— У вас на голове кипа. Вы родились в религиозной семье?
Нет. Я вырос в Иерусалиме, в районе Гива Царфатит. Сейчас это место постепенно становится ультрарелигиозным, а тогда в районе в основном проживали выходцы из англоязычных стран, а также преподаватели Еврейского университета. Когда мне исполнилось 13 лет, папа с мамой стали перенимать религиозный образ жизни. Мне это очень не понравилось, я противился таким нововведениям.
— Почему?
Я привык, что по субботам меня везут в бассейн. А тут — бац, никаких поездок. Да и все мое окружение было нерелигиозным, даже антирелигиозным. При этом родители на меня не давили, я остался в той же школе. Но я бунтовал, во время субботних трапез демонстративно включал телевизор.
Потом я прошел армию и сделал то, что делают многие израильтяне, — поехал за границу, в Нью-Йорк. Активно работал. Именно в США я заинтересовался Торой, начал посещать лекции. У родителей, кстати, телевизора дома уже не было. Я вернулся в Израиль и поступил в ешиву. Параллельно я стал изучать юриспруденцию.
— По зову сердца? Или потому что это престижная дисциплина?
Мне с самого детства твердили: «Ты станешь адвокатом». Когда учительница на кого-нибудь кричала, я вставал и начинал озвучивать аргументы в его защиту. Учительница жутко злилась: «Ты что, его адвокат?!»
В Иерусалиме тех лет были две молодежные группировки, которые конфликтовали друг с другом. Когда мой приятель познакомился с сестрой лидера одной из группировок, у него начались немалые проблемы. В школу даже заявилось несколько жлобов, чтобы проучить его. Одноклассники встали на защиту парня. Произошла драка, один мальчик серьезно пострадал. Двоих особо отличившихся одноклассников хотели выгнать из школы. Тогда я пошел к директору и предложил примирить обе стороны.
— Чем аргументировали?
Рассказал о предыстории конфликта, пояснил, что одноклассники не просто так дрались, а защищали своего приятеля. Потом я пошел к нападавшим, объяснил, что вся эта история принимает серьезный оборот. Короче говоря, удалось примирить обе стороны. Забавно, кстати, что потом представители двух группировок оказались в одной армейской дивизии, вместе участвовали во Второй ливанской войне.
— Итак, после армии вы вернулись в Израиль…
В частности, потому, что родители сказали, что помогут с расходами на учебу. В США это влетело бы в копеечку. Я получил степень бакалавра, потом степень магистра. Стажировался я в отличном месте — в министерстве юстиции, и не просто, а в тель-авивской прокуратуре. Это место считается очень престижным, лучше его только Верховный суд. Я себя там зарекомендовал и после стажировки продолжил работать в министерстве юстиции.
Рои Аттиас
У государственного обвинителя совершенно огромные рычаги влияния. Приходит дело, есть рекомендации полиции — подать или не подать обвинительное заключение. И стажер, который позавчера получил диплом, принимает соответствующее решение! Меня также поразило, что стажерам дают возможность выступать в суде от имени Государства Израиль. Я ж стажер, еще не адвокат, у меня разве что костюм черный есть! Мне очень повезло, что судья, у которого я проходил стажировку, рассматривал такие крупные дела, как дело Коммерческого банка, когда его сотрудница Эти Алон передала брату, пристрастившемуся к азартным играм, едва ли не все деньги банка. В конечном итоге все эти средства попали в руки преступных группировок.
ДНК на матрасе
— У израильских судов есть своя специфика?
Высочайший процент обвинительных заключений. Где-то 98% процессов заканчиваются обвинительным вердиктом. Подсудимые предпочитают пойти на сделку со следствием, признаться в чем-то вторичном, чтобы не рисковать. Это очень проблематичная ситуация: невиновные признаются в несуществующей вине, а виновные признаются лишь частично.
— В каких резонансных процессах вы участвовали, будучи государственным обвинителем?
