«Хабад бе-Алия»: в синагогу, к своим

Родители Бродкина ‒ отказники, которым удалось в 1983 году вырваться из Саратова. Отец на протяжении 10 лет резал кур для прихожан синагоги. Под его влиянием религиозными стали и остальные члены семьи. Йона вырос в квартале, созданном под эгидой организации «Шамир», которая объединяла религиозных выходцев из СССР, занимавшихся наукой. Так как отец был инженером-электриком, а мать ‒ математиком, они идеально вписались в окружение.

Раввин Бродкин учился в государственно-религиозной школе «Кирьят-Ноар», но по окончании заведения пошел не в институт, а в ешиву. К этому его подтолкнул обычай задавать вопросы Любавическому Ребе, вкладывая записки в сборник его писем «Игрот кодеш». Йоне выпало письмо, обращенное… к ученику 12-го класса школы: «Есть те, кто утверждают, что учеба в ешиве мешает приобретению специальности, но важно помнить, что пропитание посылает Творец».

Йона провел четыре года в иерусалимской ешиве «Торат-эмет». Его жена родом из Харькова, с семи лет училась в образовательных учреждениях ХАБАДа. После женитьбы Йона Бродкин окончил педагогический колледж, стал учителем математики и Танаха. 

Приглашение на концерт

Городом, где поселилась чета Бродкиных, стал Ноф а-Галиль (раньше он назывался Нацрат-Илит). В последние годы здесь построили целый религиозный район – Ар Йона, а тогда город можно было назвать чисто светским. Не считая того, что около трети населения вообще составляют арабы. Хотя, положа руку на сердце, когда по всему Израилю в городах со смешанным населением прокатилась волна арабских беспорядков, в Ноф а-Галиль царили тишина и покой. Раввин Бродкин видит в этом, в частности, заслугу местного мэра ‒ Ронена Плота и его заместителя Алекса Гадалкина.

«Они оба очень положительно относятся к религии, особенно к ХАБАДу. Мы с ними общаемся лично и со стороны муниципалитета чувствуем только поддержку». И это влияет на весь город. Последний раз мэр позвонил Бродкину, чтобы лично пригласить его и членов общины на выступление знаменитого хасидского певца Авраама Фрида.

«С Иче Вагнером мы знакомы с детства. А когда он начал развивать проект «Хабад бе-Алия», то обратился к главным хабадским эмиссарам в разных городах, в первую очередь туда, где процент русскоязычного населения особенно высок. Так, через бывшего главного эмиссара ХАБАДа в нашем городе вышел и на нас».

Р. Бродкин и до этого давал уроки то тут, то там. Когда было время, ездил давать уроки в дом престарелых, организовывал мероприятия на Песах, Пурим. А чтобы вплотную заниматься общиной, Йона, до этого работавший с утра до вечера, сократил объем своей работы на полставки. Для общины было решено оставить вечернее время, «когда дети уже спят». «Кроме того, Ноф а-Галиль – рабочий город, и днем тут не слишком широкое поле для деятельности».

Уроки стали постоянными. К ним добавились частые визиты к знакомым. И к знакомым знакомых. И подготовка учеников к бар-мицве. «За эти четыре-пять лет мы отпраздновали несколько десятков больших праздников в общине и около 30 бар-мицв, снимали залы и на шаббаты». Каждое утро на молитву с последующим завтраком и уроком Торы собирается группа пенсионеров. «Еще у нас очень крепкая женская группа, которую ведет моя жена со своей подругой Наоми Гуревич». Без ложной скромности раввин Бродкин считает это самым сильным пунктом деятельности общины. «А то, что мы все, автономные общины «Хабад бе-Алия» по всему Израилю, относимся к одному общему проекту, дает ощущение причастности к одной большой общине».

Когда вспыхнула пандемия ковида и активная деятельность чуть приостановилась, неожиданно появилась новая возможность выйти на большое количество людей, установить личный контакт. Уроки и мероприятия проводились прямо во дворе Бродкиных. И постепенно начало образовываться некое ядро общины.

