Эдуард Штейнбук: «Шахматная стратегия на службе израильско-российских деловых отношений»

Кто привез кризис?

— Ваше предыдущее место работы — торгпредство при посольстве Израиля в России. На каком этапе и почему вас начала привлекать сфера торговых отношений?

Космонавтом я стать не мечтал. Тема экономика и финансы меня привлекала еще со школы. Я привык просчитывать на несколько ходов вперед и в экономическом образовании видел большой потенциал. В любом бизнесе важно разбираться в основах и быть профессионалом своего дела. 

— Где вы получали образование?

Я получил сначала степень бакалавра по экономике, MBA по управлению получил в Бар-Иланском университете. Пять лет учебы были интересными и увлекательными. Супруга тоже получила в Израиле степень магистра по экономике. 

— С чего началась ваша карьера?

Первые должности были в банках. Ничего особенного, просто надо с чего-то начинать. Будучи молодым неопытным специалистом без связей, приходилось себя искать и доказывать. В 2005 году случайно увидел объявление: можно записаться на конкурс курса кадетов при министерстве промышленности и торговли. Потом это министерство переименовали в министерство экономики. В Израиле министры время от времени меняют названия своих вотчин, чтобы скучно не было.

Я подал свои документы по принципу «пусть будет». Надежд особенных не питал, продолжая обычную жизнь. Был большой конкурс, из 1000 заявок отобрали 12 человек. При прохождении конкурса, 2-3 года необходимо проработать в Министерстве в управлении внешней торговли. Потом можно участвовать во внутриминистерских конкурсах на должность главы торгового представительства заграницей. У министерства есть 40 торгпредств в ведущих мировых экономических столицах.

— Каким образом вы попали именно в Москву?

У меня было преимущество: я был единственным русскоязычным кандидатом. Поэтому, когда через три года после начала работы в министерстве появилась вакансия на должность в Москве, выбор был простым и понятным. В 2008 году я оказался в Москве. Приехал в сентябре, уже начинался кризис, я еще шутил, что это я его привез. В рамках моей должности, в мои обязанности входило помогать израильским компаниям налаживать связи в России. А в 2008-м в сфере бизнеса, образно говоря, был непростой период. Курсы валют подскочили, импорт подорожал, рынок недвижимости встал.

— У бизнесменов уровня Леваева и Фишмана необходимые знания и связи давно уже есть. Чем в таком случае занимается израильское торгпредство? Кто его целевая аудитория?

Есть крупные компании, которые уже работают в России. У них всё более-менее налажено, есть местная команда и набор связей. Для совсем мелких компаний зайти на российский рынок крайне сложно. Есть стоимость входного билета, ничего с этим не поделаешь: все материалы надо русифицировать, построить местную команду. Инвестиции не всегда исчерпываются деньгами. Это не Западная Европа, где можно вести переговоры с потенциальным партнером на английском языке, существует доступный банковский кредит, и заранее известны и понятны правила игры. В России крайне важны личные контакты и связи.

Основная часть сегмента, которой необходима помощь торгпредства, – это средние компании. Ресурсы у них есть, понимания рынка пока еще нет. Даже наличие русскоязычного сотрудника не всегда помогает, нужно знать не только язык, но и ментальность. Зачастую, русскоязычный сотрудник, проживший в Израиле немало лет, уже не понимает, как и чем живет российский бизнес. Главный ключ к успеху — найти правильного местного партнера. Мы помогаем, объясняем, как и что, открываем двери. Условно говоря, мы даем удочку, а поймать рыбу бизнесмен должен сам.

— Что еще, кроме удочки?

Когда у израильских компаний начинаются сложности, они часто обращаются за помощью посольства. Даже компании-флагманы. Скажем, может потребоваться письмо поддержки или участие в каком-то красивом мероприятии.

— Вам запомнились какие-нибудь курьезные ситуации, связанные с незнанием особенностей российского бизнеса?

Помню случай — израильтяне показали презентацию своей продукции, россияне впечатлялись и говорят: «Отлично, теперь побеседуйте с нашим дистрибьютером». Израильтянин удивился и говорит: «А зачем? У нас же в России есть свой дистрибьютер». Я толкнул его ногой под столом, он намек понял и замолчал. А если бы меня в комнате не было, сделка не только бы сорвалась, но и израильская сторона осталась бы в полном неведении относительно причины срыва.

— О внешней расхлябанности израильских бизнесменов, даже крупных, ходят легенды.

Надо помнить, что по встречают одежке. Израильский свободный и расхлябанный стиль зачастую не понят в России. В России на собеседника смотрят и оценивают. Об этом надо помнить и понимать.

