Время от времени тайна судьбы пропавших Десяти колен вновь привлекает к себе внимание, будоража еврейское воображение. Отчего возможность существования неизвестных прежде еврейских племен приобрела актуальность в XV веке, а затем всего лишь век спустя полностью ее утратила? И какое отношение все это имеет к эфиопским евреям?
Вот уже две с половиной тысячи лет судьба пропавших Десяти колен израилевых остается неразгаданной тайной в истории еврейского народа. Сколько удивительных предположений и гипотез было высказано за последние столетия. Сколько исследователей и путешественников устремилось в дикие и дальние края на их поиски. Сколько групп, считающих себя потомками пропавших еврейских племен, обнаружилось в разных уголках планеты.
Однако весь этот интерес, по большей части, – явление современное. На протяжении же Средневековья судьба Десяти колен совершенно не беспокоила еврейские общины, похоже, твердо усвоивших слова рабби Акивы в Мишне:
«Десяти коленам не суждено вернуться, ибо как сказано (Дварим 29:27) “и забросил их в другую землю, по этот день”. Как этот день проходит и не возвращается, так и они ушли и не вернутся» (Санхедрин 10,3).
В наличии отсутствия
Первая возможность поколебать это равнодушие представилась в конце IX века, когда перед большой еврейской общиной Кайруана – одного из наиболее важных культурных и экономических центров Северной Африки, появился человек, назвавшийся Эльдадом из колена Дана. Известный и с тех пор как Эльдад ха-Дани (Эльдад Данит), он поведал о независимом и процветающем еврейском царстве, расположенном за рекой Самбатион. Эльдад рассказал, что в том царстве нет алахических разногласий, а в судах вершатся даже диней-нефашот, то есть законы, нарушение которых карается смертной казнью (и которые в отсутствие Великого Санхедрина (Синедриона), собиравшегося при Храме, в еврейских судах больше не рассматривались). Согласно же Эльдаду, в том царстве судьи выносили по ним приговоры точно так же, как в те времена, когда Великий Санхедрин заседал в знаменитом Зале из тесаных камней. Он также описал политическую независимость и военную мощь еврейской страны. Евреи Кайруана, однако, не торопились радоваться удивительным новостям, а их отношение к Эльдаду было противоречивым и подозрительным. Эльдад говорил на иврите, но язык его включал в себя незнакомые слова, вызывавшие у собеседников подозрения в том, что он их разыгрывает. В запросе, направленном кайруанскими евреями в Вавилон по поводу Эльдада, рассказывается, как они проверяли его, пытаясь убедиться в том, что он не выдумал неизвестные им слова:
«Этот Эльдад Данит ни одного слова не понимает ни на языке кушитов, ни на языке измаильтян, а знает только один священный язык, на котором и говорит. В этом языке, однако, встречаются у него слова, которых мы никогда не слышали: например, голубя он называет тинтра, птицу – рикот, перец – дармуш. Подобных слов из его уст мы записали много и таким образом: бывало, показываем ему вещь, и он называет нам ее на священном языке, а мы тут же записываем. Через некоторое время опять спрашиваем у него название той же вещи и получаем то же самое слово в ответ» (Авраам Эпштейн, «Книга Эльдада Данита», пер. П. В. Марголина, 1881 год).
Обложка книги с биографией таинственного визитера
Однако более всего вызвали у кайруанских евреев подозрения небольшие различия, обнаруженные в алахических традициях жителей таинственной еврейской страны, как их описывал Эльдад. Особенно те, что были связаны со шхитой (кошерным убоем животных, предназначенных для еды) и отличались от правил, соответствующих общепризнанной вавилонской Алахе (своду законов и предписаний, регламентирующих еврейскую жизнь). С этим вопросом они и обратились к гаону Цемаху бен Хаиму, главе ешивы в вавилонской Суре, ответившему им следующим образом:
«… Не стоит удивляться некоторым различиям с нашими законами, о чем вы слышали от р. Эльдада. Ведь мудрецы в Вавилоне и Стране Израиля, изучая одну и ту же Мишну, дают ей каждый свое толкование, ничего не прибавляя, не убавляя в тексте. Очень часто одни ученики объясняют какое-либо положение одним способом, а другие то же положение объясняют совершенно иным способом (…), впрочем, можно допустить, что Эльдад заблуждается в связи с теми лишениями, что ему пришлось пережить во время его бедственного странствования, утомившего бы всякого человека» (там же).
