Иван Гончаренко: «Мы хотим, чтобы евреи диаспоры приобщились к еврейской жизни»

Мечта прабабушки

— На вашем посту, как я понимаю, предшественников не было.

Это должность действительно новая. До этого момента у «Таглита» не было официального представителя по маркетингу, который бы находился в странах СНГ. Соответствующую идею озвучивали давно, но реализовали ее только в этом году.

— С какими целями?

Во-первых, «Таглит» и его исполнительный директор Гиди Марк видят в СНГ огромный потенциал. Здесь есть немало людей, которые пока не имеют связи с Израилем. Наша программа может быть очень полезна. На данный момент в рамках «Таглита» мы привезли более 500 000 человек, из них почти 50 000 — жители СНГ. В отличие от других стран, таких как Америка, где евреи активно задействованы в жизни еврейской общины, в странах бывшего Советского Союза ситуация иная. На постсоветском пространстве люди, которые не посещают еврейские организации, слабо знают о «Таглите», да и о самой общине. Мы хотели бы изменить это положение.

Моя функция — быть адресом для различных организаций в СНГ, еврейских и нееврейских, которые хотели бы развивать совместные проекты, сотрудничать с нами. Мы получили десятки предложений сотрудничества в сфере образования, проведения общих мероприятий. Все предложения такого рода «Таглит» тщательно рассматривает.

— А вторая цель?

Конечно же, мощная рекламная кампания в СНГ. Опять же эта кампания нацелена на людей, которые о нас не знают и о которых не знаем мы. Когда я работал посланником организации «Гилель» в США, как-то раз окликнул студентку: «Остановитесь! Мы предлагаем бесплатную поездку в Израиль!» Она извиняющимся тоном сообщила: «Я не еврейка, у меня только мама еврейка». Думаю, похожие ситуации имеют место и в СНГ.

Еще одна цель, не менее важная: понять, что нужно еврейской молодежи в России и СНГ. Что они хотели бы увидеть в Израиле? Какое расписание должно быть выстроено, чтобы участникам было интересно? К примеру, мы знаем, что в наше время очень важна бизнес-составляющая. Поэтому этим летом будет открыт Центр предпринимательства «Таглита»», который будет работать в помещении Международной биржи в Тель-Авиве. По сути, это будет музей израильского стартапа, где в том числе израильские основатели стартапов будут встречаться с ребятами и делиться опытом. 

— Помимо «Таглита» существуют и другие похожие проекты. Например, программа «Маса», участники которой проходят в Израиле стажировку. Чем вы отличаетесь от конкурентов?

Необходимо пояснить, что цель проекта «Таглит» — это не репатриация. Мы хотим, чтобы молодые евреи, живущие в диаспоре, поняли жизнь современного Израиля и приобщились к еврейской жизни. Мы не занимаемся политикой, не говорим, каких мнений надо придерживаться.

Когда меня спрашивают, какие задачи ставит перед собой «Таглит», я привожу пример прабабушки. Я родом из Николаева, ходил там в еврейскую школу, до сих пор в хороших отношениях с местным раввином Шаломом Готлибом. Семья прабабушки погибла в Николаеве во время Катастрофы. Дома у них были талиты, они соблюдали традиции, молились в направлении Иерусалима. И у них были мечты. 

Современная молодежь эти мечты подрастеряла. А «Таглит» как бы говорит: «Это место, Израиль, было важно для ваших дедушек и бабушек. Что вы будете с этим делать, зависит от вас. Наша цель — показать, что вы часть народа с богатой историей».

Вычислить террориста по запаху

— Когда лично вы узнали о «Таглите»?

Восемь лет тому назад. Я был солдатом, служил в кинологическом подразделении «Окец», был командиром. Началась очередная война в Газе. Я вернулся после одной из боевых операций страшно уставшим и голодным. Меня вызвали: «Тут проходит программа «Таглит», русскоязычных солдат-участников мало. Присоединяйся». В каждой группе «Таглита» на определенном этапе проходят встречи с израильскими солдатами и студентами. Солдаты представляют самих себя, знакомятся, также участвуют в программе. Кстати, мои лучшие друзья — именно из тех «Таглитов», до сих пор мы поддерживаем связь.

