преподаватели видят, что студент знает теорию, ему начинают сразу давать практические задания.

В результате всех этих стараний я решила: если уж столько сил трачу на подготовку к экзамену, получить четыре будет слишком обидно. Как говорится, пробегу лишнюю милю, зато с высокой долей вероятности получу отличный результат. Чаще всего я уверенно сдавала на пять, иногда просто везло. Но везет ведь тоже только тем, кто везет. С тех пор я больше нигде и никогда не училась в вузе: слишком свежи воспоминания о том, как было тяжело.

— Как же попали в Москву?

Первый раз приехала на практику в университете. Мой родственник был финансовым директором Mirax Group и взял меня в финансовый отдел. Разговор выглядел так: «С математикой хорошо?» — «Хорошо». — «Английским владеешь?» — «Свободно». — «Платить тебе надо?» — «Не надо». — «Приезжай».

Я провела в Mirax три месяца, дипломную работу писала на тему оценки недвижимости. Та стажировка мне очень много дала. Я поняла, что такое корпорация, что такое российская компания, как там всё устроено и как все друг друга жрут. Тогда еще было кризисное время — 2008 год: сокращения, задержки зарплаты. В общем, я поняла, что корпоративная культура — вообще не мое. У меня подход «работать не на процесс, а на результат», а в корпорации все наслаждаются процессом от зарплаты до зарплаты. И интригами.

Я вернулась, получила свой красный диплом. Сам собой напрашивался вариант пойти работать к родителям в их компанию по дистрибуции лекарств. Очень не хотелось: у меня папа человек старой закалки, довольно авторитарный. Да и жизнь в Саратове особо не прельщала, и медицина, как тогда казалось, была мне не близка. Но подумала: что я теряю? Если есть корова, которая приносит молоко, надо ее доить. Начала с зарплаты 15 тысяч рублей. Работала помощником, потом аналитиком. Занималась всем понемножку: взялась за IT, мы построили структуру, переключилась на кадры… Очень быстро поняла, как это всё работает… и разочаровалась.

— Почему?

У меня было юношеское представление, что бизнес — это очень круто: люди что-то делают, придумывают, получают за это деньги! Все оказалось скучнее и прозаичнее. Полгода-год я провозилась со структурой, сделала всё, что могла. А дальше началась текучка и операционка. Захотелось развития, смены обстановки.

Что называется, бойся своих желаний: через год я встретила будущего мужа. Он приехал к нам на переговоры из Москвы. Довольно быстро сделал мне предложение, я согласилась, замаячил переезд. Параллельно по работе пришла идея открыть филиал в Москве и расширять бизнес. А потом еще и дочка родилась. Когда хочешь всего и сразу, и получаешь всё и сразу. Как я всё это выдержала, сейчас не очень хорошо понимаю, но как-то всё сложилось.

Потом была масса проблем: меня ждал развод, на работе тоже было очень непросто. Тем не менее сейчас мы хорошо себя чувствуем на рынке, работаем по всей России, имеем эксклюзивные контракты на приборы для роботической хирургии в области ортопедии и урологии. Не могу сказать, что у меня большой бизнес, но я его отстраиваю так, как мне нравится, занимаюсь только тем, что интересно.

— А что вам интересно?

Мне нравятся масштабные проекты со сложной техникой, и они у меня стали получаться. Вот на выставке познакомились с компанией из Силиконовой долины, которая производит роботов для замены крупных суставов. Теперь мы эксклюзивные представители роботизированной системы TSolution One в России. Мы сами зарегистрировали эту технологию в Росздравнадзоре, потому что представительства завода в стране нет. Когда я говорю, что без связей и подкупов зарегистрировала в Росздравнадзоре американскую сложную систему, люди раскрывают рты: нас уверяли, что это нереально. Но мне нравится прокладывать новые дороги. А когда всё поставлено на рельсы и надо просто выполнять важные, но нудные операционные задачи, становится неинтересно.

Потом у нас появился французский партнер, тоже роботическая система для лечения рака простаты. С ними договориться было уже проще. Понятно, что это не был путь, устланный лепестками роз, но я довольна результатом. Продаж пока немного, мы в начале пути: получили регистрационное удостоверение в 2019 году. Это уже другой уровень развития компании и мой личный. Когда продаешь-покупаешь, творчества в этом процессе мало. А если дело касается нового продукта, всё иначе. Ты должен понять, нужен ли он рынку, очаровать западных партнеров и подписать контракт. Кто твои папа-мама, их не волнует: ты должен обладать харизмой, профессионализмом, командой.

Зачем в больнице современное искусство

— Вы занимаетесь проектами под ключ, от разработки дизайн-проекта клиники до подбора оборудования, исполнения и даже декораторского проекта. Как так получилось?

Однажды крупный заказчик попросил не только поставить оборудование по списку, но и сделать дизайн-проект корпуса частной больницы. Раньше мы таким не занимались. Более того, мама всегда говорила, что я не творческий человек, и я в это верила. А тут передо мной поставили задачу и жесткие сроки. У них уже шла стройка, и нужно было одновременно думать и про разводку розеток, и про отделочные материалы. Я до этого в жизни ничего не строила! Но было очень интересно.

Конечно, страшно тоже было. Позвонила знакомому семейному дизайнеру, начали работать, не знаю как — всё получилось! Было очень сложно и страшно. Но я, как тогда, при сдаче экзамена, сказала себе: либо отлично, либо никак. Я благодарна тому первому клиенту. Да, кому-то деньги достаются просто, а мне постоянно с какими-то сложностями. Зато благодаря им я расту как специалист. Сейчас как раз развиваются специальности на стыке областей — не чистая медицина и не чистый дизайн. Я вижу в этом большую перспективу. У крупных сетей медицинских центров свои отделы закупок, они держат штат, а проекты помельче вынуждены отдельно привлекать плиточников, отдельно поставщиков оборудования, отдельно дизайнеров и потом сидеть всё склеивать сами. Мы предлагаем готовую услугу, и, хотя цены у нас чуть дороже, она пользуется спросом. Нас уже рекомендуют.

