«Рассказывать в Москве об Исходе было для него Б-жественным откровением»

Памяти раввина Моше Шапиро

Глава ешивы «Торат-Хаим» раввин Моше Лебель вспоминает о недавно ушедшем раввине Моше Шапиро, легендарном преподавателе, человеке энциклопедических знаний. Чем отличается настоящий каббалист от самозванца, как расшифровывается BMW и что думал выдающийся талмудист о московской архитектуре.

О раввине Моше Шапиро нельзя рассказать «отдельные истории». Это была цельная и очень последовательная личность. Он никогда не выходил за рамки взятых на себя устоев. Он был бескомпромиссным человеком. У него ничего не было спонтанно. Все его действия всегда контролировались разумом.

Я слышал, что о раве Шапиро отзывались как о «принце Торы». Он не был принцем, он был царем. Еврейский народ традиционно поделен на разные группы со своими общими привычками, обычаями, нюансами. И он никогда не относил себя к конкретной группе. Однако на похороны раввина стеклось 3000–4000 человек, никак в других плоскостях друг с другом не пересекающихся, и каждый почитал его как личность. Вне всякой связи с общим знаменателем. Он сам при жизни относился с почетом ко всем, будь это ученик, продавец или уборщица в ешиве.

С точки зрения интеллектуальных способностей, рав Моше Шапиро был одним из самых выдающихся (если не самый выдающийся) в религиозном еврействе. У него была феноменальная память, и его общая эрудиция была поистине энциклопедической. При этом он все схватывал буквально на лету.

Отличить каббалиста от шарлатана

Одной из его излюбленных тем был приход Машиаха. Было видно, что он ею жил! Его вера, с одной стороны, была очень глубока, он был философом, но, с другой стороны, она была живой и очень эмоциональной. Хоть он и избегал проявлять чувства публично. Так, р. Шапиро очень долго и сосредоточенно молился, но почти никогда не раскачивался при молитве. Он был против выставления чувств напоказ. Такая форма служения Творцу. Возможно, поэтому ему была близка русская культура.

При этом он был ярым противником мессианской идеи определенных кругов и ярым противником разной «практической Каббалы» и ее представителей, всяких шарлатанов, вращающихся в Москве. Люди спрашивали его, как отличить истинного каббалиста от шарлатана. Р. Шапиро первым делом приводил следующее правило: если человек требует денег за свои услуги, бегите от него как от огня! 

Он сам принципиально избегал всякой личной выгоды. Настолько, что даже чашку чая, принесенную специально для него, он не брал! В ешиве он ел в столовой вместе с ребятами. Становился в очередь за порцией и брал себе сам. И никогда не просил денег, даже если нуждался. Для него это было делом принципа. Два года назад он сказал мне, что долги его учебных заведений составили 200 тысяч долларов. 

Такой человек, как он, с легкостью мог бы ее достать, обратившись к нужным людям. К нему же часто обращались различные бизнесмены. Один из богатейших религиозных евреев Зеев Вольфсон не делал ни шагу, предварительно не посоветовавшись с ним. Мудрость Торы позволяет давать советы во всех областях. Но денег р. Шапиро принципиально не просил. Если филантроп понимает ситуацию сам — пожалуйста, он был готов принять. Но просить — ни за что. 

Он был человеком Правды. И больше всего ценил стремление к истине. Поэтому он так и любил евреев, вернувшихся к еврейству, — потому что видел в них проявление этого стремления. И мало кого рав Шапиро почитал так, как рава Ицхака Зильбера, потому что он был в его глазах воплощением «человека правды».  

Как выгонять из ешивы

В Псалмах сказано: «Я ненавижу ложь, люблю Твою Тору». Таким был р. Моше Шапиро. Он просто люто ненавидел ложь. Как-то раз я был свидетелем, как у него хотели заполучить рекомендательное письмо обманным образом. Когда он распознал истину, а там не было откровенной лжи, разве что преувеличение, инициаторам не поздоровилось. Вот тут он воспользовался своим ораторским даром в полном объеме. 

Однажды я выгнал несколько ребят из ешивы. На меня набросились коллеги, пошли разбираться к р. Шапиро. Он сказал потрясающую фразу: «Чтоб приближать, много ума не надо. Нужно уметь и отдалять».  

Мы часто беседовали с ним на тему преимущества качества над количеством. Он сам был человеком скромным. Кроме книг, все у него в доме было наипростейшее: стол, шкаф… И широкий размах его не впечатлял. Он считал очень важным приближать евреев к Торе, но был против популистского подхода к этому вопросу. Он хотел показать самое возвышенное, самое глубокое и серьезное в еврействе. Он был раввином элиты и не допускал понижения планки. 

