— Ира, мы познакомились с тобой в Московской хоральной синагоге, когда ты выставляла там свои работы — гранаты как предметы интерьера, гранаты в украшениях. Везде гранаты. После мы встречались на разных мероприятиях, но только сегодня я узнала, что ты психиатр. Хочется говорить об искусстве, но эту тему я пропустить не могу…
Да, я действительно психиатр, кандидат медицинских наук, работаю в Научном центре психического здоровья ведущим научным сотрудником, параллельно преподаю, являюсь ученым секретарем диссертационного совета, готовлю соискателей к защитам докторских, кандидатских диссертаций.
— Профессия врача — это мечта детства?
Я из семьи врачей. Папа заведовал кафедрой во 2-м МОЛГМИ им. Н. И. Пирогова (сейчас — РНИМУ им. Н. И. Пирогова), мама работала в Академии медицинских наук СССР, бабушка по маме тоже была врачом. Мы с братом родились в Витебске, там у меня жила бабушка, а родители туда приехали из Москвы по распределению после окончания института. Потом вернулись в Москву, выросла я уже здесь. У меня было два варианта: либо биофак МГУ (я очень любила природу, животных, растения), либо медицинский. Поступила в итоге на педиатрический факультет 2-го МОЛГМИ им Н. И. Пирогова. Меня интересовали многие дисциплины, но особенно привлекла психиатрия, которую я и выбрала своей специальностью.
— С чем ты обычно работаешь?
У нас не простая городская больница, поэтому нет скоропомощных больных с тяжелыми расстройствами психики, каких я видела, например, проходя ординатуру в больнице им. П. П. Кащенко. В нашем институте в основном пациенты с эндогенными расстройствами, различными формами депрессий, тревожными расстройствами. Депрессия — это очень мучительное состояние. Это не лень и не отсутствие силы воли, вопреки мнению многих людей.
— Как понять, депрессия у меня или просто плохое настроение?
Депрессия не может пройти за два-три дня: это очень сложное, многогранное расстройство, которое длится от двух недель и более. Характерные симптомы — подавленное настроение, не зависящее от обстоятельств, потеря интереса к ранее приятной деятельности, астения и многие другие симптомы. Самолечением заниматься нельзя, нужно разговаривать с квалифицированным психиатром, и только он может окончательно разобраться в состоянии пациента и помочь ему.
— Есть менее или более склонные к депрессии люди?
Существует определенная предрасположенность. Есть менее тревожные люди, есть более тревожные, ранимые, мнительные. У таких чаще возникают депрессивные состояния. Кто-то начинает «запивать» алкоголем свои жизненные ситуации, а это может быть проявлением той же самой депрессии. Тут нужно разбираться. Депрессивные расстройства уже выходят на первый план среди других заболеваний, а сейчас, в период эпидемии ковида, в особенности.
— Ты построила и продолжаешь строить успешную карьеру врача-психиатра. В какой момент у тебя появилось хобби, которое сегодня во многом тебя определяет?
Это началось еще в детстве. Помню, когда училась в классе четвертом-пятом, мы с мамой были в доме отдыха, и там проходил конкурс — нужно было составить композицию из цветов и оформить холл. Я пошла в лес, набрала всяких коряг, веток, собрала полевых цветов и весь холл украсила составленными цветочными композициями. Отдыхающие были буквально в шоке: кто-то по три ромашки в вазочках притащил, а тут такой серьезный подход от маленькой девочки. Каково же было мое удивление, когда во время ужина меня наградил сам директор пансионата! Мне вручили под аплодисменты пирог, который испекли специально для меня.
Я всегда любила растения, животных — ими был полон мой дом. А уже во взрослой жизни наступил момент, когда мне было недостаточно работы, хотелось развиваться дальше. Дети выросли, свободного времени стало больше.