С другой стороны, у российского бизнеса зачастую есть официозная, показушная составляющая. Пока дело доходит до конкретики, забываешь, что о чем. Также есть и языковой барьер — я видел представителей серьезных российских компаний, которые приезжали в Израиль с презентациями на русском языке, не удосужившись перевести их на английский.

Главный еврейский спорт

— Давайте поговорим о ваших корнях. Где вы жили до отъезда в Израиль? Чем занимались родители?

Мои дедушка с бабушкой попали в Ригу после войны, по распределению. Родители были советскими инженерами, работали на предприятиях. 

— По Риге скучаете? Кроме свободных иврита и английского, латышским владеете?

Современную Ригу не сравнить с городом советской эпохи, хотя и тогда она считалась островком Запада. Сегодня же Рига — абсолютно европейский город. Латышский я знаю посредственно. Я уезжал в перестроечное время, тогда главенствующие позиции занимал русский язык. Если бы остался на 2-3 года, овладел бы языком, как мои сверстники.

— Как проходило ваше детство? Кружки? Спорт?

Я занимался главным еврейским спортом — шахматами. Еще теннисом, плаванием. Больше первого разряда по шахматам ничего не достиг, это больше было для себя. Проигрывать я не люблю, в спорте азартен и всегда стремлюсь побеждать. 

— Ваши дети тоже занимаются шахматами?

— У меня две девочки, ходят на гимнастику и балет. Но дома в шахматы играть продолжаем, эта игра позволяет просчитывать на несколько ходов вперед и развивает стратегическое мышление. Таким образом, можно принимать решения сегодня, основываясь на ожидании того, что будет в будущем. 

— Где вы учились?

Я учился в школе с усиленным изучением английского языка. Полкласса были евреями, включая тех, кто был записан русскими. Когда начали уезжать, среди отъезжающих я обнаружил немало одноклассников, которых никогда бы в принадлежности к семитам не заподозрил. Я успел окончить 8 классов средней школы, доучивался в Израиле. 

Родителям важно было, чтобы я учился и получал хорошие оценки. Смотрели они вне рамок СССР, недаром родители отдали меня в школу с усиленным английским. Поступить было непросто, шестилетним детям устраивали тесты, проверяли, способны ли они усвоить иностранный язык. 

— В еврейской жизни довелось поучаствовать?

В Риге был еврейский молодежный клуб «ЛОЕК». Я там часто был, крутился на мероприятиях, как и многие мои еврейские сверстники.

— Алию 90-х принято пренебрежительно называть «колбасной». Люди поехали в Израиль исключительно за материальными благами. К какому типу относилась ваша семья?

Говорить обо всех не могу. Мы с родителями хотели жить в еврейском государстве, понимали, что будущее евреев — в Израиле. Алия нашей семьи была не-колбасной. Мои сверстники, которые решили остаться, преуспели в той же степени. Из Прибалтики не бежали, как это было в некоторых других регионах бывшего СССР. Из достаточно спокойной Риги мы попали в Израиль в преддверии войны в Персидском заливе.

— Если бы вы остались в Риге, сейчас были бы гражданином Евросоюза.

Если бы я остался в Риге, автоматически у меня гражданства не было бы. Пришлось бы сдавать экзамены. После обретения независимости в Латвии были приняты меры, касающиеся запрета двойного гражданства. Но мне и с израильским паспортом комфортно. А в арабские страны путешествовать пока не тянет. 

— С чего началась ваша жизнь в Израиле? Удалось ли понять местный менталитет?

Мы приехали в Рамат-Ган. Я попал в обычный класс, учил язык на ходу. Первый год был непростой. Поначалу поражало отсутствие дисциплины, неформальная одежда. Но в четырнадцать лет достаточно быстро адаптируешься к новой ситуации. В итоге я успешно окончил школу, потом пошел в армию.

— Кем?

Я служил связистом. Это полу-полевая, полу-штабная служба. Достаточно поездил по Иудее с Самарией, в те годы там было спокойнее. Лично бывал в тех местах, которые сейчас называются «зона А», и куда израильтянам теперь ездить запрещено. Арабы, максимум, бросались камнями. Когда демобилизовался, начались обстрелы.

—Как познакомились с супругой?  

В 1996-м поехал я в Ригу на пару недель, навестить родственников. С друзьями, такими же молодыми и шальными, пошли на еврейскую дискотеку. Там познакомился с будущей супругой. И — любовь с первого взгляда. Потом супруга приехала в Израиль. Нашей старшей дочери — 9, младшей буквально пару дней тому назад исполнилось 5.

Максимум позитива из негатива

— После карьеры в торгпредстве, где вы проработали пять лет вместо обычных четырех, вы ушли в частный сектор. Почему?

