Шана Ааронсон: «Ребенок должен знать, что, если к нему притрагиваются странным образом, он обязан воспротивиться»

Стена позора

— Появлению организации «Маген», название которой переводится с иврита как «щит», предшествовала ваша работа в Jewish Community Watch. Что это за структура?

Она возникла в середине нулевых совершенно случайно. В 2006 году у бруклинского еврея Меира Сивальда трагически умер приятель. В память о покойном его отец учредил общинную группу для оказания помощи проблемной молодежи. Вскоре Меир узнал, что отец-альтруист на самом деле использует группу для груминга ‒ выстраивания доверительных отношений с подростками с целью последующей сексуальной эксплуатации. 

Сивальд начал искать в интернете информацию об этом человеке и обнаружил, что раньше он жил в Израиле и был обвинен в серии домогательств к детям. После непродолжительного тюремного заключения лидеры религиозной общины, к которой принадлежал отец приятеля, решили сбагрить его подальше. Так он оказался в Бруклине. 

— Довольно странная стратегия.

И вполне типичная: у меня на заднем дворе скопился мусор, переброшу-ка я его через забор в соседский двор. Меир Сивальд открыл блог, где опубликовал собранную им информацию, чтобы предупредить бруклинских евреев о таком неприятном соседстве. Вскоре на почтовый адрес начали поступать сотни жалоб на домогательство и насилие со стороны других членов общины. Перепроверенные данные Сивальд размещал в рубрике «Стена позора». Параллельно он собрал группу специалистов, которая оказывала психологическую и юридическую помощь пострадавшим и их семьям.

JCW специализировалась только на США. Организация «Маген» была создана израильскими активистами. Поначалу речь шла о внутриобщинной организации в Бейт-Шемеше, которая занималась случаями домогательств по отношению к детям. Сегодня мы разбираем случаи сексуальных домогательств в масштабах всего Израиля. У нас есть социальные работники, криминологи, психологи, воспитатели.

— Считается, что в религиозном и ультрарелигиозном секторах преступность, включая сексуальную, близка к нулю. Что говорит статистика?

Увы, насилие происходит везде, в любом срезе общества, и в одинаковых пропорциях. В Израиле каждый пятый несовершеннолетний становится жертвой сексуального насилия. В США среди девочек показатели те же, среди мальчиков ‒ один из шести. Мы не проводили широкомасштабных исследований, но от многих специалистов я слышала, что в религиозных общинах преступления чаще совершаются близкими родственниками. За пределами семьи контакты с противоположным полом ограничены, поэтому преступники ищут жертв среди ближайшего круга общения.

Отсутствие сексуального воспитания ‒ фактор риска. Старшие братья в многодетных семьях, обладающие практически родительскими полномочиями, ‒ фактор риска. 

— Галаха запрещает мужчине и женщине, которые не являются супругами, находиться в закрытой комнате наедине ‒ это называется «йихуд». Неужели эта мера не снижает степень риска?

Йихуд ‒ это запрет уединяться мужчине с женщиной или девушкой. Он не предотвращает преступлений против мальчиков. Я столкнулась с ситуацией, когда раввин сказал 14-летней девочке: «Мы не обязаны соблюдать этот запрет, ведь я твой учитель». Она думала: это ж раввин, галахический авторитет, наверное, ему виднее. Поэтому детям надо не только рассказывать о формальных запретах, но и вдаваться в допустимые и недопустимые подробности отношений между людьми.

— Зачем нужна ваша организация, если есть полиция?

В любой закрытой общине, будь то хасидский двор, социалистический кибуц или студенческий клуб, не стремятся открыто обсуждать произошедшие инциденты. Люди хотят, чтобы сор не выносился из избы, пытаются найти внутриобщинное решение. В итоге это причиняет серьезный вред пострадавшим. 

Все наши сотрудники выросли в ультрарелигиозном секторе либо по сей день являются его частью. Мы поняли, что к жертвам сексуального насилия нужен особый подход. Они часто не обращаются в полицию, потому что это может им повредить. Парня могут не принять в ешиву, потому что он-де доносчик и нарушитель запрета на злословие. Возникают проблемы с шидухом. В еврейской диаспоре частое нежелание обращаться в полицию связано и с опасениями, касающимися антисемитизма: «Если узнают, что такой-то раввин домогался детей, будет погром». В Израиле к государственной, секулярной юридической системе похожее отношение: в ультрарелигиозном секторе ей не доверяют. 