Круговая община

По утверждению Йоны, община имеет концентрическую структуру: «Есть ядро общины – 10-20 семей, которые постоянно приходят и участвуют почти во всех мероприятиях. Второй круг – те, кто общается с нами как минимум раз в неделю, с кем мы хорошо знакомы, желаем друг другу «шаббат шалом», кто получает от нас подарки на каждый праздник и кто приходит на особые мероприятия и праздники. Третий круг – это друзья друзей, о которых мы тоже стараемся заботиться. Это люди, которые знают, что всегда могут к нам обратиться – например, чтобы поставить мезузу или проверить тфилин. Они получают от нас один-два раза в год подарки на праздники. Например, на Песах мы заказали 1000 подарков, чтобы люди могли самостоятельно у себя дома отметить праздник». Очередная 1000 подарков была заказана на эти осенние праздники. «Чтобы люди получили мед на сладкий новый год, календарь, в котором указано время зажигания свечей, молитвенник на Йом-Кипур, медовый пирог».

В этом году был открыт свой центр. «Раньше у нас это всё как-то не шло, а именно сейчас вдруг получилось. Вот так интересно Всевышний устраивает мир».

Еще интереснее то, что центр взял под свое личное наблюдение всё тот же заместитель мэра города Алекс Гадалкин из партии «Наш дом Израиль» (той самой, под руководством Либермана). Под центр было выделено небольшое бомбоубежище «в очень центральном месте». «И с Б-жьей помощью мы ждем в ближайшие полгода постройку нового помещения для нашей общины». 

Помимо Наоми Гуревич, Бродкиным в их деятельности помогают и многие другие. Так, Азриэль и Хая-Света Готфрид помогают во всём, что связано непосредственно с синагогой. «И Гуревичи, и Готфриды – наши давние друзья. Наоми знакома с моей женой еще с Москвы, по институту «Хамеш». Хая-Света четыре года назад начала делать первые шаги в нашей общине, затем познакомилась со своим мужем, и теперь они вместе очень активно нам помогают».

Еще в рамках общины дает уроки раввин Давид Страхов. По шаббатам очень активно помогает семья Палей. «Большие шаббаты – на 50-60 участников ‒ справляются в общине, как правило, раз в месяц». Кроме них активными помощниками является семья Овчиниковых. «И конечно, семья моей жены, ее родители, сестра».

«Наша главная цель – чтобы каждый русскоязычный еврей нашего города ощущал, что ему «по кайфу» изучать Тору, соблюдать заповеди и традиции. Чтобы ему это было приятно. Чтобы иудаизм воспринимался не как нечто давящее, а как неотъемлемая органичная часть самого себя. Это то, что дает нам силу. И тогда всё становится очень легко».

Родился в Самаре в 1988 году. В семье интересовались еврейской историей и традициями, но ничего не соблюдали. Отец был сионистом, в Израиль Цейтлины переехали по идеологическим соображениям. Шимон начал интересоваться иудаизмом с 12 лет, читать книги, посещать синагогу. Позднее он перешел в религиозную школу, основанную раввином Адином Штейнзальцем, и учился в ешиве «Мерказ а-рав».

С движением ХАБАД Цейтлин сблизился в дни одностороннего размежевания с сектором Газа. Раввин местной синагоги цитировал алахические источники, запрещающие отдавать территории, и Шимона это убедило.

Р. Цейтлин получил степень бакалавра педагогики, его жена ‒ медсестра. Шимон преподает в Талмуд-торе, выполняет функции классного руководителя и реализует несколько школьных проектов. В Арад Цейтлины переехали из Иерусалима по жилищным и материальным соображениям.

В память о Липскере

После переезда р. Цейтлин подметил интересную вещь: «Почти все русскоязычные евреи, с которыми я встречался на улице, по собственной инициативе начинали заводить со мной беседу о некоем Липскере». Оказалось, скончавшийся 11 лет назад р. Липскер был главным раввином Арада. «Как нам его не хватает. Он приглашал нас на трапезы, он делал нам бар-мицвы, свадьбы. И было так хорошо, а теперь у нас нет никакой еврейской жизни…» ‒ будто сговорившись, сетовали все, с кем Цейтлину довелось разговориться на улице. Шимон воспринял это как знак с небес: настало время продолжить деятельность раввина. 

О том, чтобы перенять эстафету самому, он и не помышлял: «Я же работал в школе». Но когда никого другого найти не удалось, он решил начать что-нибудь делать хотя бы по праздникам. Так это продолжалось несколько лет, и раввин Цейтлин решил, что необходимо нечто более серьезное. Шимон сам обратился к координаторам проекта «Хабад бе-Алия», чтобы взять на себя организационную ответственность.

Как только это произошло, у его жены внезапно возникли проблемы с очередной беременностью. «Одна проверка. Другая. И каждая проверка показывает, что состояние всё хуже и хуже». Дело дошло до консилиума с участием пяти профессоров в больнице имени Вольфсон, которые порекомендовали («и это еще мягко сказано») немедленно прекратить беременность – на восьмимесячном сроке. 