Ирина Никифорова
Я начала сотрудничать с известным журналом «Цветы». В то время редакция приглашала ведущих флористов мира из Швейцарии, Германии, Франции, и они устраивали показательные выступления в Москве для профессиональных флористов. Это был совершенно другой мир, который меня покорил. Тогда я окончила международные курсы флористики, мне был вручен красный диплом с правом открывать собственный флористический бизнес, и с этого момента закрутилось. В 2008 году я уже стала членом Союза дизайнеров, участвовала во многих выставках, публиковалась в журналах по флористике.
— В твоих работах в основном цветы, плоды, растения, природа. Главный герой твоего творчества — гранат. Причем именно в контексте иудаизма. Как так получилось?
Что касается иудаизма в творчестве, то он всегда был на подкорке. Я часто вспоминаю свою бабушку, которая жила в Витебске, а потом уже и в Москве вместе с нами. В то время никто ничего про еврейство не говорил, это скрывалось, но очень хорошо помню, как она готовила кнейдлах, форшмак, на рынке покупала щуку или карпа и по особому рецепту делала потрясающе вкусную фаршированную рыбу. Я тогда очень внимательно наблюдала за этим сложным и завораживающим процессом. У меня всегда было много друзей-евреев — в школе, в институте, большая часть институтской группы разъехалась по разным странам. А потом я поехала к родственникам и друзьям в Израиль и влюбилась в него буквально с трапа самолета. Это был 2009 год. Оказавшись там впервые, сразу почувствовала, что я дома. Это неописуемое, волшебное ощущение. Теперь у меня в Израиле друзей больше, чем в Москве.
Гранат как плод нравился мне всегда. Я его чувствовала. Когда узнала, что он входит в семь святых плодов Израиля и что у него 613 семян, как и заповедей, подумала, что нравился он мне, возможно, неспроста. Гранат — это символ любви, счастья и благополучия в доме. Сейчас мои керамические гранаты уже узнаваемы, у них определенный стиль. Их знают не только в России, но и в других странах. Мне все говорят, что они излучают необыкновенную энергетику, особенно когда держишь их в руках.
Я много участвовала в различных выставках в Израиле (в Тель-Авиве, Хайфе, Иерусалиме). Однажды на международном арт-фестивале в Иерусалиме, где я была единственной представительницей России, к моему стенду подошел мужчина-израильтянин и скупил все мои гранаты. Сказал, что не видел ничего лучше, хотя, казалось бы, это Израиль, там повсюду гранаты: и в живописи, и в керамике, на афишах, в сувенирной продукции.
— Это выгодно — торговать керамическими гранатами?
Вообще, не очень рентабельно. Смотри, сколько-то
времени я их леплю, причем не по трафарету, а каждый индивидуально, вручную, одинаковых у меня нет, у каждого свое «выражение лица». Потом три-четыре дня глина сохнет, потом я ее крашу глазурью, глазурь еще два дня сохнет, потом дня три-четыре уходит на обжиг… Это большие временные и финансовые затраты. Какая тут выгода? Мне интересен сам процесс, делаю в первую очередь для души и для друзей. Не хочу творческий процесс ставить на поток. И не забывай, я этим занимаюсь в свободное от работы время, а его не много. А так, чтобы в магазин, — нет. Вот выставки — другое дело. Мне нравится общаться с потенциальными покупателями, часто в процессе мы можем разговориться на совершенно разные темы, даже психологические, и это очень интересно. У меня через подобные встречи появилось много друзей.
И еще меня увлекает процесс покраски глазурью. Например, когда ты красишь изделие глазурью, ты никогда точно не знаешь, какой получится цвет, особенно при смешении разных глазурей. Это своего рода игра. Итоговый цвет проявляется только после обжига. И оттенок неповторим, даже если ты покрываешь одной и той же глазурью, потому что любое температурное отклонение при обжиге имеет значение для итогового цвета.
— Украшения ты тоже делаешь для себя?
Украшения, конечно, хочется видеть и на других. Если гранаты заполняют мою комнату и ждут свой будущий «теплый дом», то украшения не должны лежать в коробках: их должны носить люди. Мне очень приятно, когда встречаю знакомых или покупательниц в моих изделиях.
