Погром после телепередачи
— Вы родом из Баку…
Мама родилась в Красной слободе. Бывает, люди жалуются на своих родителей. Я отвечаю: «Ты появился на свет благодаря троим: отцу, матери и Творцу. Малейшее неуважение к этим троим, и никогда твоя жизнь не будет счастливой, а будет сплошным адом!»
По субботам папа, бывало, брал меня в синагогу на улице Димитрова. На 13-летие мне там впервые надели тфиллин, благословения я читал после подсказок раввина. Кстати, азербайджанские раввины практически все имели альтернативный источник заработка – один был сапожником, другой шапки шил. Я пока в Израиль не приехал, думал, что тфиллин за всю жизнь надевают только один раз, на бар-мицву. И вот в 1990 году, в Иерусалиме, меня останавливают: «Ты надевал тфиллин?» Я ответил положительно. А потом уже у Стены Плача с удивлением увидел людей, наматывающих ремни…
Я очень люблю Азербайджан, горжусь тем, что я родился в Баку. Это многонациональный город. Там жили и здравствовали 38 национальностей.
— Антисемитизм был?
В моем понимании антисемитизм – когда толпа подхватывает эти идеи от своих лидеров.
А единичные случаи, типа стычек между детьми, я не учитываю. Мне в 13 лет родители подарили золотую цепочку с огромным магендавидом, я его носил в открытую.
— Вы уехали в Израиль с семьей?
Жена, двое детей. Я года два не мог выехать, мне родители не подписывали бумаги. Не важно, сколько тебе лет, в СССР даже взрослому сыну родители обязаны были подписать документы.
— Чем мотивировали?
«Мы не хотим, чтобы ты уезжал». С 23 лет я был секретарем парторганизации комбината по благоустройству города Баку. Если бы в моем родном городе существовал антисемитизм, евреям не позволяли бы становиться директорами, главврачами больниц, не позволяли бы, как мне, быть секретарем парторганизации. Это хорошая должность. Естественно, квартира, машина. А потом начались антиармянские инциденты.
— Что именно произошло?
Помните знаменитую телепрограмму «Время»? Верхушка делала так, что ни одно неправильное слово, ни одна плохая весть не проходила через эту передачу. В редких случаях журнал «Человек и закон» сообщал, что где-то произошло что-то нехорошее. Внезапно программа «Время» на весь Советский Союз объявила, что двух азербайджанцев уволили с работы из-за их национальности. Результат: через две недели в Азербайджане начались массовые увольнения армян.
Затем программа «Время» озвучила очередную новость: двух азербайджанцев в Ереване убили из-за того, что они азербайджанцы. После этого случился Сумгаитский погром, стали убивать ни в чём не повинных людей. Я это видел своими глазами. После этого сдал партбилет.
А поводом для отъезда в Израиль стал такой эпизод: дочери было три года, я забрал ее из детского сада, мы гуляем, беседуем. Вдруг подходит солидный мужчина в галстуке и говорит мне в лицо: «Какое ты имеешь право разговаривать по-русски?!» Я ему ответил, причем на азербайджанском: «А почему вы мне указываете, на каком языке разговаривать с собственным ребенком?» Он тогда собрал толпу. Я вам скажу, когда человек сорок хотят тебя порвать на куски из-за того, что ты с дочкой говоришь на русском языке…
— Ощущения не из приятных.
Я вернулся домой и обозначил родителям: «Меня сейчас с ребенком чуть не убили. За моих детей будете отвечать вы». Мои родители, как и родители жены, перепугались и все нужные бумаги подписали в тот же вечер. И я оказался в Нетании.
— Почему именно в этом городе, не самом центральном?
Заранее собрал информацию. Нетания похожа на Баку, она находится на берегу моря. Там даже есть пара зданий, которые похожи один в один. Тогда недвижимость была дешевой, это сегодня в Тель-Авиве квартира стоит полтора миллиона, а в Нетании — миллион.
Я испытываю огромное уважение к государству Израиль. Нам сразу же в аэропорту выдали паспорта, подъемные деньги, это были немаленькие суммы. Мы сразу же устроились на работу.
Вся жизнь – театр
— Рами Меир – это израильская версия имени?