Было немало смешных моментов. Помню последний день — девочка из Москвы подходит: «Иван, ты вроде умный парень, а почему ты вместо того, чтобы учиться в вузе, пошел в армию?» Пришлось объяснить, что у нас все идут в армию, а в университет поступают потом, с умом это не связано.

— Давайте поговорим о вашей биографии подробнее. Николаев, еврейская школа, что дальше?

Встал вопрос о репатриации в рамках программы «Наале». Я посоветовался с раввином Шаломом Готлибом и уехал в Израиль. Учился в школе «Кфар-Ситрин», это религиозное заведение. С его директором Алексом Пручанским мы по сей день в хороших отношениях, он был одним из моих лучших учителей. Именно тогда началась моя жизнь, связанная с еврейством, с «Хабадом». Я по сей день каждое утро надеваю тфилин. Потом репатриировались мама и брат.

— В «Окец» вы пошли из любви к собакам?

Собаки — это важно, но самое важное, что «Окец» — это подразделение, которое идет первым, которое взаимодействует с другими военными частями. Мне это было очень важно.

Полтора года подготовки, было нелегко, но служба мне дала многое: я научился гораздо быстрее понимать других людей. Понять, почему и для чего мы находимся в Израиле. 

— Американская психолог Карен Прайор написала бестселлер о том, что воспитание людей не слишком сильно отличается от дрессировки собак. Вам полученные в кинологическом подразделении навыки помогли? Между людьми и собаками много общего?

У всех есть рефлексы. Да, нужно понять, какая цель у человека, в чем выражаются его желания. Когда ты можешь людям помочь, они к тебе лучше относятся. В дрессировке работает ровно тот же принцип. Ты чувствуешь собаку, понимаешь, чего ей не хватает. Собаки — уникальные существа, они могут по запаху узнать чувства человека. Когда собака врывается в дом, она по запаху способна отличить террориста от заложника.

— После демобилизации вы воспользовались советом девушки из «Таглита» и поступили, как все умные люди, в вуз?

Да. Я изучал международные отношения в Еврейском университете в Иерусалиме, был посланником «Сохнута» и «Гилеля» в американском университете «Вирджиния Тек». Моя последняя должность — стажер в ООН, я работал помощником израильского дипломата. 

— Вы могли и сами выстроить дипломатическую карьеру.

Нынешняя должность на данный момент кажется мне более важной. Важно видеть, что есть диаспора, за пределами Израиля живут евреи. Их мнение об Израиле передается и нееврейским кругам. Очень важно многому научиться у евреев диаспоры и показывать им, в свою очередь, что происходит у нас.

Для меня нынешняя должность — это, как говорят на иврите, «закрытие круга», логическое завершение процесса: сначала я был солдатом, который встречается с участниками программы, затем работал в США, организовывал группы «Таглита». Благодаря «Таглиту» даже я решил учиться в Швеции, получил там степень магистра. У меня есть знакомые из Питера — участники «Таглита», с которыми я встречался после службы в армии. Они пригласили меня в Санкт-Петербург, а уже во время поездки предложили: «Швеция ж близко, поезжай, посмотришь». Я поехал на день и влюбился в эту страну. С годами, я познакомился с еврейской общиной Стокгольма, выучил шведский язык. Все это произошло благодаря «Таглиту» и благодаря образовавшейся связи между мной и евреями диаспоры.

— У вас так все просто выглядит — «взял и выучил шведский». Сколько языков вы знаете?

Русский, украинский, хорошо разговариваю по-арабски. Кроме международных отношений, я изучал Ближний Восток и арабский язык. В основном этим и занимался в ООН. Английский — один из обязательных в Израиле языков, куда же без него? 

— Что бы вы посоветовали нашим читателям, которые изучают иврит? Как овладеть языком максимально быстро?

Не думаю, что требуются какие-нибудь исключительные способности. Надо перебороть страх. Мы зачастую отвечаем за людей, которые сидят напротив или ходят по улице. И эти ответы, которые мы вкладываем в уста других, отталкивают нас от людей. Нужно не бояться выходить из дома и разговаривать с окружающими. Делать ошибки — вас же будут исправлять. Невозможно овладеть языком исключительно на уроках.

