— Ваш ключевой проект — совместное проведение шаббатов в гостинице «Азимут». В чем вы видите важность такого времяпрепровождения?
Каждый находит в шабате что-то свое: для кого-то это важно с социальной точки зрения, для кого-то — с ностальгической. Были люди, которые, по их признанию, в Израиле никогда не читали «Кидуш», а у нас читают! Я считаю совместное проведение шабатов нашим центральным мероприятием.
К нам приходят израильтяне — бизнесмены и туристы. Приходят российские евреи. Совсем недавно пришла к нам девушка, для которой это вообще было первым шабатом в жизни! Это произвело на нее такое впечатление, что уже на следующий шабат она вновь была у нас.
Гостинице наше присутствие тоже выгодно. Часть участников не только приходит на трапезы, но и остается на весь день и больше. Кроме того, многие местные евреи узнают о возможности устроить себе с семьей субботний отдых, с готовым трапезами. Вокруг есть парки, где можно погулять, провести время. Заказав через нас, можно получить льготную цену.
— Короче говоря, ситуация win-win. Все остаются в выгоде. С чего этот проект начинался?
Я приехал в Россию в институт «Хамеш». 14 лет тому назад, в Сокольниках, к нам приходило человека три-четыре. Потом у меня дома на проспекте Мира по субботам собиралось человек 15. На Пурим, помню, было 13 человек. Сегодня у нас на Пурим собирается человек триста. Бывали и известные израильские певцы – Рами Кляйнштейн, Боаз Шараби, Йеорам Гаон. Совсем недавно у нас останавливался редактор газеты «Исраэль а-йом» Боаз Бисмут.
— Откуда вообще взялась идея организовать в Москве израильскую общину?
Мне не давала покоя мысль, что в Москву начали съезжаться израильтяне, а в плане иудаизма здесь для них ничего не было. Так как у меня уже был опыт работы в Австралии, где я был 18 лет тому назад, я решил применить его и здесь. Помню, один из крупных раввинов сказал, что у него скорее вырастут волосы на ладони, чем мне удастся организовать в Москве израильскую общину. Евреи, уехавшие из Израиля, сбежали от еврейства ради бизнеса и уж точно не будут к нему стремиться в Москве. Но, слава Б-гу, это не охладило пыл. Бывали и взлеты, и падения, но устрашающие прогнозы не оправдались.
— Израильтяне не бежали от еврейства?
Приезжая в Москву, израильтяне знают, что мы готовы помочь не только со всей еврейской стороной жизни, от кошерного питания до мезуз, но и можем способствовать в налаживании деловых связей. Как-то к нам обратился инженер, в Израиле он занимал довольно посредственную позицию. Здесь же нам удалось его трудоустроить в крупную компанию, и сегодня он очень состоятельный человек, с сотнями подчиненных. Был период, когда приезжало много представителей алмазного бизнеса – и из Израиля, и из Америки. Я тогда параллельно как раз собирал деньги на различные учреждения – так мы с ними и знакомились.
— Кто финансирует общину?
Мы с самого начала были самостоятельными. И требовать денег от участников я не хотел, считая, что материальные блага с духовной целью нужно предоставлять евреям бесплатно. Появились у нас и свои спонсоры. Сегодня, после экономического кризиса, мы берем по 25 долларов за трапезу с членов общины и 35 долларов – с туристов. Понятно, что кризис сказывается. И бизнесменов меньше, и туристов. Алмазное дело пошло здесь на убыль. Это раньше одним рейсом могло иногда приехать 70-80 представителей алмазного бизнеса.
— У вас бывали любопытные, курьезные истории?
Можно целую книгу составить, думаю. Здесь работала израильская сельскохозяйственная фирма «Нетафим». Директором был нерелигиозный еврей. Хотел жене показать, где он работает, а она – ни в какую. Боится приезжать в Россию: «Там одни воры, криминальные разборки…» Наконец, он ее убедил приехать на пять дней.
Привел ее к нам в субботу, попросил с ней поговорить. Она подходит, а лицо ее мрачнее тучи. Оказывается, сразу после паспортного контроля у нее украли сумочку. С деньгами, с кредиткой, со всем содержимым.
— Ого.
Было это в четверг. Обзвонили они всех, кого только можно, включая израильское посольство. Результат – нулевой. И вот она мне всё это с плачем рассказывает. Вдруг с соседнего столика поднимается женщина и подходит к нам: «Вы случайно не Михаль?» – «Да….» – «Ваша сумочка у меня в кабинете лежит!» Это была заместитель израильского посла. Они были в шоке. Муж говорит: «Ну, видишь?»