Мне досталось дело Адриана Шварца, человека, которого в 80-х обвинили в 19 изнасилованиях. В обвинительном заключении фигурировало два случая, и Шварц отправился в тюрьму на длительный срок. Затем защита потребовала повторное рассмотрение дела с учетом проверок ДНК, которые к тому времени уже были распространены. Оказалось, что на матрасе одной из жертв были найдены следы спермы, которые принадлежали другому человеку, не Шварцу. Я, соответственно, представлял государство на этом процессе и выдвинул версию, согласно которой следы были оставлены другим человеком — но задолго до преступления.
— И?..
Повторного рассмотрения не вышло, насильник остался в тюрьме. Из прокуратуры меня переманили на частный рынок, в адвокатскую контору Давида Ифтаха и Моше Шермана.
— Как именно переманили?
Предложили сумму, которая раза в три превышала мою зарплату в министерстве. Государственный обвинитель поначалу получает мизерную зарплату — примерно 6000 шекелей чистыми ($1500). Высокопоставленный работник суда зарабатывает 15 000–18 000 шекелей. Начинающий адвокат в частной фирме может получить эту сумму за одно-единственное дело.
В конторе Ифтаха и Шермана создалась парадоксальная, на первый взгляд, ситуация. Их клиентами были члены конкурирующих преступных группировок.
— Но это же типичный конфликт интересов.
На самом деле ничего необычного в этом нет. Уголовная сфера, в отличие от сферы гражданских исков, завязана на конфликте «государство — обвиняемый», а не «один человек против другого человека». Поэтому одни и те же адвокаты вполне могут представлять интересы конкурентов в мире преступности, не создавая конфликт интересов.
Когда я начал вникать в дела, меня поразили два момента: первый — объем мафиозной деятельности в Израиле; второй — готовность низовых членов мафии выполнять грязные поручения за символические деньги. Мы ведь как, обычно, думаем: «Киллеру за убийство платят сто тысяч долларов». А на самом деле можно найти нуждающегося человека, арендовать ему автомобиль, сунуть пачку денег, и все — он готов работать на преступный мир. В городах, где проживают израильские арабы, очень высокий уровень безработицы. Мафиози может совершенно элементарно найти там помощников. Аналогичная ситуация на юге Израиля.
Так вот, я работал у Ифтаха и Шермана, пока два крупных клиента не сказали мне: «Открывай свою фирму, мы гарантируем, что перейдем к тебе». О рекламе мне заботиться не пришлось, в Израиле уголовные дела тут же попадают в новостные заголовки. Я вел дела лидеров преступных группировок, таких как Шалом Домрани и Рико Ширази, поэтому в СМИ часто упоминалось мое имя.
— Вас не спрашивают: «Как ты, религиозный человек, можешь защищать таких людей, как Шалом Домрани, глава одной из крупнейших преступных группировок?»
Еще меня спрашивают: уверен ли я в их невиновности. Отвечаю, что в виновности их не сомневаюсь, но одним из правил иудаизма является поиск положительных моментов в жизни и характере человека. Рабби Леви-Ицхака из Бердичева называют «защитником евреев», потому что он у каждого отыскивал позитивные черты. Помните историю о том, как рабби Леви-Ицхак увидел человека, который в субботу курил возле синагоги? «Вы забыли, что сегодня шаббат? — Нет, не забыл. — Может, вы забыли, что в субботу нельзя курить? — Я прекрасно помню». И тогда раввин всплеснул руками и обратился ко Всевышнему: «Б-же, видишь, насколько искренни твои дети? Этот еврей грешит, но он честно сознается в этом».
Бриллиант за наличные
— Продолжим разговор о судебной системе Израиля. Судьи взятки берут?
