Александр Аронов: «Наша главная задача — избавить доверителя от проблем»

— Александр, расскажи, в какой момент пришло ощущение, что ты «дорос» до собственной юрфирмы?

Дорос до собственной фирмы, когда понял, что не хочу зависеть от воли работодателя и его настроения. Когда осознал, что уровень моих профессиональных знаний стал интересен не только моему руководству, но еще и моим знакомым, а также слушателям программ, где я читал лекции. Еще один важный фактор, что в моей семье все предприниматели, поэтому чувство независимости меня манило. Да и хотелось уже создать что-то свое, в то время я не видел иных альтернатив для своего дальнейшего профессионального развития.

— Когда оканчивал МГЮА, то уже понимал, что рано или поздно создашь свою юрфирму?

В тот момент даже не думал об этом, если честно.

— Читал, что партнерская команда «Аронов и Партнеры» начала формироваться, когда ты получал дополнительное образование в НИУ ВШЭ. Как так вышло?

Оттуда действительно я пригласил немало людей. Мне нужны были профессионалы, а в «Вышке» у нас подобралась отличная группа. Все хотели развиваться, и это оказался не просто нетворкинг, а получение реальных знаний. Люди были все разные, но интересные. Мы поддерживали связь со многими слушателями и руководителями программы. Когда решил создавать юридический бизнес, пригласил всех, кого считал достойным для совместного долгого пути. Понимал сразу, что будет нелегко.

— Про «нелегко» и тех, с кем было не по пути. Насколько тяжело оказалось расставаться с людьми?

Расставаться мне не тяжело. Я воспринимаю это как естественный процесс. Кто-то не рос у нас, но получил продвижение, выйдя за периметр. Кто-то сильно вырос у нас и решил идти по жизни самостоятельно. У каждого свои желания и амбиции.

— Сколько людей в твоей команде? Что самое сложное в управление таким коллективом юристов?

В команде 25 человек. Сложно бывает поговорить с каждым, а это необходимо.

— Замира, тебе задам не очень удобный вопрос. Ты — самый молодой представитель команды МКА «Аронов и Партнеры». Сложно в этой роли?

Замира Шадыева. В сотрудничестве очень важны общие ценности, а в этом мы с партнерами полностью совпали. Порядочность и преданность идеалам профессии для них не формальные слова, а часть идеологии. Мы все работаем, развиваемся в условиях полного доверия, уважения, наставничества и сотрудничества. Есть и создаются новые возможности, проекты, в которых происходит взаимный обмен информацией и опытом.

— Александр, вернемся к теме развития вашей адвокатской коллегии. Поощряешь ли ты формирование личного бренда у своих сотрудников? Это вообще скорее плюс для юрфирмы или нет?

Всегда выступаю за развитие личного бренда сотрудника. Считаю, что это путь к развитию в профессии, укреплению личных качеств. Одним словом, придает уверенности. И не только самим специалистам, но всей юрфирме. Для клиентов важно, чтобы в компании было много известных юристов и адвокатов.

— Когда ты понял, что все процессы внутри юрфирмы отлажены и небольшая лодочка превратилась в огромный корабль?

Это я понял только в 2020 году. Когда стал вспоминать, как всё начиналось, как формировалась команда, с кем нам оказалось не по пути, а кто с самого начала следовал нашим общим идеалам. Сейчас наш коллектив представляет собой большой и хорошо оснащенный корабль с 10 палубами.

Мы уже второй год являемся адвокатским образованием, которое прочно закрепилось в российском юридическом сообществе и в рейтингах лучших юридических фирм России. Да и за пандемийный год нам удалось значительно вырасти. Из топовых юрфирм к нам присоединились адвокаты по уголовным и гражданским делам. В качестве советников у нас лучшие отраслевые специалисты. Опять же, открыли новую практику — таможенное право. Сегодня наша география работы — практически вся Россия. В этом году мы судились более чем в 20 регионах.

— Знаю, что у вас был офис в портовом городе Новороссийске. Сейчас он продолжает работать? Не планируете расширяться по другим географическим направлениям?