— При этом реализацией ты не занимаешься?
Активно нет, но у меня широкий круг знакомых, которые всегда могут приехать ко мне в мастерскую и выбрать изделие в качестве подарка к любому событию или для себя. Иногда участвую в выставках, как, например, в Московской хоральной синагоге. Эпидемия, к сожалению, внесла коррективы. До нее я часто ездила с выставками в Литву, Израиль, а сейчас это невозможно. В Москве также постоянно проходят разные фестивали, ярмарки, поэтому, если задаться целью, можно, наверное, успешно продавать изделия. Но я не хочу, эта гонка убивает во мне желание творить.
— Что у тебя в планах?
Планов, как всегда, громадье! Всё по настроению. Периодически возвращаюсь к флористике. А недавно делала на заказ шаль из шелка. Я сама крашу шелк, расписываю его узорами из шерсти мериноса. Керамика мне безумно нравится, я пока не хочу от нее отказываться. Также люблю ее с чем-то соединять. Одно время вкрапляла керамику в войлочные картины. У меня был войлочный ковер на два метра с изображением Иерусалима. Валяла его неделю, а крыши домов сделала из разноцветной керамики. Получилось очень красиво и нестандартно. Хочется попробовать новые направления. Сейчас вдруг увлеклась живописью. У меня нет специального художественного образования, но начала осваивать акварель и масло, уже что-то получается.
— Чем ты вдохновляешься?
В первую очередь природой и путешествиями. Меня вдохновляют новые места и люди, я черпаю идеи из общения и красоты окружающего мира. И еще очень люблю Израиль и безумно скучаю по нему, по его необыкновенной атмосфере и энергетике. Меня уже год с нетерпением там ждут друзья и родственники. Так хочется наконец обняться!
— Это такое счастье — найти увлечение, которое тебя затягивает, в котором ты развиваешься, и это делает тебя счастливым. Не всем удается найти такую страсть.
В моем случае оно как-то само меня нашло. А потом уже я начала двигаться в разных направлениях. Но думаю, что у всех есть талант, просто его нужно найти.
— Дай совет как психиатр: что делать, чтобы не стать твоим клиентом?
Мне кажется, каждый должен найти для себя отдушину, увлечение, чтобы это поглотило целиком (в хорошем смысле слова). К сожалению, сегодняшняя эпидемия внесла коррективы в нашу жизнь. Но искусство вечно! Поэтому надо находить себя в том, что приносит удовольствие: кто в рисовании, кто в вязании, кто в шитье, кто в кулинарии. Я, например, очень люблю готовить, но строго по рецепту никогда не делаю: это тоже своего рода творчество. Сейчас много интересных курсов и уроков можно найти в интернете, буквально на любой вкус.
Арт-терапия — тоже важное направление. Она помогает отпустить негативные эмоции, заставляет человека отвлечься от проблем. За рубежом при каждом психиатрическом заведении обязательно есть отдел арт-терапии, занятия ведут психологи и художники и восстанавливают таким образом здоровье пациентов, не только психическое.
— А если нет никаких способностей?
Считается, что у всех есть талант, просто его нужно найти и как-то «выкопать». Общение с людьми, влюбленными в свое дело, — это очень «заражает», подпитывает. Различные выставки, мероприятия. Есть такой термин — «насмотренность». Ходить, смотреть, изучать, пробовать. Вдруг какая-то идея возникнет? Это нужно даже тем людям, которые уже в искусстве.
— Ходил, смотрел, не выкопал. Что делать?
Есть люди, которые помогают детям, животным, занимаются благотворительностью, различными социальными проектами, волонтерством. Акты самоотдачи очень подпитывают изнутри, иногда человек раскрывается с неожиданной стороны даже для себя самого. Чем больше ты искренне отдаешь, тем больше получаешь для души и внутренней гармонии. И приобретаешь гораздо больше, чем отдаешь.