Б-же упаси. Предположим, ко мне обращается клиент: «На мне висит дело, я хочу кое-кого подмазать. Может, скажешь, кого?» Я много лет работал государственным обвинителем в министерстве юстиции, я 15 лет работаю адвокатом по уголовным делам. И я честно отвечаю: «Я не только не знаю, я даже не представляю себе ситуацию, при которой человек возьмет взятку». Был разве что случай, когда адвокат дал взятку следователю, чтобы тот снабжал его информацией с допросов. Информацией! Не для того чтобы отмазать клиента!
— Почему это происходит?
Израиль — крошечное государство, все друг друга знают. На оборонные нужды выделяются огромные средства. Поэтому у каждой официальной структуры есть своя внутренняя служба безопасности. В министерстве юстиции я проходил проверку, которую проводила служба безопасности ШАБАК. Поэтому и самоконтроль в Израиле высокий. Если вы попробуете дать взятку полицейскому, чтобы он не выписывал вам штраф, вы тут же будете арестованы, потому что полицейский думает: «Ага, на этой улице есть камера слежения. Да и у этого мужика тоже может быть камера, чтобы меня скомпрометировать».
— При этом взяточничества и махинаций во внесудебных сферах более чем достаточно, судя по уголовной хронике.
Сейчас я веду дело заммэра Ашкелона, которого подозревают во взяточничестве. Другой подзащитный — врач, который за деньги выдавал рецепты на получение медицинской марихуаны. Есть также очень интересное дело, в котором замешаны выходцы из Франции. Они сначала изучали деятельность той или иной расположенной в Европе организации, а затем обманными путями вынуждали сотрудников этой организации переводить им деньги. Например, аферист отправлял секретарше письмо от имени ее начальника, а потом звонил, представлялся начальником и требовал перевести деньги на реквизиты, указанные в письме. Говорят, что одной из жертв махинаций стал Роман Абрамович.
— Ого.
В Израиль эти махинаторы бежали не случайно. Часто довольно сложно экстрадировать человека, которого обвиняют в экономических преступлениях. Если дело идет об американском министерстве юстиции, между ним и израильскими коллегами отношения чисто деловые: ты — мне, я — тебе. Поэтому в данном случае требования об экстрадиции удовлетворяются быстро.
— А если речь идет о просьбе, полученной из России?
С Россией сложнее.
Есть еще одна типично израильская специфика. В ультрарелигиозном секторе распространено отмывание денег: ешиботники из-за границы предъявляют в обменниках чеки американских банков и получают за них наличные. Речь идет о десятках миллионов ежемесячно.
Классическое отмывание денег — это когда человек проводит незаконно заработанные средства, полученные от азартных игр или торговли наркотиками, через легальные платформы. Например, покупает автомобиль и перепродает. Или открывает на эти деньги частное предприятие. В США использование средств, которые были получены путем налоговых преступлений, тоже считается отмыванием денег. В Израиле — пока нет.
Еще несколько лет тому назад было принято перевозить деньги через границу путем покупки драгоценных камней. Потратил миллион, положил бриллиант в карман шубы и поехал. А сейчас такие покупки начали отслеживать. Покупки драгоценностей на бирже за наличные прекратились.
— Ешиботники только чеки обналичивают, или бывают ситуации посложнее?
Я веду дело двух учеников ешивы «Мир», которые импортировали из Германии несколько чемоданов с наркотиком экстази. Они утверждают, что намеревались контрабандой перевезти сигареты, а поставщики-де их обманули. Такое тоже происходит — в частности, на Украине. Израильтяне едут в Умань, в Меджибож и возвращаются с незадекларированными сигаретами. Чемодан сигарет стоит тысячу, две тысячи шекелей. В Израиле каждая пачка перепродается за 50 шекелей. Вложил тысячу шекелей, заработал три тысячи долларов.
Моих подзащитных несколько раз ловили за попытку провезти сигареты. Они отделывались штрафами. Поэтому утверждение насчет того, что наркотики подложили без ведома торговцев, вполне имеет право на существование. Я, конечно, не думаю, что это сильно им поможет на процессе.