— Благодаря вашему шаббату, получается.
Еще одна история. После молитвы я замечаю четыре пары, типичная израильская элита – из тех, кто живет в Герцлии, Савьоне. Привел их всех некто Менаше, с которым мы уже были знакомы. И вот один из его друзей категорически отказывается надевать кипу. Менаше неудобно, но я сказал: «Ничего страшного! Посидите с нами и без кипы!»
В тот раз собралось 200 человек. Кидуш, субботняя трапеза, моя формальная речь. А потом я в менее формальной атмосфере обхожу всех с рюмкой: «Лехаим!» Когда я подошел к Менаше, он мне говорит: «Вы просто не представляете себе, что вы сделали! Мы дружим уже 28 лет. У моего приятеля, который сидит без кипы, все предки погибли в Катастрофе. И он – атеист с рождения. Где бы мы ни были, он готов участвовать во всех экскурсия, посещать соборы и церкви, но только не синагоги! После продолжительной борьбы мне удалось затащить его с женой сюда. И вот мне кажется, вы задели его за живое».
Я все подсел к тому человеку: «Можно присесть рядом с вами?» – «С удовольствием!» И тут он сам попросил друга принести ему кипу – ему стало неудобно сидеть рядом с раввином без кипы. Собрался с силами и сказал: «Все знают меня как убежденного атеиста, члена всевозможных антирелигиозных организаций. Все еврейское вызывало во мне отвращение. Но я вижу вашу терпимость и я хочу кое-что попросить. У нас есть дочь и два сына. Один сын женат на нееврейке. Второй – на еврейке, но зарегистрировались они на Кипре, без хупы. Сейчас моя дочь выходит замуж. Не согласитесь ли вы поставить им хупу – первую в нашей семье?»
— Трогательно.
Это была первая хупа в моей раввинской практике. До того я отправлял молодоженов к своим коллегам. С этим человеком мы до сих пор поддерживаем связь, отец семейства время от времени накладывает тфилин, мать зажигает свечи. Тогда я понял то, что говорится в хасидских источниках про душу. Она есть у каждого еврея, нужно просто найти к ней подход.
— Всегда ли удается этот подход найти?
С годами я понял, что ты не всегда можешь знать, с кем ты общаешься, и что именно на него может повлиять. Была у нас как-то семейная пара, религиозная. И я видел, что, хоть мужу вроде всё нравится, но в душе у него какая-то боль. Они были у нас и на вечерней, и на дневной трапезе. Днем ко мне подходят и просят, чтобы я дал этому человеку благословение. Оказалось, он – онкологический больной, и врачи дают ему не более двух месяцев жизни. Этот человек приехал посмотреть Москву, потому что это было мечтой его жизни. Тут я понял источник его «смешанных чувств», подошел его подбодрить. Через три недели мне пришло письмо, что его уже нет в живых, но этот шаббат оказался незабываемым в его жизни. И это – не единичная история.
— В необычных местах вам побывать приходилось?
Навещали мы израильтян, попавших в тюрьму. Был Пурим. Это сумасшедший день, столько заповедей нужно успеть выполнить. А до тюрьмы — два часа езды в одну сторону. Кроме того, у меня даже не было пропуска – его нужно было заказать заранее. Но я решил действовать до конца. Зашел в ресторан, заполнил целый ящик мясом, рыбой, другими продуктами. Приехал и, о чудо, мне разрешили свидание со всеми пятью еврейскими заключенными. Мы провели там, в кабинете начальника тюрьмы, пуримскую трапезу. Сегодня все эти люди на свободе. Такое не забывается!
Есть популярный анекдот: два хасида, бреславский и хабадский, оказались в аду. Бреславский хасди в отчаянии он кричит: «Рабби Нахман! Ты же обещал вытащить за пейсы из ада в рай каждого, кто побывал на твоей могиле в Рош а-Шана!» И тут же его вытаскивают наверх за пейсы.
Тогда хабадник начинает кричать Любавическому ребе: «Ребе! Ты же обещал, что ты берешь на себя ответственность за каждого, кто самоотверженно работал твоим эмиссаром» И тут появляется образ Любавического ребе: «Если уж судьба завела тебя в ад, давай, открывай здесь Бейт-Хабад!»