У нас уже нет офиса в Новороссийске, зато есть партнеры во многих регионах России. Мы планируем расширяться в Москве. Сейчас активно развиваем уголовную практику, семейные споры, а это всё «бездонная бочка» в столице.

— Юрист сегодня — это во многом парт-нер по бизнесу для своего доверителя, а не простой исполнитель его поручений, как это было раньше. Можешь рассказать читателям на конкретном примере, какова сегодня истинная роль адвоката?

Адвокаты все разные, поэтому расскажу про подход нашей команды. У нас главная задача — избавить доверителя от проблем и сделать это быстро. Мы не растягиваем дела, а стараемся их завершить как можно раньше. И всегда выходим на переговоры с нашими оппонентами. При этом стараемся просчитать риски не только с точки зрения юридического консультанта, но и с позиции бизнеса, члена семьи. Таким образом, встаем на сторону нашего доверителя и работаем так, как хотели бы, чтобы трудились на нас. Учитывая наш уже значительный опыт, уделяем немало времени для общения с доверителями, оказываем им при необходимости даже психологическую помощь. Мы всегда рядом и всегда на связи. Я никогда не выключаю свой телефон, и наши доверители знают, что могут позвонить в любое время: и днем, и ночью.

— Еще одна тенденция нынешнего времени — корпоративные конфликты всё чаще пытаются решить не мирно в Арбитражном суде, а через уголовное дело и отправку своего делового партнера в СИЗО. Приходится на практике сталкиваться с подобным? Какой случай можешь рассказать?

Рассказать о своих проектах ничего не могу, так как это адвокатская тайна. Могу лишь сказать, что давление правоохранительных органов растет ежегодно. Мы ведем очень громкие уголовные процессы: где-то представляем потерпевших, где-то защищаем обвиняемых, где-то третьих лиц, чьи права затронуты. Из тех процессов, что сейчас на слуху, мы участвуем более чем в 50 % разбирательств.

— На фоне пандемии банкротится немало компаний. Александр, как эксперт в сфере банкротства, разъясни, когда директору компании в этот непростой период нужно идти и банкротить свою фирму? А когда всё же стоит продолжать вытаскивать ее из долгов?

Александр Ильин. В этой части, как и ранее — до пандемии, действуют достаточно формальные правила. Закон о банкротстве приводит ряд условий, при наступлении каждого из которых директор обязан заявить о банкротстве. Законодатель определил, что подобное заявление следует сделать «в кратчайший срок». Это цитата. В ней чувствуется идея: как увидел признаки банкротства своей компании — скорее объявляй об этом. Продолжительность «кратчайшего срока» составляет один месяц. Часто приходится видеть, как руководители не спешат выйти с заявлением о банкротстве. До последнего надеются, что смогут поправить дела. В общем, это рискованная игра. И мне кажется, что в условиях пандемии риск «нарваться» в дальнейшем на неприятные последствия из-за такого промедления только увеличивается.

— Проблем у бизнеса достаточно и без коронавирусных последствий. Павел, расскажи, с каким давлением государства приходится сталкиваться предпринимателям в последнее время? 

Павел Жигульский. Тезис президента о том, что «картельный сговор» сродни «убийству» и ответственность за него должна быть сурова и неотвратима, становится страшной реальностью для бизнеса. Всё больше возбуждается дел, как административных, так и уголовных. Штрафы огромным бременем ложатся на бизнес, не говоря уже о рисках уголовного преследования. В таких условиях для менеджмента и собственников не может быть допущений: «да мы всегда так работали» или «все так работают». Надо ежедневно уметь жить в быстро меняющейся правоприменительной практике, особенно если она направлена исключительно на пополнение бюджета. У собственников бизнеса есть повод призадуматься и пересмотреть подход к своей работе.

— Спорных ситуаций хватает и с недвижимостью. Именно эта отрасль — одна из твоих главных специализаций, Антон. Скажи, как изменилась специфика таких дел на фоне коронавируса?

