— Леонид Семенович, сделать из двухминутной встречи двух гениев целый спектакль и даже в своем роде притчу – смелая идея. Как она появилась?
Всё, что нестандартно, приходит в голову нестандартным людям, таким как Дмитрий Крымов. Это уже третий наш совместный проект после «Бесприданницы» и «Бориса». Все безумные идеи приходят в голову этого безумного человека. Я не знаю, что находится в этой голове, как оно там умещается и как ее не разрывает от гениальных идей. Что касается меня, мне давно не нравятся нормальные идеи. Мне интересно только то, что, на взгляд обычных людей, невозможно, неосуществимо и нереально. На самом деле только это и имеет смысл. Поэтому я сразу же принял Дмитрия Крымова со всеми его замыслами. Начиная с Крымовым, ты никогда не знаешь, что получится в конце. Эту загадку ты всё время пытаешься раскрыть и всё равно никогда до конца не раскроешь.
«Турандот» для Робермана
Леонид Роберман родился в Гомеле в 1955 году. Окончил Белорусский театрально-художественный институт в Минске и режиссерский факультет ГИТИСа в Москве. Работал в Мурманске, а также в Испании, Германии и Франции, а в 1996 году основал в Москве театральное агентство «Арт-Партнер XXI». Спектакли, выпущенные «Арт-Партнером», участвовали в международных фестивалях и получили такие театральные премии, как «Золотая маска» и «Хрустальная Турандот». Сам Роберман в 2018 году также был удостоен премии «Хрустальная Турандот» в специальной номинации «За создание уникального негосударственного театра».
— Как распределяются обязанности в вашем творческом союзе?
У нас нет четкого разделения обязанностей. Если в общих чертах, я реализую творческую идею, которая принадлежит Крымову. Он ее создает, разрабатывает, а моя задача – сделать так, чтобы она была полностью воплощена в жизнь, начиная от выбора артистов и заканчивая местом, где будем играть спектакль.
— Что самое сложное в этой работе?
Самое сложное – сам Крымов с его непредсказуемостью и необузданностью фантазий, высочайшая планка, которую он задает и которой нужно соответствовать. Для Крымова нет ничего невозможного: всё, что он задумал, должно быть воплощено, и точка. Если понадобилось, чтобы с цветка розы каждые 15 секунд отлетал лепесток и с металлическим стуком падал на пол, это надо сделать. И мы сделали – как ни странно, это оказалось не такой уж сложной задачей. Главное ‒ найти нужного человека, который подобное умеет и осуществит. С розой нам помог фокусник, очень хороший фокусник.
Подобные задачи у нас возникают каждый раз, и мы с ними справляемся. Как-то нужно было, чтобы в определенный момент на сцену вылетал ворон, делал круг и садился исполнителю на левое плечо – именно на левое, правое не годилось. Пришлось ворону выучить, где право, где лево. Нужно было в «Бесприданнице», чтобы, когда убивают Ларису, выстрелом ее подбросило на метр в воздух, – и это смогли. По большому счету технические проблемы не так уж сложны. В отличие от человеческих, отношенческих вопросов: они-то и есть по-настоящему сложные.
— Простым ли был выбор актеров?
Выбор был нетрудным. Сразу было понятно, что Чаплина может сыграть только Роза Хайруллина. В ней есть легкость исполнения, драматизм восприятия, клоунское начало – всё, что нужно для этой роли. Она в равной степени может играть и мужчин, и женщин; она дух может играть. Обычно актеры играют плоть, но не дух, а вот Роза – она может. На роль Михоэлса Дима выбрал Максима Виторгана. Я долго не верил в этот вариант, мне не хватало в Максиме объема личности. В какой-то момент я окончательно разуверился ‒ и именно тогда случилось чудо: на наших глазах Максим раскрылся, и мы увидели серьезного, большого драматического артиста. Впрочем, это было чудом для всех, кроме Крымова: он знал и ждал, что так случится.
Александра Кубанина на роль Сталина тоже пригласил Крымов, и теперь люди идут специально на него, потому что это замечательная работа, а Александр – открытие для театральной Москвы.
— В вас самом нашла отклик история о встрече двух мастеров театра ХХ века? Вы довольны тем, что получилось в итоге?
Как я могу не откликнуться на историю, связанную с Михоэлсом? Я ведь учился в Минске, где Михоэлса убили, уничтожили только за то, что он был евреем. Как на это можно было не откликнуться, когда всё мое детство прошло при закрытых форточках и дверях, потому что этажом сверху жил человек, доносивший на всех? Такой спектакль ‒ богоугодное дело, и сделать его тоже надо было богоугодно, а это непросто. Проект занял год нашей жизни. Это было осмысленное время, наполненное содержанием и работой, которая засчитывается. И я им доволен.
— Вы упомянули о закрытых форточках. Ваша семья соблюдала традиции? В то время это было непросто…
Семья была скорее светская. Хотя помню, что в праздники тайком приходил человек с бородой, которого я очень боялся. Мама с папой закрывались на кухне, потом мне приносили мацу. Приходы этого человека были для меня неприятными, потому что я не знал, что происходит, а когда не знаешь, возникает страх.
Я скорее стыдился всего, что связано со словами «еврей» и «религия». И в синагогу попал гораздо позже: меня привел Дима Фикс, замечательный режиссер, кинопродюсер и товарищ. Благодаря ему я понял и принял то, что связано с моими корнями и моей религией.
— Верите ли вы в историю, предложенную Дмитрием Крымовым? Была ли встреча Чаплина с Михоэлсом именно такой, какой режиссер ее рассказал?
Как прошла настоящая встреча Чаплина и Михоэлса, никто не знает. Но это не имеет значения. Были ли на свете Ромео и Джульетта, существовал ли Гамлет или всё это вымысел художника? Неважно. Важно, что за художник, каков его замысел, что он вложил в свой рассказ. Это гораздо важнее, чем реальность. Именно стараниями художника небольшая история обретает глобальное звучание.
Две минуты на двоих
Спектакль «Двое» основан на реальной истории встречи Чарли Чаплина и Соломона Михоэлса. Она произошла в 1943 году, когда Михоэлс как председатель Еврейского антифашистского комитета по поручению Сталина поехал в Америку, чтобы убедить состоятельных евреев жертвовать деньги на борьбу с фашизмом. Одним из жертвователей стал Чарли Чаплин. В реальности их встреча с Михоэлсом длилась всего пару минут, и никто не знает ее подробностей. Но режиссер Дмитрий Крымов уверен: этим людям было что сказать друг другу.
Сейчас «Двое» с аншлагами идут в пространстве Музея Москвы. Спектакль победил в конкурсе грантов «Событие» Российского еврейского конгресса.
История, которую мы рассказали, очень еврейская и в то же время общечеловеческая. Чаплин не был евреем, но, как и Михоэлс, одно время был изгоем, на какой-то период был лишен возможности творить. Еще неизвестно, что страшнее для художника – умереть или лишиться возможность служить своей музе. Мы плачем над человеческой судьбой вне зависимости от вероисповедания.
Сейчас мы организуем гастроли нашего спектакля в нескольких городах Америки, по которым проходила поездка Михоэлса в 1943 году. Уверены, что он будет интересен любому зрителю. На примере судьбы Михоэлса мы говорим об общечеловеческих ценностях.