«Они сказали, что точность проверок бесспорна, и тут даже нет никакого смысла молиться». Им выдали список 30 болезней с подробным описанием – в случае, если ребенок все-таки родится. «Это не просто синдром Дауна, с которым еще можно жить, а нечто жуткое и ужасное. И если уж вы собираетесь рожать и молиться, то лучше молитесь, чтобы ребенок родился и сразу умер». По мнению именитых профессоров, это самое лучшее, что могло случиться. «Нам было, конечно, нелегко это услышать».

Что помогло Цейтлиным выдержать это невыносимое испытание? По словам Шимона, история о Любавическом Ребе. «Он хотел послать одного еврея в шлихут. Этот хасид подошел к Ребе и сказал, что, к сожалению, не может поехать, потому что он болен. На это Ребе ответил: «Тебе следует говорить наоборот: «Ребе, я не могу болеть, потому что должен ехать на шлихут». 

Раввин Цейтлин вспомнил эту историю и стал молиться, чтобы родился здоровый ребенок и он мог продолжать свою деятельность. 

В конце концов чудо свершилось. «У нас родился очень хорошенький сыночек. Да, он страдает детским параличом, но при этом очень веселый и жизнерадостный, всё понимает, и все братья его очень любят – он со всеми играет. Как раз вчера ему исполнилось три года».

Конечно, первый год был, по выражению р. Цейтлина, «немножко тяжелым», но всё это лишь подтолкнуло его к более активной деятельности. 

Младший в семье из 11 детей. Велвел родился в Беэр-Шеве, вырос в Иерусалиме, затем семья переехала в Кирьят-Малахи, а затем ‒ опять в Иерусалим. Переезды происходили в соответствии с указаниями Любавического Ребе, для оказания духовной поддержки жителям того или иного города.

Родители раввина ‒ потомственные хабадники, дедушки и бабушки соблюдали традиции и в СССР. Мать помогала новым репатриантам с трудоустройством, изучая объявления в газетах и даже лично беседуя с потенциальными работодателями. Раввин Кричевский вспоминает, что его родители периодически селили репатриантов в собственной квартире.

Жена раввина родом из Бобруйска. Еще до свадьбы жених и невеста обсуждали возможность стать эмиссарами ХАБАДа, как их братья, включая раввина Омска Ашера Кричевского и раввина Уфы Дани Кричевского. Супруги предпочитали остаться в Израиле, где работали в сфере образования. Однако предложение поехать в московскую Жуковку, чтобы помочь в создании общины, показалось им наиболее продуктивным. После двух лет в Жуковке они отправились в Малаховку на дополнительные два года, а затем вернулись в Израиль.

Утром школа, вечером синагога 

О существовании проекта «Хабад бе-Алия» раввин Кричевский знал с самого начала, всегда им интересовался и верил в его потенциал. Так, на самых ранних этапах Велвел выяснял, в каких городах собираются открывать новые филиалы. «Мне очень понравились перспективы Рамат-Гана, и, приехав в Израиль, я понял, что это то место, в котором хочу работать». И вот после переговоров-договоров Кричевские находятся тут уже два года.

Первый год Велвел почти полностью посвятил построению общины. Затем начал совмещать общественную деятельностью с педагогической за пределами Рамат-Гана – днем преподавал хасидизм в старших классах в Бней-Браке, а по вечерам вновь погружался с головой в дела общины.

Кроме ХАБАДа в Рамат-Гане русскоязычными евреями никто не занимается. «За исключением реформистской общины под эгидой муниципалитета». Но конкуренция не пугает рава Кричевского в принципе. «Рамат-Ган – такой большой город, что здесь работы хватит на всех. На другой конец город я вообще почти не добираюсь. Мы даем рекламу для всех, но территориально де-факто находимся в центре города. И нам всё не охватить. Хотя, конечно, предпочтительнее не конкуренция, а плодотворное сотрудничество».

«Многие из тех, с кем мы работаем, не придут в синагогу. За границей, в России они бы пришли – там синагога служит и своеобразным общинным центром. В Израиле они этого не ощущают. Не спрашивайте меня почему, но такова действительность. А вот в общину они придут с удовольствием, ведь это то, чего им не хватает». 

