Для начала старый анекдот. Корабль причаливает к необитаемому острову. Команда находит там одинокого еврея Мойше Робинзона. Прежде чем подняться на борт корабля и вернуться домой, Робинзон демонстрирует капитану свои достижения. «Вот эта хижина — мой дом. А вот это — синагога. И это тоже синагога». «Зачем тебе одному две синагоги? — удивляется капитан. «В этой я молюсь. А в ту — ни ногой!» — отвечает Мойше.
Но в нашей истории фигурирует не Робинзон, а Робинсон. А точнее, арка Робинсона — помещение, примыкающее к северной части стены вокруг Храмовой горы. Арка Робинсона призвана служить альтернативным местом молитвы для евреев либерального толка. Ее задача — примирить между собой два враждующих лагеря, ортодоксальных и реформистских евреев. Реформистский иудаизм распространен главным образом среди евреев США. От ортодоксального он отличается упрощенным культом, то есть упразднением ряда заповедей, которые, по мнению реформистов, носят исключительно «ритуальный» характер.
Ирония заключается в том, что именно реформистское движение начисто отрицает необходимость «возвращения в Сион», то есть Страну Израиля. Реформисты не считают, что евреи в будущем отстроят Храм. Более того, они часто называют свои молельные дома храмами, желая подчеркнуть, что полноценная еврейская жизнь возможна и в диаспоре. Реформистское течение отменило ряд молитв, в которых описывается служба в Иерусалимском храме, например, Мусаф — дополнительную молитву в шабат. Реформисты и чуть более традиционные евреи-консерваторы выбросили из молитв описание храмовых жертвоприношений, чтобы ничто не напоминало о будущем Третьем Храме, а также о Первом и Втором, когда-то стоявших в Иерусалиме. Но именно эти два течения яростно борются за подобающее место в «зале ожидания», каковым сегодня является площадь перед Котелем — Стеной Плача.
Главнейшее отличие ортодоксальной синагоги от неортодоксальной — направление молитвы. Ортодоксальные евреи молятся, обернувшись лицом к Иерусалиму. Реформистские и консервативные — куда угодно, но не к Сиону, не к тому месту, где когда-то стоял Храм.
Конечно, стремление реформистов молиться у Котеля — признак возвращения представителей этого течения к религии их предков. Но само возвращение происходит лишь благодаря феминизму — повышению статуса женщины, источник которого — ортодоксальный иудаизм.
США отдаляются от религии, Израиль приближается
Известный реформистский раввин Ашер Хирш как-то признался в частной беседе, что его стремление построить Всемирный центр реформистского иудаизма в Иерусалиме связано с тем, что без Иерусалима реформированный иудаизм перестанет быть частью еврейства и превратится в еще одно течение христианства.
Казалось бы, можно только радоваться такому подходу. Но отношения между Израилем и реформистскими течениями, преобладающими в среде американского еврейства, продолжают оставаться напряженными. При этом либерально-реформистские общины в Америке постоянно тают. Их покидает все больше и больше прихожан, которые вступают в смешанные браки, теряют еврейскую идентичность и растворяются в окружающем мире. Да и все население Америки в целом оставляет религию, предпочитая интернет проповедям священника.
В то же время в Израиле происходит обратный процесс. В кнессете, армии, полиции и других государственных учреждениях мы все чаще и чаще видим людей в кипе, платке или шляпе. Они относятся к современно-ортодоксальным или даже ультраортодоксальным течениям в иудаизме. Некоторые из них добираются до ответственных государственных постов. Соединенные Штаты, возникшие как государство истово верующих протестантов, отходят от религии. Израиль, построенный неверующими сионистами-социалистами, все больше и больше приближается к вере.
Зачем им молиться у Котеля?