Антон Емелин. Пандемия внесла значительные коррективы в такой группе споров, как аренда коммерческого недвижимого имущества, в связи с принятым новым федеральным законодательством. Очевидно, что пандемия привела к просрочкам по кредитам и «заставляет» кредиторов взыскивать долги за счет заложенных квартир и торговых помещений. И тут уже возникают вопросы. Если обращать взыскание на заложенное имущество, то по какой цене? А что делать должнику? Стоит ли уходить в банкротство? Тогда уже всё будет зависеть во многом от финансового управляющего. Традиционно мы выделяем в отдельную группу споры по разделу либо определению порядка пользования имуществом, находящимся в общей собственности (как совместной, так и долевой), такие споры идут вне зависимости от пандемии и являются сложными. Часто споры о правах на недвижимое имущество связаны с процедурой банкротства, их количество растет, несмотря на моратории на банкротство. Оспаривание сделок, в том числе в банкротстве, — это отдельное направление в практике. Изъятие недвижимого имущества для государственных нужд, споры по выкупу/приватизации недвижимости, споры о признании отсутствующим права на недвижимое имущество (о сносе самовольных построек), сохранение самовольных строений в административном порядке — всё это наш профиль, и мы делаем всё, чтобы защитить интересы наших доверителей в любое время, в том числе и в пандемию. 

— Александр, а разводов в последние годы стало больше? Умеют у нас граждане мирно разводиться и делить крупные активы хотя бы тут?

Александр Аронов. Разводов стало значительно больше. Бывают разные ситуации. К нам не приходят, когда нет спора. К нам идут, когда люди «не могут договориться». В нашей команде есть медиатор и психолог. Но порой доказывать свою позицию приходится только в суде. Самые чувствительные споры, эмоционально истощающие, — это семейные конфликты в различных диаспорах. Мы ведем большое количество разбирательств в еврейской диаспоре. Где перемешиваются и правовые законы, и религиозные. Всегда надо найти нужные слова, чтобы убедить стороны в необходимости искать баланс. Не могу не отметить, что очень часто мамы шантажируют отцов, используя детей. Мы и с этим научились справляться. Не буду рассказывать подробности, но в нашей практике есть дела, по итогу которых все стороны оказались довольны и даже стали друзьями. В семейных спорах всегда много обид и мало рационального. Эмоции перекрывают сознание, поэтому наша задача — предотвращать такие ситуации и не допустить ухудшения. В таких делах любой мир лучше.

— Учитывая твой большой опыт по таким спорам, скажи, на практике соблюдается реальное равенство прав отцов и матерей?

К сожалению, нет. Отцы и матери не равны в правах, и это большая проблема именно для пап, которые оказываются в ущемленном положении. Более того, такое неравенство заложено прямо в Конституции РФ. В ст. 38 указано, что под защитой государства находятся «материнство, детство и семья». В этой статье ничего не сказано про защиту отцовства. В измененной Конституции, с учетом поправок 2020 года, статья 72 (О вопросах совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации) дополнена пунктом, в котором упоминается «защита семьи, материнства, отцовства и детства…», но эта статья Конституции про то, какой орган государственной власти вправе принимать решения по данным вопросам, а не про защиту прав. Я считаю это неверным и несправедливым.

— Брачный контракт, наследственный договор — эти документы для богатых людей стали уже обязательными? Или многие до сих пор не считают важным их составлять? Можешь привести несколько аргументов, которые способны переубедить тех, кто откладывает такие вопросы в долгий ящик?

Брачный контракт — это все-таки не самый популярный способ для сохранения семейных уз. Многие люди даже с высшим юридическим образованием воспринимают его как элемент недоверия. Если до заключения брака супруги не стали подписывать такой контракт и не пытаются с его помощью вывести активы из-под удара, то подобный договор может стать причиной развода. Наше воспитание не позволяет воспринимать этот инструмент как современный способ выстраивания отношений в семье. Многие мои коллеги, специалисты в области семейного права, говорят про домашнее насилие, нарушение прав женщин и детей, про однополые браки. Про то, что девочек воспитывают в России не так, как мальчиков. Некоторые из этих тем более чем спорные. К сожалению, каждый видит перечисленные проблемы только с той стороны, с которой эта тема «на хайпе». Но все ситуации разные, и нет единого стандарта счастья. Семейные отношения — они ведь не только про имущество. Очень важно не путать «защиту прав» со «злоупотреблением правом». Исходя из того, что мы наблюдаем, практически во всех семейных спорах, где есть маленькие дети, мамы ими манипулируют. И ребенок, у которого всегда были прекрасные отношения с отцом, вдруг начинает общаться с ним сквозь призму маминой обиды. Важно помнить, что у ребенка есть право общаться с обоими родителями. Порой его бывает сложно реализовать без травмирования детской психики, к сожалению. Но и из этой ситуации мы всегда находим выход. Лично я никогда не рекомендую своим доверителям заключать брачные договоры. Мы консультируем по этому поводу, когда супруги сами приходят с таким запросом.