— Чем на практике занимается «Маген»?

Мы прежде всего сопровождаем жертв. К нам приходят люди, не знакомые с юридической системой: они не знают, чем отличается гражданский иск от уголовного, каков срок исковой давности. Приходят репатрианты, которые пережили насилие в стране исхода.

Согласно закону, если пострадал несовершеннолетний, мы обязаны сообщить в полицию. В случае, когда жертва старше 18 лет, мы помогаем ей пройти терапию, поддерживаем ее до тех пор, пока она ‒ или он ‒ не найдет в себе силы обратиться в полицию. И тогда мы будем сопровождать ее или его на всех этапах подачи жалобы и дальнейшего разбирательства.

В год мы получаем 1500 обращений. Это не обязательно жалобы на конкретного насильника. Есть люди, которые хотят пройти терапию; они не рассказывают, кто на них напал, они еще не созрели для этого. До полиции доходит примерно пятая часть.

— Почему община не может справляться с извращенцами сама, по-тихому? 

Во-первых, у активистов нет профильного образования. Многие думают, что педофилов можно контролировать: «Раз он холостой, давайте его женим». Но так это не работает: нет связи между педофилией и сексуальным воздержанием, педофилия ‒ это психическое отклонение. Мы разбирали жуткую ситуацию: религиозная семья, отец домогался троих дочерей. Оказалось, что, еще учась в ешиве, он изнасиловал ученика младшей группы. Глава ешивы перевел жертву в другое заведение, чтобы это не повлияло на шансы найти хороший шидух для преступника.

Во-вторых, людям свойственна этакая морально-этическая близорукость. Они обвиняют жертв: «Вы доносчики, вы злословите, вы разрушаете нашу общину». Тот факт, что насильник сломал жертве жизнь, они игнорируют. Ультрарелигиозное общество славится кассами взаимопомощи и волонтерскими организациями. Если ребенок, не дай Б-г, серьезно заболел, тут же несколько структур выстроятся в очередь: его будут возить к врачам, кормить, развлекать. Но когда речь идет о жертвах сексуальных преступлений, часто возникает вакуум.

Сумасшедший меламед

— Какие поведенческие признаки могут указать на пережитое ребенком сексуальное насилие?

Резкие изменения в поведении ‒ это, пользуясь терминологией, принятой в психологии, желтый флаг. Ребенок мочится в кровать, выглядит подавленным, избегает людей. Сначала надо поговорить с ним и спросить, всё ли в порядке, произошло ли что-то, что вызвало у него дискомфорт. Совершенно не обязательно такое поведение указывает на пережитое сексуальное насилие. Может быть куча причин, от появления нового ребенка в семье до травли в школе.

Однозначным красным флагом является имитация ребенком сексуальных актов, совершение разного рода непристойных телодвижений. Мне как-то позвонила мама шестилетнего сына, который во время игры лег на младшую сестру и начал тереться об нее. Надо напрямую спросить ребенка, почему он это делает. Возможно, некий взрослый «всего лишь» продемонстрировал ему порнографический ролик. Но и это преступление. 

Надо иметь в виду, что дети, пережившие преступление на сексуальной почве, не спешат идти на откровенность.

— Почему?

После произошедшего ребенок прежде всего испытывает растерянность. Случилось что-то неприятное и непонятное. Жертве кажется, что она виновата в произошедшем. Педофилы часто разрешают ребенку делать то, что запрещено дома в силу семейных и религиозных норм, ‒ например, смотреть мультики на смартфоне. После совершенного преступления они запугивают жертву: «Расскажешь – тебе же хуже будет, родители узнают, что ты нарушил их запрет».

Существует и проблема, связанная с ограниченностью детского лексикона. Дети попросту не знают, как описать произошедшее. Я беседовала с учениками иерусалимского хедера, которых домогался меламед. Они говорили: «Ну, он такой… сумасшедший». Что это означает? «Он делает странные вещи». Это оранжевый флаг: просто так ребенок взрослого сумасшедшим не назовет. 

Дети часто считают, что, рассказав об инциденте, нарушат запрет злословить. Иногда открытости мешает превентивная гипертрофированная реакция родителей. Мать мальчика, которому помогала организация «Маген», постоянно говорила своим детям: «Если вас хоть пальцем тронут, я убью обидчика». В результате сын, переживший насилие, долгое время утаивал случившееся: боялся, что она действительно убьет насильника, попадет в тюрьму, и он таким образом лишится матери.