— В последнее время израильские СМИ переполнены сообщениями о сексуальных домогательствах, в которых обвиняются то популярные в прошлом актеры и ведущие, то ныне действующие политики.
Израиль сегодня проявляет небывалый судейский активизм. Если придет женщина и скажет, что десять лет тому назад вы совершили против нее преступление на сексуальной почве, выйти сухим из воды вы практически не сможете. За жертвой, настоящей или мнимой, стоят СМИ и феминистские организации. Бывший министр Хаим Рамон поцеловал подчиненную, и ШАБАК установил у него в кабинете подслушивающее устройство. Четыре месяца служба безопасности прослушивает министра, потому что он осмелился поцеловать 20-летнюю девушку!
Или такая вот ситуация: женщина изменила мужу, он хочет с ней развестись. При нынешнем положении дел он будет обязан выплатить ей 50% от нажитого имущества, а также 50% своих будущих заработков — вплоть до пенсионного возраста! В этом смысле Израиль потерял моральные ориентиры.
Как поссорились два раввина
— Среди ваших клиентов — местные Доны Корлеоне. Не могли бы вы поделиться подробностями одного из дел?
В ходе процесса над мафиози Шаломом Домрани разбирался конфликт между двумя крупными израильскими раввинами. Домрани родом из Ашкелона, его семья занимается сельским хозяйством, владеет банкетными залами. Так вот, имел место конфликт между раввином Яаковом Иферганом, которого за паранормальные способности зовут «Рентгеном», и раввином Йорамом Абарджилем. Их дворы активно участвовали в муниципальных выборах в Сдероте, поддерживая разных кандидатов. Домрани, который очень уважает раввина Абарджиля, вызвался их помирить. К его несчастью, один из хасидов Ифергана пошел в полицию и заявил, что Домрани, дескать, заявился с угрозами и шантажом.
— Угроз не было?
Абсолютно. Это ни на чем не основанное заявление, учитывая, что Шалом Домрани, как и многие другие деятели преступного мира, относится к раввинам с огромным уважением. Прокуратура приняла версию истца, в результате была заключена сделка, и Шалом Домрани отправился на 7 месяцев в тюрьму. Круглосуточное наблюдение, камера без возможности гулять в тюремном дворе. И это ему еще повезло, если б не было судебной сделки, Домрани мог получить семь лет. Вот так работает израильская система юриспруденции.
— Почему это происходит?
Судьи в массе своей — ашкеназы, нерелигиозные, левонастроенные. Они не понимают, что раввины оказывают благотворное влияние на деятелей преступного мира, зачастую удерживают их от совершения преступлений. Я неоднократно наблюдал за визитами мафиози к раввинам — эти здоровенные парни превращаются в четырехлетних малышей, которые с восторгом смотрят на воспитателей в детсаду. Этим надо пользоваться. Но израильский суд, который в массе своей недолюбливает ультраортодоксов, этого не понимает. Многие мои клиенты в ожидании суда надевают кипу — и не просто так, а в надежде на помощь свыше. Я им даже советую принять на себя соблюдение какой-нибудь заповеди.
Верховный суд так вообще избирает сам себя. Есть комиссия: два министра, два представителя адвокатской палаты и… трое судей. Разумеется, большинство при принятии решений им гарантировано. Неудивительно, что Верховный суд активно вмешивается в израильскую политику, проталкивая левую идеологию. Ицхак Рабин пытался выслать 400 террористов, но суд сказал: «Нет, ни в коем случае». Они не судят, а правят. Такого нет ни в одной стране мира.
В Верховном суде религиозные не представлены, и это огромная проблема. На повестке дня постоянно возникают вопросы, связанные с национальным характером государства, с гиюром, с соблюдением различных заповедей. И решения может принимать… судья-араб по имени Салим Джубран.
Талмуд и араб
— Есть ли в Израиле «русская мафия», о которой твердили политики и бывший руководитель следственного отдела полиции Моше Мизрахи?
