О русском израильском театре и ТВ
— Наталья, самый банальный вопрос: насколько тяжело быть дочерью Леонида Каневского?
Самый ожидаемый вопрос. Не тяжело и не трудно, обычные семейные отношения. Я уже столько лет дочь Леонида Каневского, что давным-давно привыкла. Конечно, это как-то формирует самомнение и ощущение себя в семье и в пространстве. А потом ты приезжаешь в Израиль, и никто не знает, кто твой папа. «Чем у тебя папа занимается?» — «Он артист!» — «Да? Классно!». Так же, как если бы он был врач или учитель, не имеет значения. При этом была такая аура театра «Гешер». Он очень быстро стал чем-то невероятным для израильской культуры — он появился из ниоткуда, и вдруг это популярный театр. Они получают огромное количество призов и ездят по международным фестивалям. У израильских театров была даже какая-то ревность к ним. Так как я училась в театральной школе, то, конечно, все вокруг «Гешером» очень интересовались. Я проводила всё свободное время за кулисами, помогала делать макеты, продавала программки, сидела на репетициях. Меня скорее воспринимали как человека, который имеет отношение «ко всей этой русской культуре», олицетворением которой был в то время «Гешер». Но это в принципе так и было.
— То есть вы стали таким послом русской культуры в Израиле?
Приходилось соответствовать, да. У всех, в том числе у театральных учителей, было ощущение, что русские интеллигентные дети уже всё прочитали и всё знают. И не только русскую классику. Мне всегда говорили: ты же, наверное, уже читала… И я приходила домой из школы и в ужасе спрашивала маму, что за писатель Ибсен, например, или Ионеско, потом читала пьесы по ночам, чтобы как-то соответствовать представлениям о «русском культурном человеке». Я водила своих одноклассников в театр «Гешер», и это было моим спасительным кругом: через их любовь к русскому театру влиться в израильскую культуру, раз уж я теперь часть этой страны.
— После нескольких лет работы в театре вы решили выйти на более широкую аудиторию и присоединились к команде только что образовавшегося «Девятого канала»?
Не совсем так. Я не планировала работать на ТВ. Я работала в театре и, чем занимается художник на ТВ, совершенно не понимала. Подбирает галстук под цвет глаз и гладит костюмы? На «Девятку» меня позвал мой друг. Сначала я думала, что эта работа между делом, чтобы зарабатывать деньги, а на самом деле буду заниматься альтернативным театром. Я тогда даже не могла себе представить, что в результате стану киношным художником. А сейчас я театром уже практически не занимаюсь, но в кино сделала множество проектов.
— У вас много амбиций в кино?
Да, конечно. Как у всякого художника, они у меня есть. Для меня это возможность делать те проекты, о которых все говорят и которые у всех на слуху. Работать с любимыми артистами. Вообще, у меня сейчас такой уже этап, когда я понимаю, что надо работать с теми людьми, с которыми хочется работать, и получать от работы удовольствие.
О проектах
— Сериал «Содержанки» стал таким проектом?
Да. Этот проект мне очень дорог! Я получала удовольствие от работы в этой команде. Вы слышали, наверно, что сериал «Содержанки» купил Amazon Prime для своей главной линейки. Это, конечно, заслуга всей команды и продюсеров. Но для меня важно, что образы, придуманные мной, будут определять то, как люди во всём мире представляют себе русских. Приятно, что это будет уже не «русский гламур», бессмысленный и беспощадный.
— Вы также работали над фильмом «Дирижер». По поводу него в России много споров: кто-то обвиняет Лунгина в соцзаказе, кто-то возмущен, что «наш православный всея Руси режиссер снял произраильское кино». Русскоязычные израильтяне говорят: «как же можно было так некрасиво и неподробно показывать Израиль?!» Что вы думаете о таких противоречивых оценках?
Вы знаете, слава Б-гу, я в своей профессии не должна всеми этими вопросами задаваться. Я читаю сценарий, и, если он мне нравится и можно придумать интересные образы, начинаю работать. В «Дирижере» мне понравилась возможность поработать в Израиле на российской картине, для российской публики, показать в одном кадре русских и израильских персонажей. Кстати, со стороны Израиля в фильме снимались мои друзья-артисты, которых я знала со студенческих лет. Так что эта картина соединила два моих мира. Было сложно, но интересно.
О моде
— Израиль — то место, в котором внешний облик всегда что-то значит. Когда идешь по улицам, понимаешь, что этот человек оттуда-то, а этот — из такой-то общины. Я прав?
Да, но только в том, что касается общин и религиозных людей. Что касается остальных, то как раз в Израиле принадлежность к какому-то обществу или группе передается одеждой не так сильно. Большую часть года все будут в одинаковых футболках и шортах. И не важно, это какой-нибудь айтишник, который только что заработал двадцать миллионов, или это мальчик-студент, который подрабатывает официантом. Даже среди молодежи с большим трудом можно определить, кто из какой семьи, у кого сколько денег, кто откуда приехал, кто вырос в Тель-Авиве.
— В Москве так же?
В Москве это гораздо лучше отслеживается, кто кем хочет быть и кто кем является. Вы моментально видите, кто бизнесмен, кто творческая интеллигенция, кто журналист-хипстер.
— Для меня Израиль — это удивительное место, в котором как будто бы отсутствует мода, как будто бы самый главный израильский стиль — это отсутствие стиля. Что для вас «израильская мода»?
В Израиле очень быстро всё меняется, а я давно там не живу, поэтому не могу сказать точно, но сейчас в страну приехало много людей из Франции. Теперь на пляже в Тель-Авиве вы видите женщин в изысканных купальниках и соломенных шляпах, с красивыми пляжными сумками, мужчин в белоснежных шортах и льняных рубашках, раньше такого не было. Нельзя утверждать, что там нет модной индустрии. Глядя на светские мероприятия Тель-Авива, могу сказать, что там все очень модно одеты, гораздо моднее, чем 15 лет назад, когда я сама ходила по таким ивентам. Просто Израиль — маленькая страна, и это очень маленькая ниша.
— На что ориентируется в плане моды Израиль? На Европу? На Штаты? На роскошь Востока?
Роскошь Востока — это сразу арабская свадьба. Сравните магазин для невест в Яффо и в северном Тель-Авиве. Это совсем разные миры, даже будто разные континенты, а это 15 минут езды. В плане стиля сейчас весь мир ориентируется на одних и тех же блогеров и одни и те же инстаграмы, адаптируя их под климат своей страны. Когда мы приехали, Израиль был совсем американским в плане моды и гораздо более закрытым. Мое подростковое впечатление: все в одинаковых джинсах, в белых футболках, в одинаковых кроссовках.
— В Израиле вообще ходят куда-нибудь в вечерних платьях?
Да, конечно. На свадьбы. Я буквально пару дней назад пыталась объяснить своему израильскому другу, что такое декабрь в Москве. «Отчего ты такая уставшая, что у тебя там происходит? Почему с тобой невозможно поговорить?» Я думаю, как же объяснить, что такое декабрь и вообще предновогодняя суета. Говорю: «Представь себе, что это июнь в Израиле, тебе 35 лет и все твои друзья женятся. Три раза в неделю свадьбы и два раза в неделю мальчишники. Это каждый декабрь в Москве». В Израиле очень серьезно подходят к свадьбам, а так как семьи большие и друзей у всех много, бывает, что ходишь на свадьбы по несколько раз в неделю. jm