Шведский я выучил быстро, потому что мне этот язык нравится. Но у меня была проблема, ведь в массе своей шведы прекрасно владеют английским. Как только они видят иностранца, пытающегося связать по-шведски два слова, они переходят на английский. Поэтому я всегда говорил: «Мы в Швеции, давайте говорить по-шведски?» Они удивлялись.

— Что в этом смысле происходит в Израиле?

Тут люди приветливые, когда кто-нибудь пытается заговорить на иврите, ему помогают. Когда я вижу перед собой нового репатрианта, разговаривающего на иврите, я не перехожу на русский или английский. Я внимательно слушаю и отвечаю на иврите, потому что практика для новых граждан очень важна.

Евреи — «мы», а не «они»

— В наши дни Швеция, мягко говоря, не самое комфортное место для израильского гражданина. Вы это ощущали на себе лично?

Было очень тяжело на протяжении всей учебы. Многие курсы в университете несли антиизраильскую направленность, в особенности в отделе Ближнего Востока. Я попросил помощи МИД Израиля и нашего посла в Швеции, потому что с этим надо бороться. В Швеции активно работает движение BDS, выступающее за бойкот Израилю.

Самое опасное — это то, что нигде нельзя услышать израильскую точку зрения. Меня не беспокоит критика по отношению к Израилю, нормальные люди должны выслушивать разные мнения, но в Швеции мнение Израиля услышать просто негде. Я был единственным израильским студентом и наслушался антиизраильской пропаганды. Причем не на политическом уровне — там всерьез обсуждали, имеют ли евреи право на клочок земли. 

Но мне нравится Швеция, я знаю много тех, кто тепло относится к Израилю и евреям. Я не хочу строить свой образ жизни согласно тем, кто меня не любит. 

— Как «Таглит» влияет на участников программы?

Группа, которая приезжает, и группа, которая уезжает, — это совершенно разные люди. Однажды я привез группу к себе на базу. Мы показали им кладбище для собак, погибших во время военных операций. Ребята прониклись.

Когда участники «Таглита» в первый раз в жизни проводят шабат, посещают Стену Плача или встречают рассвет на Масаде — у многих на глаза наворачиваются слезы. Причем это касается не только евреев диаспоры, но и коренных израильтян, которые до того никогда не читали кидуш над вином. В конце одной из программ опять же одного парня спросили: «Что изменилось в твоей жизни благодаря “Таглиту”?» Он ответил: «Теперь, когда я использую слово “евреи”, мне хочется сказать “мы”, а не “они”».

— Кроме серьезных моментов, были и забавные?

Конечно. Как-то раз участники «Таглита», которые приехали зимой, спросили гида: «А почему мы не идем купаться?» Тот ответил, что холодно, градусов 15 тепла. Россияне засмеялись.

— А потом?

Им выбили специальное разрешение. Весь Тель-Авив с восторгом смотрел на туристов, плескавшихся в холодной воде. У Стены Плача некоторые удивляются: «А почему она такая маленькая?» Всегда отвечаю: «Она не маленькая, она скромная».

— Ваш послужной список впечатляет. В особенности на фоне разговоров о том, что над выходцами из СНГ навис непробиваемый израильский «стеклянный потолок». В вашем случае его не было?

Я никогда не чувствовал ущемления из-за того, что родился в Советском Союзе. Наоборот, мне оказывали помощь и поддержку со всех сторон. Мы очень часто пытаемся найти плохое. А когда ищешь, обязательно находишь. У меня этого не случалось. Более того, я вижу много умных и талантливых выходцев из СНГ, которые работают на ведущих должностях, развивают израильский бизнес, создают СМИ.

— А по самоощущению вы кто? 

Я был на конференции в Стокгольме. Огромный стол, много евреев. Участников попросили представиться. Один говорит: «Я реформист». Второй сказал, что он хабадник. Третий — «Я из «Гилеля». Когда очередь дошла до меня, я назвал свое имя и сказал: «Я еврей». 

— Где и кем вы видите себя через 10 лет? Какие планы на жизнь у вас лично и у организации, которую вы представляете?

С 2009 года я был организатором «Таглита», возил группы из Америки, продвигал маркетинг, был рекрутером. Для меня «Таглит» — это то, что изменило мою жизнь. Поэтому я хочу видеть «Таглит» процветающим и работать в этой структуре и через 10 лет. Хочу, чтобы в СНГ о «Таглите» знали не меньше, чем знают в США.