Иными словами, не рассказы о политической независимости, и не истории об армии, воюющей с семью царями Куша, и даже не описания воинов, громящих своих врагов в бою, восклицая «Всевышний — наше спасение! Да пребудет сила на народе Твоем, коленах Йешуруна! Сэла!», взбудоражили воображение евреев в IX веке. А лишь крошечные различия между алахическими правилами потерянных колен и их собственной традицией. Драматическое же появление собрата из независимого еврейского царства, после почти 1600 лет разлуки, в те дни попросту затерялось в суете обсуждений мелких разночтений традиции.
Другой пример подобного безразличия обнаруживается в знаменитом письме Йеошуа ха-Лорки из Испании, написанном в конце XIV века, предавшему свою веру раввину Шломо ха-Леви. Ха-Лорки, спустя некоторое время, к слову, и сам крестившийся, перечисляет в своем письме мотивы, которые, по его мнению, могли привести раввина к такому шагу, и опровергает их один за другим. Среди прочих, ха-Лорки оспаривает христианское утверждение о том, что, мол, порабощение народа Израиля христианами является нарушением божественного обещания «Не отойдет скипетр от Йеуды» (Берашит, 49:10) и таким образом является доказательством приоритета христианства. Он отвечает на это тем, что лишь малая часть еврейского народа порабощена, в то время как большинство народа — десять из двенадцати колен — живут независимо и свободно:
«…Известно нам из книг о дальних странствиях (…) о живущих в Вавилоне и Йемене, местах первоначального иерусалимского изгнания, помимо живущих в странах Параса и Мадая из самарийского изгнания, которых сегодня множество как песка морского… в областях над которыми нет ярма другого народа над ними… и это несомненный факт» (Йеуда Давид Айзенштейн, «Сокровищница споров», стр. 99).
При этом, несмотря на уверенность, с которой ха-Лорки отвергает сомнения в существовании независимых колен Израилевых, ни он сам, ни кто-либо другой даже не пытается наладить с ними связь, отправить к ним посланника, и вовсе не ожидает, что эти независимые евреи придут на помощь к своим угнетенным европейским братьям, принося избавление и спасение. Ха-Лорки упоминает независимость потерянных колен лишь в контексте ответа на теологический вопрос о порабощении народа Израиля и нарушения его союза со Всевышним. Точно так же, как и в случае с Эльдадом ха-Дани, политическая независимость и военная сила Десяти колен и на этот раз теряется в хитросплетениях еврейско-христианского теологического спора.
Слухи с того берега
Однако уже в XV веке, более чем через две тысячи лет после изгнания Тиглатпаласаром, десять потерянных колен вновь возникают на повестке дня еврейского общества, оставаясь там затем на протяжении почти ста лет, начиная с 30-х годов XV века и заканчивая 30-ми годами века XVI. Явным свидетельством подобного интереса можно считать, например, тот факт, что Авраам Конат, основавший в 1475 году в итальянском городе Мантуя одну из первых еврейских типографий в Европе, выбирает для самой первой своей публикации книгу об «Эльдаде Даните», включающую в себя письма и связанные с Эльдадом предания. Титульный лист этой одной из первых печатных книг в еврейской истории Конат оформляет в зарифмованном на иврите посвящении:
«Во славу имени Небесного Владыки, Дарующего жизни моей дни, Со всей уверенностью, чаянья свои Я обращу к Эльдаду ха-Дани»
(Моти Бенмелех, «Шломо Молхо – жизнь и смерть Машиаха бен Йосефа», стр. 38).
Строчки посвящения указывают на то, что интерес к Эльдаду ха-Дани вызван отнюдь не праздным любопытством, но выражает мессианские чаяния, связанные с возможностью обнаружения десяти потерянных колен. Это впечатление еще больше усиливается на фоне множества упоминаний Десяти колен в письмах и посланиях раввинов, написанных в те годы, и полных слухами о том, что, мол, Колена израилевы пересекли волшебную реку Самбатион и уже на пути к освобождению Страны Израиля.
Под ее влиянием на протяжении двух веков Эфиопия (Абиссиния) ассоциировалась с полумифической фигурой Иоанна
Так, например, говорится в письме, отосланном в итальянский город Монтекастелло в 1523 году:
«Здесь же распространилось среди неевреев известие, и пришло к королю неаполитанскому от короля Полонии (Болоньи) про то, как остановилось течение реки Сабатион. И четыре колена уже перешли ее, а еще пять собираются. И те, что перешли, — многочисленны как песок морской. И есть среди них восемьдесят царей и четыре владыки везущих золота и серебра вдосталь. Богатство их не сосчитать, и полкам их несть числа, и все они храбрые воины. Один прогонит тысячу, а двое разгромят армию» (Авраам Нейбауэр «О Десяти коленах», ежегодник «Кавац аль яд», 1887—1888 гг. стр. 34).