У нас он давал им уроки на самом высочайшем уровне, без поблажек. Другое дело, что его стандартный двухчасовой урок у нас мог растянуться часа на три. Но он отличался уникальной способностью все обстоятельно разъяснить, разложить по полочкам. Один ученик как-то высказался, что на уроках р. Моше Шапиро понимаешь суть сказанного в Торе: «А народ видит голоса», — настолько все наглядно.

Тошнота от политики

Р. Шапиро был человеком любопытным, из тех, кто хочет все знать. Однажды какой-то водитель спросил его, знает ли он, что это за машина. Это была BMW, и рав сразу сказал: «Bayerische Motoren Werke».  Шофер был в шоке. 

Он разбирался в поэзии, живописи, эстетике, знал толк в виноделии, любил классическую музыку. Умел ценить все это, одновременно осознавая, что это — не главное в жизни. При этом политику он ненавидел. Даже обсуждать не желал. А когда я как-то пытался затронуть какую-то политическую внутриеврейскую тему, он мне сказал: «Вы хотите, чтобы меня стошнило?» 

Он и истории про праведников недолюбливал — и сам почти не рассказывал, и на мои истории реагировал сдержанно. Это казалось ему слишком мелко. И чисто практические уроки он не любил. Где корни? Где смысл? Интересует практическая Галаха — открой книгу и прочитай сам.

При этом он не был индивидуалистом. То, что духовные лидеры нашего поколения не занимаются приближением евреев, далеких от Торы, к еврейству, ему реально доставляло боль. Он сам открывал ешивы для таких евреев. Хотя ему немного мешало, что люди, которые недавно открыли для себя мир Торы, слишком эмоциональны, мешали вопросы, замешанные на восторженности и голом энтузиазме. Он хотел, чтобы люди искали глубину и смысл. Он был интеллектуалом и говорил на языке ума, а не сердца.

Кем был Сталин?

Поэтому ему так понравилось у нас в Москве. Сам он первый раз приехал в Москву из любопытства. Но здесь он нашел думающих ребят, которые мыслят, а не живут только чувствами. И он сказал мне: видно, что здесь — корни мира ешив, глубокой и острой учебы, потому что здесь умеют учиться. Он поражался, что мог приехать на Песах и впервые рассказать еврейским ребятам об исходе из Египта, а на следующий Песах те же ребята за столом задавали ему сложнейшие талмудические вопросы. 

Я помню, как однажды один студент задал ему логический вопрос по поводу Маараля, который р. Шапиро сначала даже не понял, а потом был вынужден ответить: «Прекрасный вопрос, но я не знаю», — признавшись, что такое с ним впервые в жизни. Это был нокаут. 

В Песах он мог вести седер до трех ночи два дня подряд, а потом еще беседовать с ребятами до самого утра. А до этого и после этого учиться и учиться. Почти не спал. И это после тяжелейших операций, после того как ему вырезали половину легких. Помню, один из ребят взял и, по обычаю, выкрал у раввина афикоман на седере. И когда настало время возвращать афикоман, озвучил свою просьбу: «Я хочу, чтобы р. Шапиро давал мне уроки». И раввин мгновенно согласился. Притом что р. Шапиро давал по сорок уроков в неделю в Иерусалиме. Часть из них — за закрытыми дверями, где изучали самые глубокие тайны Каббалы.

Он каждый раз рассказывал, что люди сегодня не представляют себе, кем был Сталин. Возможность сидеть сегодня в Москве и рассказывать евреям об Исходе из Египта — это самое большое Б-жественное откровение! Это — настоящее чудо. На этом этапе он начинал плакать от избытка чувств. Из года в год. Он видел в восстановлении русскоязычного еврейства живое доказательство того, что еврейский народ жив и вечен.

Мы с ним много гуляли по городу. Он очень любил Москву, архитектуру города. Как-то, уговаривая своего внука из Иерусалима присоединиться к нему в одну из поездок в Москву, он заявил: «Поедем! А то ты и города-то настоящего не видел! Все, что ты видел, — так, деревня…» Он говорил, что другого такого места в мире нет. И когда рабби Аарон-Лейб Штейман, сегодняшний духовный лидер ашкеназского еврейства, спросил рава Шапиро, что он ищет в Москве, он ответил, что ешива «Торат-Хаим» — это гордость еврейского мира.