— Почему не рекомендуешь заключать брачные договоры?

Всё просто. Сам не заключал такой договор с женой.

— Виктория, с твоими коллегами мы сегодня уже немало поговорили про бракоразводные процессы. А из-за чего всё же чаще судятся бывшие супруги в нынешнее время?

Виктория Пинхасова. Разводы обычно сопряжены с разделом имущества, и это уже норма. Но тенденция последних лет — споры о детях! Супруги бьются страшным боем за своих детей, желая их воспитывать самостоятельно, без участия второго родителя. Такие баталии выходят за рамки судов. Решения по порядку общения или по определению места жительства ребенка могут исполняться годами. 

— Александр, каких дел больше у вашей коллегии? Читал недавно, что вы сопровождаете миллиардный кейс о тендере по проектированию петербургской подземки? Сколько таких крупных проектов вы готовы вести одновременно?

У нас сейчас много дел сразу в нескольких практиках: уголовное право, банкротство, разрешение споров, антимонопольное право, семейное и наследственное право, изъятие земель. Традиционно у нас много споров в медицинском праве, но не больше, чем в других. «Питерский кейс» далеко не самый крупный в нашей практике. Но дело сложное. Мы судились примерно год в первой инстанции и считаем, что суд принял единственно верное решение. Теперь надо закрепить успех в апелляции и кассации, а главное — добиться, чтобы доверитель продолжил работать дальше.

— Такие крупные проекты, которые есть у вас, всегда ведутся командами. Насколько сложно четко распределить роли в этом процессе? И по каким принципам обычно формируется юридический коллектив под крупный кейс, помимо обширных знаний в конкретной отрасли права?

Да, команды формируются всегда. Плюс традиционно есть один специалист, который критикует позицию команды и не участвует в обсуждении стратегии по делу. Таким образом, мы моделируем судебный процесс.

— Как пандемия отразилась на работе юрфирмы? Сложно было адаптироваться к новым реалиям — работать дома, судиться онлайн?

Пандемия, наоборот, предоставила новые возможности: позволила сэкономить средства и оптимизировать рабочие процессы. Да и практики у нас выросли, особенно уголовное право и семейное право.

— Виктория, давай немного поговорим о будущем. Какие услуги юристов будут особенно популярны в 2021 году?

Виктория Вагнер. События уходящего года безусловно не могут не дать свои плоды в 2021 году, в частности: большой рост заболеваний COVID-19, введение карантинных мер, мировой кризис, отсутствие какой-либо поддержки российского среднего бизнеса со стороны государства. Так, на мой взгляд, в нынешнем году наибольшей популярностью будут пользоваться услуги по сопровождению банкротства, по корпоративным и трудовым спорам, а также в сфере семейного и наследственного права.

— Александр, а ты чего ждешь от 2021 года?

Я каждый год жду новых свершений и достижений. Мы запустили четыре новых сервиса. Один объясняет, как действовать при изъятии недвижимости для государственных нужд. Второй касается помощи медицинским организациям, если против них подают иски по закону о защите прав потребителей. Третий — лайфхаки для фирм при возбуждении дел о заключении антиконкурентных соглашений. И последний — алгоритм действий при банкротстве. Планируем дальше развиваться и в качестве, и в количестве. В целом мы — традиционная многопрофильная юридическая фирма, у которой очень хороший уровень и есть возможности для роста. И их мы совершенно точно реализуем.

В феврале 2021 года МКА «Аронов и Партнеры» отмечает пятилетний юбилей, превратившись за это время из юридического бюро в коллегию адвокатов.