Это лишь один пример из десятков писем и других источников, свидетельствующих о том, что впервые за две тысячи лет Десять колен привлекли внимание еврейского общества, в волнении ожидавшего в те годы возвращения этой силы на международную политическую сцену в качестве мощного и влиятельного фактора. Откуда это взялось? Что вдруг возбудило интерес европейских евреев к судьбе Десяти колен? И отчего сто лет спустя этот интерес был полностью утрачен?
География – между реальностью и фантазией
Похоже, что важнейшим и решающим фактором, сыгравшим здесь роль, стало само начало
Эпохи великих географических открытий, которое относят к 20-м годам XV века, когда португальские суда двинулись вдоль африканского побережья, составляя карты новых земель. Путешествия как бы подводили рациональную базу под веру в то, что потерянные колена и вправду могут быть найдены. И по мере того, как мореплаватели приносили все новые свидетельства о своем проникновении вглубь Африки и об открытии вблизи материка ранее неизвестных островов, предчувствия скорого обнаружения Колен израилевых непрерывно нарастали.
Здесь также следует учесть еще один немаловажный момент. Главной целью, ради которой португальские корабли отправлялись в плавание, составляя карты новых земель, являлся поиск страны легендарного пресвитера Иоанна, свидетельства о которой распространялись по Европе уже с XII века. Согласно этим историям, пресвитер Иоанн возглавлял мистическое христианское царство, где-то на Востоке, объединяя в себе все возможные достоинства, поскольку был одновременно и священником, и царем, сказочно богатым и обладающим могучей армией. В периоды политического и военного кризиса, например, во время монгольских вторжений в Европу в XIII веке, или по мере усиления могущества Османской империи, ставшей реальной политической и военной угрозой в XV и XVI веках, христианские страны Европы возлагали свои надежды на царство пресвитера Иоанна и его военную силу. В слухах об этом царстве также указывалось, что страна Десяти колен расположена по соседству с ним. А это в свою очередь вызывало у евреев ощущение, что вместе с обнаружением царства пресвитера Иоанна найдется и его соседка — страна Десяти потерянных колен.
Точное место расположения этого фантастического царства известно не было. В письмах, которые якобы оттуда пришли, было лишь сказано, что находится оно в Индии, вот только у средневековых европейцев не было ясного понимания о том, где находится эта страна. Скорее, ей обозначалось нечто далекое на Востоке, за пределами мусульманских стран. Поиски царства пресвитера Иоанна в средние века поначалу были сконцентрированы на центральной Азии, а затем перешли на юг, в сторону настоящей Индии. Однако, вслед за появлением официальной делегации, прибывшей в Европу из Эфиопии в 1306 году, и ее встречей с Папой Римским, а также другими политическими и религиозными лидерами, в том числе географом и картографом Джованни да Кариньяно (Giovanni da Carignano), Эфиопия была идентифицирована европейцами как то самое царство пресвитера Иоанна. К слову, так она и была обозначена на карте, составленной Кариньяно. В последующие годы в Италию стали прибывать и другие делегации из Эфиопии, главным образом в Венецию, ставшую сильнейшей морской державой в Средиземноморье и центром торговли с Африкой и мусульманскими странами.
В первой трети XIV века присутствие Эфиопии в Италии стало особенно заметным, а в последнюю треть неподалеку от папской резиденции в Ватикане было даже основано подворье для эфиопских паломников. При этом эфиопские делегации и представительства, прибывавшие в те годы в Европу, упоминаются в официальных документах как жители царства пресвитера Иоанна. К слову, были даже сделаны попытки отправить европейские миссии в Эфиопию, но они провалились. Власти Египта, через который проходил путь в Эфиопию, не пропустили европейские делегации.
При этом в Европе, а особенно в Венеции, возлагали большие надежды на укрепление связей с царством пресвитера Иоанна и даже строили планы экономического, политического и военного сотрудничества с этим христианским государством, ставшим в те годы куда более реальным, чем когда-либо раньше.
