— Григорий, расскажи, что за «спектакль-лекцию» вы покажете на Малой сцене Электротеатра «Станиславский».
Определить театральную форму этого действия сложно, мы назвали это спектакль-лекция. Что это такое? Это читка пьесы, сопровожденная комментариями — музыкальным и текстовым. Музыкальный написал композитор Александр Белоусов, а исполнят Алена Тимофеева и Андрей Капланов, лектором-комментатором выступит Ури Гершович. Он же мой соавтор в этом проекте. И огромное спасибо Электротеатру «Станиславский» за то, что помогли показать этот проект людям.
Исследователи Торы
Григорий Зельцер, режиссер, актер, сценарист. Окончил РАТИ (ГИТИС), режиссерский факультет (мастерская М. Захарова). Вместе с Борисом Юханановым является создателем «ЛабораТОРИИ» — экспериментальной мастерской по изучению священных текстов Торы при помощи театрального искусства.
Ури Гершович, исследователь еврейской мысли. Окончил мехмат Калининского государственного университета по специальности математическая логика. В 1992-м репатриировался в Израиль, где учился в ешиве «Гар-Эцион» и в Еврейском университете Иерусалима на кафедрах философии и еврейской мысли. В 2008 году защитил диссертацию в области средневековой еврейской философии. Сотрудник кафедры истории, философии и иудаики Открытого университета Израиля и Центра Чейза Еврейского университета в Иерусалиме. Является постоянным лектором кафедры иудаики ИСАА МГУ и кафедры библеистики философского факультета СПбГУ.
Сама читка, наверное, это переводческий перформанс. Проект изначально — попытка перевода на русский язык первой известной нам пьесы, написанной на иврите (XVI век, Италия). Сделав подстрочник, мы с моим другом Борисом Ентиным сначала увидели средней руки пьесу, и это при том, что автор в прологе заявляет, что «я вам докажу, что мы лучше всех пишем комедии» (имеется в виду, на иврите, на котором до тех пор вообще не существовало драматургии). Но в самой пьесе, с точки зрения драматургии, нет ничего особенного, и вдобавок автор наполняет текст огромным количеством цитат из Священных текстов. Создавалось ощущение, что человек попытался показать, какой он крутой и образованный, замахнулся, пообещал великое и… не справился. Но вскоре мы обнаружили, что всё не так просто.
Когда мы начали переводить текст более дотошно, мы разглядели, что ссылок не просто много, а весь текст скроен из них, как лоскутное одеяло. Автор практически не говорит своими словами. Мы воспользовались птихарт-техниками*, если так можно сказать, и поняли, что эти лоскутки, они не случайны. Это тончайшая мозаика, а не просто цитирование ради цитирования. Объясню вкратце: каждая цитата отправляет нас к какому-то стиху из Танаха, а следовательно, и к контексту этого стиха. Цитирование — это «тег», оно не случайно ни в одном из моментов. Все цитаты взаимосвязаны, играют друг с другом. И если взглянуть на смыслы контекстов, на их взаимоотношения, на ситуацию в сцене и на реплику актера, то становится понятно, что пьеса Соммо — невероятный уникальный текст! В нем параллельно явному «зашифрован» еще один текст, и они играют между собой. В пьесе «под покровом» сюжета прячется… трактат, если хотите.
Автор несгоревшей рукописи
Соммо Иехуда (Джуда) Леоне бен Ицхак (Judah Leone Sommo, известен также как Леоне Де Соми Порталеоне, Леоне ди Соми, Леоне Эбрео де Соми, Леоне де Соммо Порталеоне). Родился в 1527 г. в городе Мантуя, скончался в 1592 г. там же. Поэт, писавший на иврите и по-итальянски. Как драматург и театральный режиссер внес большой вклад в развитие ренессансного театра.
Представитель аристократической еврейской семьи Порталеоне. Получил традиционное еврейское и светское образование, был воспитан в духе Ренессанса. В ранней молодости служил учителем и копиистом; изобрел особый способ производства чернил. В возрасте 25 лет написал пятиактную пьесу «Цахут бдихута де-киддушин» («Красноречивый фарс о женитьбе»). Она стала первым в истории оригинальным драматическим произведением на иврите. В 1557 г. Соммо принял участие в сатирическом литературном конкурсе, представив длинную макароническую поэму «Маген нашим» («В защиту женщин»), состоявшую из чередовавшихся стансов на иврите и итальянском языке.
Вероятно, уже в молодости Соммо писал и ставил пьесы для придворного театра Гонзаги: еврейская община Мантуи была обязана ежегодно представлять перед герцогом пьесу, и эту обязанность возложили на Соммо.
В 1566 г. Соммо представил перед Чезаре Гонзагой, патроном «Академии очарованных любовью», «Диалоги об искусстве представления», за которые год спустя был удостоен чести стать единственным евреем — членом этой Академии. Позднее слава Соммо как драматурга и постановщика, а также специалиста по оформлению сцены, гриму и световым эффектам распространилась по всей Европе. Несмотря на это, Соммо оставался активным членом еврейской общины. Как и некоторые известные еврейские художники и актеры, Соммо был освобожден от обязанности носить желтый отличительный знак. В 1585 г. ему было разрешено приобрести земельную собственность в Мантуе. На приобретенном участке он построил синагогу.
Литературное наследие Соммо, оставшееся в рукописи, составляло 16 томов. Среди произведений, написанных по-итальянски, — 13 пьес (комедии в прозе и стихах, пасторали и интермеццо), вышеназванные диалоги, 45 «Псалмов Давида», поэмы, канцоны и сатиры. В 1904 г. во время пожара в Национальной библиотеке Турина, где хранилось это наследие, 11 написанных по-итальянски томов погибли. Среди сочинений, написанных на иврите, сохранились «Красноречивый фарс о женитьбе», два коротких диалога и несколько стихотворений.