— Как можно предотвратить трагедию? Существует ли универсальная стратегия?

Дети должны понимать, что у них есть окружение, обеспечивающее поддержку, конкретные взрослые, которым они могут полностью доверять, ‒ не родители, так дедушка или тетя. С этими людьми они могут и должны говорить обо всём.

Надо объяснять детям, что мы будем их любить всегда. И что бывают люди, которые выглядят хорошими, но делают плохие вещи. Если такое происходит, ребенок должен рассказать об этом взрослым.

Важно, чтобы дети знали не только о недопустимости домогательств и насилия, но и о наличии личных границ. Еврейские законы скромности ‒ это не только требования к одежде, но и необходимость беречь свое тело. Мы должны разъяснять нашим детям, что они хозяева своего тела. Если человек, которого я уважаю, хочет притронуться к моему телу странным и неприятным образом, я имею полное право сказать, что не хочу этого.

— Есть ли конкретные вещи, которые можно посоветовать родителям?

Приучите ребенка всегда сообщать вам, куда и к кому он идет. Доверяйте своей интуиции. Я знаю женщину, сын которой в летнем лагере подружился с вожатым. Как-то раз ребенок похвастался: вожатый только его одного повел в сарай, показал разных зверюшек. Мать занервничала, потребовала в будущем не соглашаться на подобные предложения. Через пару лет оказалось, что аналогичным образом вожатый приблизил к себе нескольких детей, а впоследствии изнасиловал их.

— Стендап-комик Ревиталь Вительзон недавно обратилась к пользователям Facebook, чьи дочери подрабатывают бебиситтерами и возвращаются домой поздно вечером. Вительзон настоятельно рекомендовал, чтобы обратно девушек отвозила мать ребенка, а не отец. 

Я бы не перегибала палку. Если бебиситтер, как в случае нашей семьи, живет на расстоянии нескольких улиц и поездка длится пару минут, нет особых причин для беспокойства. Мы должны прежде всего научить детей не быть робкими, уметь постоять за себя. Если девочка чувствует себя неловко наедине со взрослым человеком, она должна сказать: «Нет, я не хочу, мне неприятно». Преподать это гораздо важнее, чем просто предостеречь от уединения с мужчиной.

Иногда родители хвастаются: «Я не разрешаю своим детям ночевать у приятелей». А если ребенок просто играет в доме у друга? Вы знаете, сколько раз наша организация сталкивалась со случаями сексуального насилия среди бела дня, например, в шаббат после полудня, когда дети ходят друг к другу в гости? 

Надо не столько запрещать, сколько учить правильно вести себя в той или иной ситуации. Когда я говорю со своими детьми, то намеренно использую экстремальные примеры: а что если ваш дядя ‒ мой брат, которого они любят больше всех на свете, ‒ будет трогать вас, и вам будет неприятно? Дети протестуют: «Он так никогда не сделает!» Верно, но я специально утрирую, чтобы они поняли.

Мы, взрослые, сами решаем, что нам надеть, какую пищу есть, куда пойти, во сколько вернуться. У детей многие сферы жизни находятся вне их контроля. Поэтому наша задача ‒ приучить детей к мысли, что свое тело они контролируют полностью.

— Два громких дела последних лет ‒ сексуальные преступления, которые инкриминировались главе спасательной группе «ЗАКА» Йегуде Меши-Захава, и аналогичные обвинения в адрес ультраортодоксального детского писателя Хаима Вальдера. Ваша организация принимала участие в этих расследованиях?

В деле Йегуды Меши-Захава мы сотрудничали с журналистами газеты «Гаарец» на всех этапах подготовки публикаций. Понадобилось девять месяцев, чтобы добраться до тех пострадавших, которые были готовы рассказать о пережитом.

Имя Хаима Вальдера появилось на радарах «Магена» несколько лет назад. Мы получили сообщение о факте сексуального насилия с его стороны, но пострадавшая не была готова говорить об этом публично и обращаться в полицию. Одна из жертв обратилась в полицию, но дело было закрыто за недостатком улик. Была также внутриобщинная попытка повлиять на пострадавших. Поэтому я считаю, что не было иного выбора, кроме как предать преступления огласке на страницах газеты.

Мне больно видеть то, что происходит в последний месяц с ультрарелигиозным обществом, но я всё же рада, что правда восторжествовала.