Тем временем в Эфиопии
В 70-е годы XIII века императорская династия Соломонитов после своего восхождения на трон развязала войну с бета Исраэль — древней еврейской общиной страны, захватив их основные места расселения. Именно в те годы община эфиопских евреев и получила презрительное название «фалаша», то есть изгнанники, поскольку каждый, кто отказался принять христианство, был изгнан со своей земли. Вероятно, делегации, прибывавшие из Эфиопии в Италию в XIV и XV веках, сообщали о внутренних конфликтах, происходивших в их стране между властями и бета Исраэль. А поскольку делегации эти рассматривались как представители мистического царя и священника пресвитера Иоанна, евреи, о войне с которыми рассказывалось ими, были соответственно признаны Десятью коленами — соседями легендарного царства. Все эти известия, в свою очередь, вызывали огромный ажиотаж у евреев, распространявших их дальше с небольшим, но важным смещением акцентов. Еврейские источники рассказывали о потерянных коленах и их царях, побеждающих армии пресвитера и захватывающих его царство. В начале первого из писем, включавшего сообщения о происходящем в стране потомков Десяти колен, говорилось:
«Прибыли 18 таммуза 162 (1402) года посланцы Питро Гоана (пресвитера Иоанна). Пришли к властям венецианским, говорили перед многими гоями от его имени, как пришли из евреев, живущих за рекой Сабатион, царь и с ним большее могучее войско, и свиток Торы несут перед ним. И воевали, и сожгли огнем 700 городов больших и малых, что были у Питро Гоана, сея смерть и разрушения у него без счета» (Моти Бенмелех «По ту сторону Самбатиона: изменения в образе Десяти колен и надежды на их возвращение в начале Нового времени», «Цийон», 77-3, 2011 г., стр. 491–492).
Одним из основных качеств Десяти колен, описываемых в источниках того времени, стала военная мощь и непобедимость. Согласно описаниям, эти евреи захватили огромные территории и убили множество христиан. Более того, они убили и царя Персии, приближенные которого опасались, что евреи теперь убьют вообще всех. Также писалось, что воины Десяти колен способны, неся верблюда на одном плече, держать другой рукой меч и воевать. С этой точки зрения образ еврейских племен сильно изменился со времен Эльдада ха-Дани. Эльдад, правда, тоже упоминал военную мощь Десяти колен, однако ключевыми моментами в его описании являлись безукоризненное соблюдение ими заповедей Торы без каких-либо алахических разногласий, связь с гласом небесным, использование иврита, а также отсутствие в их стране хищных животных, вредных насекомых и некошерного скота. Одним словом, в его рассказах они характеризовались прежде всего своей чистотой и святостью, а не военной мощью. Что же привело к такому изменению в описании их образа?
Еврейство силы
И здесь опять стоит проследить за источниками, которые возникли за пределами еврейского мира и, как видно, повлиявшими на представление о потерянных коленах. Похоже, что истоки воинственного и свирепого изображения Десяти колен уходят в глубину веков, к древней легенде, претерпевшей к этому время уже множество изменений. Согласно «Роману об Александре» — сборнику легенд об Александре Македонском, охватывающих период поздней Античности и раннего Средневековья, знаменитый завоеватель столкнулся с дикими племенами, которых так и не смог сделать цивилизованными людьми. Тогда он решил запереть их в отдаленном и окруженном высокими и непроходимыми горами месте, где они, не имея возможности выбраться, так и остались. В Средние века эта легенда переплелась с христианской традицией о наступлении Страшного суда и воцарении над миром Антихриста, приносящего страшные беды и разрушения, которые прекратятся лишь с повторным приходом Иисуса. В немецких версиях этой легенды рассказывалось о том, что Антихрист освободит дикие народы, запертые Македонским, посылая их сеять смерть и разрушения. Также говорилось там, что эти народы и есть Десять потерянных колен, называющие себя «красными евреями». Таким образом, средневековая немецкая традиция превратила Десять колен в «красных евреев», то есть в жестоких и диких, опасных и непобедимых воинов, устоять перед которыми просто невозможно. Эта традиция была очень широко распространена среди германоязычных регионов Европы, но как она могла попасть в еврейские общины Северной Италии?
Начиная с XIV века, вслед за волнами жесточайших еврейских погромов, захлестнувших германские земли после распространения эпидемии бубонной чумы, многие евреи оставили свои дома, переселившись в более спокойные места. К погромам и организованным в целом ряде мест массовым изгнаниям евреев следует добавить также экономический упадок, тоже вынуждавший евреев к переселению. В итоге, в Северной Италии осело так много ашкеназских евреев, что к XV и XVI векам именно они составляли большинство евреев в этом районе.