Ортодоксальные течения иудаизма в Америке отличаются от либеральных не только соблюдением всех заповедей и положительным приростом населения. Они проводят иную политику по отношению к Израилю. Все ортодоксальные течения, кроме сатмарских хасидов, поддерживают правительство Израиля, в то время как либеральные вот уже 30 лет противостоят израильской правящей коалиции, если она состоит из правых традиционалистов и религиозных партий. Подобная политика либерального иудаизма влияет на молодых реформистов. Они все больше и больше вступают в такие организации, как «Новый фонд», J-street, студенческую организацию «Гиллель» и другие. Молодежь из числа реформистов протестует против еврейского строительства на так называемых оккупированных территориях и поддерживает Иранскую ядерную программу.
Иудейские войны
Ортодоксальная организация «Агудат Исраэль» в Америке выступила против решения правительства Израиля предоставить либеральным течениям в иудаизме возможность молиться в Арке Робинсона, назвав это решение святотатством. Но является ли площадь перед Стеной Плача, никогда не бывшая частью Храма, святым местом и возможно ли святотатство на ее территории? Даже Западная Стена, она же Котель, она же Стена Плача, получила статус святого места лишь потому, что миллионы евреев на протяжении веков приходили к ней ради молитвы. Если мы согласимся со многими выдающимися раввинами нашего поколения, что Западная Стена и примыкающее к ней пространство обрели тот же статус святости, что и синагога, все равно синагога — не Храм, и вся территория вокруг Храма свята не более, чем любая другая улица Иерусалима.
Поэтому речь тут идет не о борьбе за святость площади у Западной Стены. Речь идет о борьбе между разными еврейскими течениями за возможность влиять на характер будущего Храма. Если вспомнить историю, Второй Храм также был ареной битвы между различными течениями тогдашнего иудаизма. Мишна — древнейшая часть Талмуда — рассказывает о Первосвященнике из числа саддукеев (течение в иудаизме, отрицавшее Устную Тору), которого забросали этрогами в праздник Суккот прямо в Храме. Его, так сказать, забили камнями за то, что он осквернил ритуал водочерпия, бывший частью службы праздника Суккот согласно устной традиции. Только камнями служили плоды цитрона — этроги, которые евреи приносили в Храм ради праздника.
До Третьего Храма в Иерусалиме еще далеко. И не только потому, что значительная часть Храмовой горы управляется арабской организацией под названием Вакф, и не только потому, что там находятся две мечети. Мы не строим Храм главным образом из-за сложных галахических проблем — проблем иудейского законодательства. Евреи не решали эти проблемы в течение двух тысяч лет. А сегодня, когда значительная часть еврейского народа не признает власти галахических авторитетов — «тальмидей хахамим», решить их особенно трудно. Так что дорога, ведущая в Храм, все еще далека.
Битва на Храмовой горе
Кроме того, существуют еще и крайние течения в ортодоксальном иудаизме, стремящиеся изменить статус-кво Храмовой горы. Сегодня Вакф, в нарушение международных норм, запрещает коллективные молитвы евреев на Храмовой горе (как, впрочем, и христиан). Желание организовать такие молитвы «явочным порядком», в обход запрета Вакфа, не прибавляет мира Иерусалиму и не способствует решению проблемы. Кроме того, что пребывание евреев на Храмовой горе проблематично с точки зрения галахи, коллективные молитвы на Храмовой горе вызвали протест со стороны арабов Иерусалима. Это повлекло за собой волну террора и горе многих еврейских семей.
Итак, как мы видим, Третьего Храма еще нет, а война за него уже ведется, как и во времена Второго Храма, существовавшего в реальности. Стоит ли решать проблемы столь грандиозной и монументальной значимости в то время, когда мы не можем решить насущных проблем еврейской религиозной жизни в молодом государстве Израиль?
Если бы речь шла о синагоге — общинном доме учения и молитвы, — мы поступили бы просто. Возвели бы две синагоги: в одной молились бы, а в другую — ни ногой. Но речь идет о Храме, а Храм у еврейского народа всегда был и будет один, общий для всех.
Что касается реформистских евреев, то стоит задаться вопросом: следует ли борьба за «зал ожидания» в преддверии Храма из искреннего желания реформистов приобщиться к ценностям иудаизма и святыням Иерусалима или это борьба пауков в банке и буря в стакане воды? Исчезнет ли проблема сама собой или вызовет новый раскол в еврейском народе?