Мафия является структурой, которая плотно контактирует с властными структурами. Группа людей, которые совместно занимаются преступлениями, не подпадает автоматически под определение мафии. Это банда. «Русская мафия» в Израиле — это выдумки. А банды всегда были, есть и будут в любой стране. Есть кавказские, грузинские группировки. Они могут действовать на этнической основе и контролировать этнические бизнесы: например, торговлю проститутками.
— Это тоже серьезно.
Я ничуть не оправдываю такие занятия, но надо помнить, что на сегодняшний момент все эти «ночные бабочки» приезжают в Израиль по собственной воле. Их выдворяют, а они возвращаются. Государство же относится к торговле живым товаром как к некоему варварскому занятию, наказывая сутенеров, а не проституток. Вместо того чтобы урегулировать этот бизнес, который будет существовать всегда, потому что так устроена природа человеческая, Израиль поощряет укрывательство от налогов. Ни тебе санитарного контроля, ни эффективной борьбы — один публичный дом закрывается, назавтра появляются два.
— Тот факт, что вы — человек религиозный, каким-то образом помогает в адвокатской работе?
Я не смешиваю религиозность и профессиональный статус. Но при этом я нередко использую законы из еврейского религиозного права. Мне даже удалось убедить судью-араба освободить подследственного на основе принципа, который изложен в религиозном праве.
— Что именно произошло?
Строительные подрядчики-компаньоны разругались. Один из них взял чековые книжки второго и начал выписывать чеки. Второй нанял парочку крепких парней, и они бывшего компаньона очень сильно помяли. Заказчика, разумеется, арестовали.
Я как раз изучал трактат Талмуда, в котором рассматривается самоуправство: когда человек может, как говорят на иврите, взять закон в свои руки, а когда — нет? Один человек самовольно воспользовался колодцем другого, владелец ударил его тяпкой. Мудрецы посчитали, что в таком случае самоуправство допустимо, потому что если бы владелец колодца прибег к обычной процедуре и пошел бы в суд, второй человек сумел бы за это время осушить колодец подчистую. Я пересказал содержание судье и смог добиться освобождения подрядчика. Его не освободили от ответственности, но выпустили из-под стражи.
— Многие российские бизнесмены ведут торговые сделки с Израилем. Но, как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Что бы вы посоветовали человеку, которого задержала израильская полиция?
Прежде всего я говорю: «Ни в коем случае не сотрудничайте со следствием, не посоветовавшись предварительно с адвокатом. Даже если вас запугивают и утверждают, что молчание только повредит». Есть также известный трюк, который используют израильские полицейские — они выводят человека во двор и доверительно сообщают: «Это не допрос, мы просто разговариваем, в протокол это не пойдет». Надо помнить, что любое слово, сказанное официальному лицу после задержания, записывается, документируется и может быть использовано против вас. Поэтому первое правило: если вас арестовали в Израиле, представьте, что ваши губы склеены. Вы онемели. Это железное правило.
— Хорошо, а к какому адвокату обращаться? Маститому?
В Израиле есть разные адвокаты, есть дорогие, есть дешевые. В отличие от других стран, цена не обязательно служит признаком качества. Иногда менее известные адвокаты, молодые и голодные, приложат куда больше усилий, чем их вальяжные седые коллеги, заработавшие свои миллионы.
— У вас, наверное, есть планы на будущее?
Моя мечта — создать альтернативу тюремному заключению. Иногда в Израиле приговаривают к общественным работам. Люди вместо того, чтобы сидеть за решеткой, работают в больницах, в пожарной службе. Но обычно продолжительность общественных работ ограничена 6 месяцами. Я же хочу, чтобы и те, кого приговорили к длительным срокам заключения, могли заменить их общественными работами. В полном соответствии с еврейским религиозным правом и законами о рабах, точнее, преступниках, которые работали определенный период, проходя реабилитацию в обществе и компенсируя ущерб.
