С самого детства я знала, что некрасива. У красавиц — так объяснили подружки по детскому саду — прямые светлые волосы, голубые глаза, худощавая фигура. Я же, розовощекая крепышка с черными кудрями и семитским носом, могла услышать за спиной: «Какая страшная!»,и верила этому. Всю свою сознательную жизнь. Я выросла и стала похожа на мою двоюродную бабушку Марголу, которая считалась первой красавицей довоенного Кременчуга. Но в Москве (так я во всяком случае думала) мои шансы привлечь внимание противоположного пола стремились к нулю. У меня был не тот цвет волос и глаз, не тот нос, не та фигура. В пристальных взглядах прохожих я не замечала интереса — только критику и неодобрение.
В 1991 году, отправляясь в Израиль, я еще надеялась, что там, среди своих, как-нибудь вотрусь в ряды мейнстрима. На фоне женщин средиземноморского типа меня не будут считать уродкой. Но я жестоко ошибалась.
Со всех плакатов, с автобусных остановок, с гигантских щитов на торцах зданий, с журнальных обложек на меня смотрела Она. Нордическая красавица Валерия Алфимова. Валерия победила на конкурсе красоты какого-то южного ульпана, ее снял местный фотограф. Потом другой фотограф, из Тель-Авива, провел фотосессию, и пошло-поехало. Алфимову, привезенную в Израиль еврейским мужем, назвали «лицом алии 90-х». Ее интервьюировали, приглашали на телевидение. Она вписывалась в международные стандарты красоты, в отличие от большинства женщин той самой алии, которую воплощала.
Я приходила в гости к знакомому журналисту Цви Зильберу и первым делом рвала на мелкие кусочки последний номер газеты «Новости недели», где он тогда работал. На первой странице «Новостей» частенько красовалась Валерия или девушка с таким же, как у Валерии, типом внешности. Я не знаю, чего было больше в моих выходках: самоиронии или настоящей злости. Цвика хохотал. Жизнь продолжалась.
«Истинные арийцы» проиграли Вторую мировую, но одержали победу в мире красоты. Потомки викинга Рюрика завоевали не только Древнюю Русь, но и современный Израиль. Валерия родила мальчика. Об этом написали все газеты. Моя жизнь шла своим чередом. Я вышла замуж за человека с семитской внешностью и тоже родила сына, о чем не написала ни одна газета.
Потом Валерия вернулась в Россию. Что-то там не заладилось у нее на берегу Средиземного моря, несмотря на гонорары и всенародную славу. Прошло с десяток лет. Со щитов, плакатов и постеров теперь смотрела чернокожая красотка Тауния — лицо эфиопской алии нулевых годов. Ашкеназский идеал сохранился лишь в черно-белых фильмах, выгодно подчеркнувших контрастную красоту и отложенных на полки ретрокинотеатров. Время черно-белых женщин, казалось, ушло безвозвратно.
Сегодня я смотрю на экран компьютера, где сияет дизайнер и стилист Гала Рохмилевич, которую два года назад журнал «Форбс» зачислил в ряды самых успешных бизнес-леди Израиля. Гала проводит в Тель-Авиве ежегодные ярмарки одежды всех размеров — от 46-го до 70-го. Она выводит на подиум женщин самых разных объемов, конфигураций и цветотипов. Гала читает лекции «о принятии себя» и об «укреплении позитивного чувства по отношению к своему телу». «Вместе мы изменим мир!» — гласит гигантский щит с портретом Галы на здании в центре Тель-Авива.