При рождении меня назвали Рахамим Мигиров. Фамилию сократил до Меир, а имя изменилось в Израиле само собой: тут всех Мордехаев величают Моти, а Рахамимов – Рами.
— Тяжело было на первых порах, учитывая, что в Баку вы были состоятельным и известным человеком?
Моя трудовая карьера началась на пластиковом заводе в Нетании, я работал наладчиком оборудования. У нас стояло около 33 станков. Постепенно я снова поднялся, сейчас работаю в России.
— Когда вы стали частным предпринимателем?
Через три года после приезда. Стал летать в Россию, стюардессы на рейсах Тель-Авив–Москва подходили: «Мы каждую неделю вас видим. Вы что, не определились, где лучше?». Я отвечал: «В пути». Я люблю Израиль, люблю еврейский народ. Я просто должен был там родиться, чтобы достичь аналогичных карьерных успехов. Предположим, я возвращаюсь в Израиль. Кому я там нужен в 57 лет? Максимум, охранником на заводе работать.
— В кино вы ходите?
Очень редко.
— В театр?
У меня вся жизнь — театр. Сегодня я даже книгу буду долго выбирать, потому что читаю только ту тематику, которая мне интересна. В основном, про нашу религию. Переживания Раскольникова, который старушку убил, меня ужасают. Лучше я буду читать о высоком и заниматься духовным развитием.
— Вы и бизнесом занимаетесь, и песни сочиняете, и картины пишете. В чем секрет многогранности?
Секрета нет. Ребенок вырастает и начинает ходить, это ж не удивляет. Творческие задатки есть у всех, но не все их развивают. Одни качают левую руку, а я — правую. Начните заниматься математикой с пятилетним ребенком, и он вырастет вундеркиндом. Я сочиняю стихи, афоризмы и притчи с 15 лет, немного пою, занимаюсь скульптурой, пишу картины.
— Кто с вами занимался, кто вас вдохновлял?
Мама, дай Б-г ей здоровья. Рассказывала притчи, сказки. Ты начинаешь анализировать их, вдумываться. Я матери каждый день звоню. У нас, горских, есть правило: маме не позвонил — день не прожил. А главное, меня вдохновляет мой дед, купец, которому принадлежало два здания в Баку. Ему было всего 38 лет, когда он умер, но добился он в жизни к этим годам очень многого, ставил на ноги целые семьи. Меня назвали Рахамимом в его честь.
В юности я окончил художественное училище, стал чеканщиком художественных и ювелирных изделий. Удалось и живописью заниматься, и инкрустацией, и работой по дереву. В армии это помогло, в клубе воинской части прошла выставка моих работ. А потом командование разрешило отправить мои чеканки на ВДНХ.
— Круто.
Пословицу про «человек предполагает, а Б-г располагает» знаете? Во время подготовки к той выставке двадцать моих работ были украдены. И я с горя бросил чеканку. Но созданием картин активно занимаюсь по сей день, в Химках на Ленинградском шоссе есть мебельный центр «Гранд», в котором находится моя галерея. А началось всё лет двадцать тому назад. Я уже занимался живописью и призадумался: среди горско-еврейских художников мало тех, кто воплощает на холсте национальные сюжеты. Максимум изображают менору, субботние свечи, Иерусалим. А у меня была коллекция еще дореволюционных открыток, на которых запечатлены горские евреи. Я начал ее творчески переосмысливать.
— Каким образом?
Воспользовался сюжетами открыток для полноценных красочных картин: мои соплеменники ткут ковры, пекут хлеб, отмечают веселую свадьбу в Кубе. Получилась серия картин «Горские евреи».
— Ваши нынешние творческие планы сконцентрированы на музыке, наверное? Что вы планируете в ближайшем будущем?
И на музыке, и на живописи. В музыкальном творчестве я начал писать третий альбом. Есть уже пара готовых песен. Горжусь, что мне аккомпанирует Государственный оркестр Франции. Я получаю удовольствие от всего, что делаю. И вижу, что удовольствие получают люди, которые работают вместе со мной. Тогда еще больше от всего кайфую. Корона на голове не вырастает. Думаю, если б в 19 лет у меня были мозги, как сейчас, как много ошибок удалось бы избежать!
Хочу, чтобы Г-сподь дал возможность воплотить все мои идеи. Их хватит на ближайшие лет сто. jm