Около половины книг, изданных в Европе на языке идиш до середины XVI века, были опубликованы в Северной Италии. Идиш стал языком обучения в итальянских ешивах, ведущие итальянские раввины того времени носили явно выраженные ашкеназские имена: рабби Йеуда ха-Леви Минц, рав Меир Каценеленбоген и рабби Моше Бассола, а роскошные ашкеназские синагоги еще до недавнего времени сохранялись в Венеции, Вероне и Падуе.
Таким образом, где-то в XV веке в Северной Италии слились две традиции. Одна — итальянская о пресвитере Иоанне и о соседствующих с ним евреях, приобретающая все большую актуальность, по мере того, как в Европе рос интерес к Эфиопии, признанной как раз этим царством. Другая же — немецкая, принесенная ашкеназами, о «красных евреях» жестоких и дерзких воинах Десяти колен. Похоже, что слияние этих легенд и породило все то многообразие слухов о Десяти коленах, воюющих и побеждающих своих врагов, стремящихся вновь стать ключевой силой в мировой истории, освободить Страну Израиля и провозгласить приход Мессии.
Крушение мечты
Когда же и почему разлетелась вдребезги вера в скорое возвращение пропавших еврейских собратьев? В 20-х годах XVI века она была на пике, что отражалось во множестве источников и писем, обсуждающих Десять потерянных колен. Но уже в 30-х годах этот интерес пропал, и за исключением отдельных и редких упоминаний, почти полностью ушел с повестки дня вплоть до XIX века.
В 20-х годах XVI века в Италии появился Давид ха-Реувени, представивший себя в качестве посланника Десяти колен (см. Моти Бенмелех «Посланник без царства», выпуск 52). Нет сомнений, что слухи о скором возвращении еврейских племен и вызванный ими огромный интерес и были тем, что подвигло Давида ха-Реувени объявить себя представителем Потерянных колен. Так или иначе, но уже в 1532 году ха-Реувени вместе со своим мессианским компаньоном Шломо Молхо были арестованы в Регенсбурге императором Карлом V. Молхо был казнен немедленно, Давид ха-Реувени же был заключен в тюрьму в Испании и казнен лишь шесть лет спустя. Бесславный конец обоих, став доказательством того, что правды в слухах о Десяти коленах и их независимом царстве не было, опустился надгробным камнем на надежды об избавлении, возложенные на военную силу потерянных братьев.
Примерно в те же годы в Европе окончательно осознали и то, что Эфиопия вовсе не является страной пресвитера Иоанна — великого царя Востока, способного защитить европейских христиан от всех напастей. И даже наоборот, Эфиопия — маленькое и слабое христианское государство, окруженное мусульманскими врагами, которое всего лишь пыталось найти спасение у европейских держав. Так в 1541 году эфиопам потребовалась помощь португальцев для отражения вторгшейся к ним армии Ахмеда аль-Гази, имама Султаната Адаль, располагавшегося на территории нынешнего Сомали. Да и тот факт, что непосредственная угроза Европе со стороны мусульман отступила вместе с отходом османской армии, осаждавшей Вену в 1529 году, как видно, тоже повлиял на уверенность европейцев, сократив упования и чаяния на помощь легендарного пресвитера Иоанна.
В снижении интереса к Десяти коленам сыграл роль и цивилизационный фактор. По мере продвижения европейских первооткрывателей по миру и увеличению их контактов с туземцами Африки, Азии и Нового Света, росло и осознание отсталости встреченных народов. И если в прежние века представления о существовании независимых еврейских колен в Африке или Индии становились источником гордости, со временем они преобразовались в соображения о том, что «туземные» евреи, вероятно, не особенно цивилизованы и, возможно, даже не белые. Подобные же мысли вызывали у европейских евреев лишь ощущение стыда и стремление дистанцироваться от своих потенциальных «собратьев».
Так интерес, ненадолго проявленный европейскими евреями к Десяти коленам, окончательно заглох. И хотя существование их сомнениям не подвергалось, никакого значения в жизни еврейских общин Европы это снова больше не играло.
Вновь этот интерес проявился лишь в начале XIX века и опять был связан с мессианскими чаяниями, а также улучшением путей сообщения и связи между частями света, облегчившим возможность дальних странствий и создавшим своего рода моду на путешествия в экзотические страны, достигшей пика уже в наши дни. В результате в последние годы путешественники и туристы обнаружили множество племен в различных уголках планеты — от Южной Америки до Южной Африки, от Папуа Новой Гвинеи до Индии и Афганистана, в которых они увидели или пожелали увидеть потомков Десяти колен Израилевых.