Вместе с русскоязычной публикой приходят и их друзья, и супруги, не всегда владеющие русским. Им тоже комфортно с Кричевскими. «Конечно, в первую очередь мы даем людям почувствовать связь, причастность к еврейству, даем уроки иудаизма, но люди приходят не только за этим. У них есть потребность быть вместе. Этого ощущения сплоченности русскоязычному населению никто другой не дает».

Как бы то ни было, в России с этим было проще. «В этом нет никакого парадокса. В России ты автоматически олицетворяешь собой и иудаизм, и еврейство, и Израиль. Там для большинства очевидно: если ты еврей, тебе следует бывать там, где бывают евреи. В Израиле специально искать евреев не требуются – они везде. И чтобы чувствовать себя евреем, тебе нет надобности идти в «еврейские места» вроде синагоги». 

«С другой стороны, в российских общинах молодежь завлекают в клубы стипендиями, суперлотереями, экскурсиями, поездками за границу. У нас, в Израиле, это почти не распространено. Никаких особых призов и розыгрышей в наших молодежных клубах не предусмотрено. Люди приходят и так».

Начать с пожилых

Несмотря на то что деятельность «Хабад бе-Алия» в основе своей рассчитана на молодежь, раввин Кричевский начал с дома престарелых. «Потому что главная цель – дать всем русскоязычным евреям то, чего им не хватает. А обитателям дома престарелых как раз остро не хватает общения, семейного тепла. И я рад, что в какой-то мере смог хоть чем-то их порадовать». 

Директор дома престарелых признавалась, что среди постоянных слушателей уроков р. Кричевского были те, кто неделями не выходил из своей комнаты. Некоторых по их просьбе вывозили на урок в инвалидных креслах. Для них это был глоток жизни. И, как ни странно, как раз дом престарелых был готов оплачивать уроки. «Разве то, что урок посвящен еврейской культуре, лишает лектора права на зарплату?» К сожалению, эта деятельность была приостановлена из-за пандемии.

«Во всём мире, как известно, деятельность ХАБАДа не финансируется «сверху», никто не спонсирует ее из Нью-Йорка или откуда-то еще. Обычно средства поступают от тех, кто пользуется плодами наших трудов и понимает, что этот труд должен быть оплачен. Так это работает по всему миру. Планировалось, что и «Хабад бе-Алия» не станет исключением. На первых порах Ицхак Мирилашвили вложил в проект определенную сумму, чтобы помочь общинам обосноваться, в надежде, что спустя годы они действительно начнут ценить то, чего у них до сих пор не было». 

Так как муниципалитет в принципе заинтересован в развитии «религиозно-культурной деятельности» в своем городе, не исключено, что и от муниципальных властей можно ожидать финансовой поддержки. «Есть и частные лица, которые могут захотеть помочь. Не обязательно из Рамат-Гана». 

«Вот вам пример по свежим следам: два года я тщетно пытался уговорить одного еврея прийти к нам на какие-нибудь мероприятия или уроки. Он не пришел ни разу. Вдруг в этот четверг приходит на спонтанный урок. Я даже подумывал перестать посылать ему приглашения, но, к счастью для меня и для него, он никогда не просил не посылать ему сообщений. Я никогда ничего не посылаю против воли адресата.

И на этот шаббат среди собравшихся был тот, кого я годами безрезультатно приглашал. Каких только отговорок я не наслушался. А на этот раз он пришел! Так что нужно продолжать и ни в коем случае не отчаиваться».

Родился в 1980 году в Подольске (Московская область). Мама – учитель русского языка и литературы, папа – инженер-строитель. Занимался настольным теннисом, футболом, баскетболом, ходил в шахматный клуб. 

Проучившись два года в Московском государственном университете прикладной биотехнологии, в 1999 году по программе «Села-Така» первым из семьи приехал в Израиль. Визит в синагогу Нацрат-Илита произвел на него глубокое впечатление. Затем тетя, ставшая религиозной, подарила Игалю комплект молочной и мясной посуды, и он решил соблюдать кашрут. Обучение продолжил в Хайфском университете на отделении статистики. В армии Дубинский служил в подразделении «Голани» в группе снайперов, его однополчанином был хабадник, это повлияло на приход к соблюдению заповедей. 

После демобилизации, окончания университета и свадьбы Дубинский устроился актуарием ‒ человеком, высчитывающим финансовые риски в сфере недвижимости. Через пару лет Игаль решил резко сменить деятельность и начал руководить молодежными проектами по приглашению ХАБАДа.