Пресс-служба Электротеатра «Станиславский»
— И твоя пьеса — результат вашей расшифровки всех этих контекстов?
Не всех. Оригинальная пьеса огромная, там более 40 сцен. «Помолвка» — это начало пути, это пролог и первые две сцены оригинальной пьесы. Может быть, поэтому наш спектакль-лекция не делается на этом этапе с актерами. Текст только начинает разворачивать огромный объем, который там есть. В «Помолвке» реплика исходной пьесы вырастает до сцены, а сцена, соответственно, до целого действия. Это пьеса, которая играет с невозможностью перевода оригинала, но при таком амбициозном жесте, который делает автор, невозможно не захотеть в этом поучаствовать.
— В каком качестве известна эта пьеса во всём мире?
Это памятник еврейской культуры. Помнишь, есть «Недоросль» Фонвизина? Она считается первой русской пьесой. А есть такая «первая» и в еврейском мире. Написал ее Иехуда Леоне бен Ицхак Соммо в Италии в XVI веке. Он был человеком с интересной судьбой, с яркой для еврея придворной карьерой. Соммо был драматургом, занимался театром и своей пьесой, по сути, создал еврейский театр. Эта пьеса так и воспринимается обычно, но никто не видит того, что в ней спрятано.
— То есть театра в еврейских общинах тоже еще не было?
Нет. Запрета на занятие театром при этом не было. Дело в том, что это безумие. Никому в голову не придет, что еврей будет тратить время на театр. Представь себе, что ты боевой офицер, участвуешь в военных действиях ежедневно. И вот прекращение огня, ночь, привал. Чем ты займешься в свободное время? Например, поиграешь в войнушку или в зарницу? Это ж бред. С еврейским театром так же. Вся еврейская жизнь — это перформанс: ты встаешь по правилам, произносишь нужные слова, ешь ту еду, которую ты должен есть, и вообще стараешься, если взглянуть на это чуть шире, стараешься не жить естественной жизнью. И зачем тебе театр, если у тебя вся жизнь театрализована? Еврей — это такой человек, который ускользает с помощью книги от естественной жизни. Потому что, если он живет естественной жизнью, он в Египте. Присутствие Г-спода в этом мире обеспечено через книгу, которую Он нам дал. Люди появились в раю. Но их сбросили на землю, и теперь нам надо вернуться домой. Как вернуться домой? Г-сподь дает нам путеводитель. Тора — это путеводитель. Пользуясь им, мы должны добраться обратно. Пока получается не очень, но стараемся.
Григорий Зельцер
Теперь я проведу наглую аналогию: у еврея есть текст, из которого нужно добыть действие. Каждое действие, которое со мной происходит, должно быть взято из общей с коллегами книги и ее общей интерпретации. Так же ведут себя актеры на сцене. Разве нет? У них есть пьеса, которую они должны поставить, добыть из нее каждое свое действие, чтобы произошло чудо. Мы же все ждем от театра чуда, правда?
И в этом смысле у еврея вся жизнь такая. Он должен каждое свое действие соизмерять с книгой. И так длиною в жизнь. И когда здесь заниматься театром, если вся жизнь — уже театр?
— Но театр — это еще и искусство. В нем важную роль играет эстетический компонент. Просто пьесы с интерпретацией недостаточно.
Да, сказано в Торе: «Да будет красота Яфета обитать в шатрах Шема», то есть шатры греческой культуры, красоты (Яфет — это же красота) окажутся внутри иудейских шатров смысла (Шем — это имя, суть).
Это и пробует, на наш взгляд, сделать Соммо. Он пишет прямым текстом: «Вы думаете, евреи не умеют создавать комедии? Мы не умеем ладно обращаться со словами? Никто лучше нас не умеет обращаться со словами». И если мы напишем пьесу, то она будет круче любой вашей пьесы, заявляет Соммо, и я сейчас вам это докажу. Он это пишет в прологе к пьесе, основа которой лежит в нашем спектакле. Соммо пишет не просто пьесу, он пишет Пьесу пьес. По аналогии с Песнью песен.
Это совершенно невероятный манифест, если хотите. Если поставить его пьесу, поставить так, чтоб она вся заиграла, чтобы все смыслы, заложенные в ней, превратились в действие, то тогда… мир изменится. Будет чудо!
— Как эту красоту, которую вы обнаружили, можно передать на русском?
Я замахнулся на перевод, который передаст весь объем смыслов источника, и, естественно, у меня ничего не вышло. Перевести на какой-то язык цитаты священного текста, которые между собой рифмуются, играют, отсылают к дополнительным контекстам, да еще и создают связный текст, который «прикидывается» комедией дель арте, невозможно.
Мне до сих пор непонятно, как сам Соммо это сделал, не имея под рукой интернета, а ему не было и двадцати пяти лет, когда он написал пьесу на 40 сцен, состоящую из талмудических и танахических цитат, которые между собой играют и которые составляют единый смысл.
— Ты всё же решил не сдаваться и написал свою пьесу?
Да, не имея возможности сделать перевод того, что мы с Ури нарыли в пьесе, я написал свою пьесу «Помолвка». Это попытка одновременно и точного, и свободного перевода пролога и двух первых сцен пьесы Соммо. Начало… Впереди еще много работы. Это безумный жест, но очень красивый, на мой взгляд.
Для меня это важно, я человек русской культуры и еврей. В этом смысле я делаю какую-то слабую попытку встречи этих культур, попытку поселить Яфета в шатры Сима, поучаствовать в невероятной красоты проекте Соммо. jm