— Немного странно слышать о дизайн-проекте медицинского центра. В больнице разве важен декор?

В России лишь сейчас появляется понимание, что больница — это не только стены и кровати. Вот я просто не хочу сотрудничать с одним известным онкоцентром, настолько там мрачная и ужасающая атмосфера. В Израиле в клиниках висит современное искусство. В «Ассуте» стоит рояль в лобби. Я была в университетской клинике в Америке — там патио и лобби, как в гостинице. Бытие определяет сознание: в красивой обстановке и лечение проходит эффективнее. Я с радостью вижу, что в России уже многие частные и даже государственные клиники работают над визуальным рядом. Зайдите в корпус «Хадассы» в Сколково — там очень приятно, можно задержаться и с удовольствием попить кофе.

Мы сейчас оснащаем под ключ учебно-лабораторный корпус медицинского вуза. Дизайн разработали бесплатно, я считаю это нашей социальной функцией. А главное, я развиваю в себе творческое начало. Оно во мне проснулось и теперь уравновешивает рациональное. Оказывается, у меня есть вкус, я могу понять, что заказчику нужно. Не претендую на то, чтобы называться дизайнером, но посредником быть однозначно могу.

— Часто бываете в Израиле?

У меня там полсемьи живет по линии папы: тетя с дядей, двое их детей, 10 внуков. Бабушка еще жива, ей 93 года. Она прошла Холокост, была в украинском гетто. Первый раз я в Израиль приехала еще в школе. Сначала очень понравилось, а потом поняла, что это Восток: свои законы, немножко другой менталитет. Мне ближе европейская культура. В Израиле прекрасный климат, люди отличные, еда вкусная, шикарные медицина и безопасность, но жить там я не хочу, по крайней мере сейчас.

— А где хотите, если не в Москве?

Мне очень нравится Нью-Йорк. Пять лет назад я начала туда летать по работе минимум два-три раза в год. Возможно, Америка меня еще ждет впереди. Не обязательно это будет переезд по бизнесу, я могу и замуж выйти. Возможностей масса у каждого человека, надо просто иметь упорство, спрашивать себя, чего ты хочешь, и честно отвечать. И всегда идти не по самому простому пути.

Люди добрые

— Вы занимаетесь благотворительностью в общине, состоите в клубе SOLOMON.help. В какой момент вы пришли в общину?

После развода у меня был сложный период. Я думала: с кем же мне общаться? Решила идти туда, куда обычно идут люди в сложной жизненной ситуации: в моем случае — в синагогу. Случайно нашла в интернете бизнес-клуб SOLOMON, отправила заявку. Сходила на мероприятие, которое проводил раввин Алекс Артовский, оно мне очень помогло. Но постеснялась заговорить с ребятами и так ни с кем не познакомилась.

В итоге мы все-таки встретились с Денисом Гуревичем. Он сказал: «Мы существуем на пожертвования. Хотите быть с нами — участвуйте в жизни еврейской общины. Готовы?» Я ответила: «Конечно, давайте реквизиты». И с тех пор ни разу нашу договоренность не нарушила, какие бы ни были времена. Денис рассказал, что клуб поддерживает еврейский детский дом и школу-интернат «Месивта», еще есть программа для пожилых людей. Я сказала, что мне ближе тема с детьми. Стала приобщать дочку, она дарила детдому свои игрушки. Первый раз еле-еле от себя оторвала, а сейчас уже сама говорит: «Это отвези детям». Я очень рада.

Теперь SOLOMON — большая составляющая моей жизни, в первую очередь духовная. Меня несколько раз приглашали к раввину Берлу Лазару на шаббат, я осталась под большим впечатлением. Недавно сама позвала подругу на Пурим в Жуковку, и первое, что она сказала: «У вас настолько добрые люди! Я таких, да еще в таком количестве, давно не видела». Здесь люди близки мне по духу, мне с ними хорошо. Встречаемся в основном по праздникам, иногда по шаббатам, кроме того, в клубе есть деловые мероприятия. Это не принято афишировать, но скажу, что за то время, что я здесь, смогла расширить свою благотворительную деятельность.

— Вы можете сформулировать, зачем занимаетесь благотворительностью? Вы же деловой рациональный человек, наверняка руководствуетесь не только эмоциями.

Это просто мой образ жизни, с детства. Я всегда отвечала в семье за цдаку в плане передачи денег, так что привычка сформировалась с ранних лет. Папа всегда учил помогать тем, кто вокруг. Если вижу человека, которому нужна помощь, конечно, не буду спрашивать, еврей он или нет, — просто по возможности помогу. Если у моего сотрудника сложная ситуация, я не боюсь дать ему лишний раз заработать побольше, или поощрить его, или оплатить лечение. Или бывает, что клиника купила прибор и забыла заказать к нему ноутбук, без которого он не работает. По контракту я ничего не должна, но всегда покупаю необходимое. Я так лучше себя чувствую: и жертвую эти деньги с удовольствием, и заново зарабатываю с удовольствием. У меня и люди похожие работают. Мы не святые, прибыль и выручку отслеживаем, но общая жизненная философия вот такая. В соответствии с ней и бизнес строю.

Понимаете, в итоге ведь чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Смотрите: вроде и год кризисный, и у заказчиков с бюджетами плохо — а раз! — случайная встреча, новый проект. Это тоже благословение. Получаешь большое удовлетворение, когда видишь, что не лишнее купил, а детскую площадку сделал, и дети там каждый день играют.