Странствующий раввин

Как только р. Игаль услышал о проекте «Хабад бе-Алия», тут же позвонил Иче Вагнеру и вот уже лет семь возглавляет этот проект в Хайфе. В отличие от «Бейт Хабад», чья деятельность распространяется на ближайшую округу (по скромным подсчетам раввина Дубинского, в Хайфе около 30 таких заведений), «Хабад бе-Алия» ‒ нечто более общее. «По крайней мере, в Хайфе у нас чудесные отношения со всеми хабадскими эмиссарами. Поэтому я не ограничен одним районом. Я организую мероприятия по всей Хайфе. И если мне нужно помещение в каком-то районе, могу смело обратиться в местный «Бейт Хабад». В этом мое преимущество: я работаю со всеми. И ни у кого ничего не отбираю». 

Быть привязанным к конкретному помещению Игаль не любит. «Я не тот, кто может постоянно сидеть на одном месте. Я всегда должен быть в движении: прийти к тому, подойти к этому. Могу дать несколько уроков в одной и той же синагоге, но не могу ограничиваться этим». Правда, зачастую за эту позицию «странствующего раввина» р. Дубинский подвергается критике. «Теоретически эта критика может иметь место, и всё же я вижу в этом преимущество». Тем более что на чужом опыте он видел, насколько тяготят бытовые вопросы оплаты аренды, электричества, воды, уборки – сколько денег, времени и сил всё это отнимает. «Я занимаюсь только людьми, а не помещением».

Дубинский откровенно признается еще в одном «очень большом своем недостатке»: «Я не умею и не люблю просить деньги». Первые пять лет проект финансировался Ицхаком Мирилашвили. «Плюс каждый год мы делали благотворительный сбор. В некоторые года спонсоры были готовы удвоить собранную сумму. Каждый день тяжело ходить-просить, но раз в год обзвонить всех знакомых и сказать, в чем ты нуждаешься, нет проблемы».

В группу WhatsApp входит ближний круг молодежи – человек 50-60. Но так как помимо проекта «Хабад бе-Алия» Игаль занимается и помощью репатриантам в их первых шагах в Израиле, практически все репатрианты с ним так или иначе знакомы. 

Есть ли жизнь после алии?

«Совсем недавно, примерно год назад, я создал группу в фейсбуке – «Есть ли жизнь после репатриации», куда выкладываю разные видеосюжеты: как заполнять бланки, как оплачивать коммунальные расходы, как заказать загранпаспорт. Поэтому в Хайфе меня многие знают». 

«Я очень люблю Хайфу. Несмотря на заводы, на воздух. Люблю и зелень, и море, и то, как совмещается очень много вещей. Я считаю, что Хайфа давно перестала быть «красной». Мы видим это и по процентам голосования на последних выборах – за правые партии проголосовало намного больше, чем за левых. Кроме того, практически треть населения Хайфы говорит по-русски, а это непочатый край работы. Зная русский язык, проще помогать людям, и я не вижу, чтобы кто-то был настроен против меня». Раввин Дубинский считает, что, когда делаешь добро и занят хорошим, всё плохое отметается само по себе. «Я получаю большое удовольствие от того, где я нахожусь».

«Основная часть моей деятельности ‒ помогать ребятам акклиматизироваться в Израиле, решить какие-то материальные проблемы. Ну и конечно, есть уроки, есть шаббаты. Примерно раз в месяц мы проводим общий шаббат в синагоге. Приходит молодежь. Жена остается дома с детьми, потому что это слишком тяжело. Иногда я приглашаю ребят со всей Хайфы на шаббат к себе домой. А вообще они настолько сдружились, что некоторые мероприятия – шаббаты, уроки, походы ‒ организуют даже без меня». В глазах Игаля то, что люди не зацикливаются на одном человеке (даже если этот человек он сам), – это огромный плюс.

«Если вы спросили меня о жизненном кредо, я сформулирую это так: помогай людям без всякой задней мысли. Потому что иногда, особенно когда у тебя большие расходы, ты надеешься, что сейчас кому-нибудь поможешь и тебе дадут много денег или еще что-нибудь. Получается, что твой хороший поступок спровоцирован тем, что тебе нужны деньги. Я же думаю, что нужно делать хорошие поступки, просто веря, что это именно то, что нужно делать. Нужно быть честным самим с собой. Тобой должно двигать желание, чтобы другому было хорошо. Не чтобы с этого что-то поиметь, а чтобы другой от этого выиграл. 

Все материальные добавки, если надо, придут потом, а если не надо, то и не придут. Но это уже зависит только от Всевышнего».