У меня был выбор — остаться в министерстве, либо уйти в частный сектор. Я не хотел оставаться в министерстве и становиться винтиком в бюрократической системе. Когда появилась перспектива в частном секторе, решение было принято незамедлительно.

На сегодня я совмещаю коммерческую деятельность с общественной должностью генерального директора Израильско-Российского делового совета. Эта организация была создана 5 лет тому назад Израилем, как структура, цель которой — продвигать сотрудничество между израильским и российским бизнесом.Последние несколько лет, деловой совет возглавляет известный российский и израильский бизнесмен, общественный деятель и меценат Теймураз Хихинашвили (Бен Йегуда).  

— Чем занимаются деловой совет и лично вы?

Израильско-Российский деловой совет содействует продвижению торгового сотрудничества между представителями израильских и российских деловых кругов. Сегодня деловой совет является важным источником информации для бизнес кругов обеих стран. ИРДС активно содействует поиску партнеров для успешной реализации совместных проектов, а также помогает преодолевать трудности и решать финансовые и правовые аспекты, возникающие в процессе ведения международного бизнеса. Одним из ключевых мероприятий Израильско-Российского делового совета является «Форум деловых инициатив Израиль-Россия 2015» прошедший 28 октября 2015 г. в Москве. В данном мероприятии приняли участие десятки российский и израильских компаний, представители руководства ряда российский регионов.  

— Получается, что вы дублируете торгпредство.

Нет. Мы не конкурируем с торгпредством, а дополняем его. Деловой совет является общественной организацией. Мы обладаем большой гибкостью, имея возможность предоставлять юридическую, налоговую, банковскую и логистическую поддержку бизнесу. Деловой совет может направить, посоветовать, рассказать, как грамотно всё оформить, помочь найти правильных и подходящих партнеров с двух сторон. В особенности, с учетом богатого опыта Председателя делового совета Теймураза Хихинашвили (Бен Йегуда). Его бизнес опыт в России и в Израиле, способствует максимально эффективному наведению мостов между израильскими и российскими бизнесменами. 

— Заинтересованы ли в ваших услугах российские предприниматели-евреи?

У российских компаний, принадлежащих евреям, есть интерес к совместной работе с Израилем. Но надо помнить, что бизнес — не филантропия, и, если ко мне приходят израильтяне и говорят: «Мы им сделали предложение, а они предпочли партнеров из Германии», я говорю им: «Ребята, значит, улучшите свое предложение».

— Какие самые крупные достижения израильско-российского торгово-экономического сотрудничества?

Удалось запустить раунд переговоров по созданию зоны свободной торговли между Израилем и Таможенным союзом. Если переговоры дойдут до логического финала, речь будет идти о беспошлинной торговле между Израилем и Россией. По аналогии с соглашениями, которые есть между Израилем и США, Канадой, Евросоюзом, другими странами.

— Что это означает на практике? Предположим, я торгую компьютерами…

У каждой страны есть политика импортных пошлин — из всех государств, кроме тех, с которыми подписано соглашение о беспошлинной торговле. Если будет соглашение с Россией, израильские, предположим, компьютеры имели бы конкурентное преимущества по сравнению с американскими компьютерами, поскольку ввозились бы беспошлинно.

— Сейчас одной из горячих тем являются санкции. Способны ли они нанести ущерб российской экономике?

Сама история с санкциями является проигрышной для всех. Рынки должны сами регулировать ситуацию, любые вмешательства ничего хорошего не приносят никакой стороне. Пострадают все, и те, против которого ввели санкции, и те, которые их ввели.

— У кризисных состояний бывают плюсы? Куда в нынешней ситуации может «вписаться» Израиль?

С российской точки зрения, основная надежда — это извлечь максимум позитива из негатива, создав импортозамещение. После дефолта 1998 года многие российские индустрии были созданы с нуля за счет того, что импорт подорожал в несколько раз. В частности, появились отечественные альтернативы импорту в сфере потребительских товаров. При правильном подходе у России есть шанс создать дополнительные подобные отрасли сегодня. Санкции могут оказаться неплохим стимулом в этом вопросе для местных производителей. К тому же, существенная девальвация рубля делает импорт менее конкурентоспособным. 

Поэтому в целом ряде областей синергия между Израилем и Россией может стать успешной. Например, в сфере торговли фруктами и овощами. В сфере сельского хозяйства, водоочистки, телекоммуникаций, здравоохранения, информационных технологий, Израиль тоже может предоставить успешные высокотехнологичные решения с результатами, доказанными временем. Поэтому я вижу особую важность в объединении усилий. Можно создать классическую ситуацию win-win.