Раввин Бецалель Мандел: «Когда прихожане хотят спонсировать не только электричество, но и обучение Торе, – это шаг вперед»

– Первый вопрос – географический. Что привело вас, канадского еврея, из Израиля в столицу России?

Фундаментом дома, в котором я вырос, была любовь к каждому еврею. Родители предоставили нам возможность развиваться индивидуально, каждому – в соответствии со своей личностью. Мой отец возглавлял общину в Торонто. Точнее, объединение двух организаций, «Ор самеах» и JEP – Jewish Educational Project. Сначала он занимался тем, что называется кирувом, приближением евреев к иудаизму. Речь шла не о программах и проектах, а об изучении Торы: тех, кто знает мало, нужно обучать, чтобы они знали больше. Папа всегда параллельно учился в колеле, и такой подход разделяло всё его окружение. 

Недавно скончался р. Мордехай Нойштадт, основатель американской организации «Ваад леацалат нидхей Исраэль» – «Комитет спасения еврейских изгнанников». Под эгидой Комитета он в 80-90-е годы отправлял учеников колелей в Москву, Ленинград, Киев, Тбилиси и Ригу. Нойштадт контактировал с лидерами религиозного подполья в СССР, Элиягу Эссасом и Цви Вассерманом, передавал за «железный занавес» тфилин, мезузы, книги. Он предложил поехать в Советский Союз и моему отцу вместе с раввином Моше Айзенманом.

Шел 1984 год, они пробыли здесь две недели. О том, куда именно едет отец, знали только самые близкие люди. Папа сдружился с р. Ицхаком Коганом и еще совсем молодым Хаимом Бурштейном. Вернувшись, отец привез газету «Правда», и я с удивлением рассматривал непонятные буквы. Еще он показал видеозапись, она сохранилась до сих пор. Первые десять минут – Красная площадь, в конце – музей, а в середине – подпольный урок иудаизма. Потому что на границе всегда проверяли фото- и видеоматериалы. Как правило, начало и конец. Через два года отец в очередной раз отправился в СССР, а затем стал одним из организаторов подобных поездок, совмещал эту работу с остальными сферами своей деятельности. У нас дома были две телефонные линии. Когда папа стал активно заниматься советскими евреями, мы заказали и третью, «синюю» линию, с кабелем соответствующего цвета. Эту линию нам трогать было нельзя, папа использовал ее для звонков в СССР.

Премьер в ешиве

– В перестроечные годы необходимость в конспирации отпала, как я понимаю.

Стали появляться совместные предприятия, заключаться крупные сделки. Одним из первых инициаторов был Альберт Райхман. Вместе со своим братом Моше он владел крупнейшей строительной компанией в Канаде. У Райхмана, человека верующего, был принцип: из любой бизнес-инициативы надо извлечь пользу для еврейской общины. Соответственно, он искал пути помочь советским евреям и в один из визитов взял с собой моего отца. Есть даже архивная запись: сидит Горбачёв, а рядом с ним – Райхман в кипе.

– Евреям тогда удалось помочь?

Лично мне запомнилась история с Зеевом Райзом, который просидел в отказе лет 20. Был организован приезд премьер-министра Канады. Среди всего прочего, высокопоставленный гость должен был посетить первую на территории перестроечного СССР ешиву «Макор Хаим» раввина Штейнзальца. Папа попросил Зеева Райза обязательно присутствовать при этом. Как только премьер-министр вошел в ешиву, отец подтолкнул Зеева Райза. Вокруг – западные журналисты, камеры, микрофоны. И Райз говорит: «Господин премьер-министр! Я хочу отсюда уехать, но мне не дают разрешения». После этого ему уже не смогли отказать.

В начале 90-х мои брат и сестра поехали в еврейский лагерь в Киеве. А когда мне исполнилось 19 лет, я и сам засобирался в московский лагерь. Но возникли проблемы с визой, так что первая попытка оказалась неудачной. В столице России я оказался в 1997 году. После чего приезжал уже регулярно каждый год. С 2000 года – с женой.

– Что побудило вас к более интенсивной деятельности?

Наблюдения за происходящим: мы видели еврейских детей, в которых лагерь пробуждал небывалый энтузиазм, они «загорались», чувствовалось какое-то эмоциональное движение, толчок. Но проходил год – и всё надо было начинать сначала. Мы связывали это с тем, что непосредственно в Москве было слишком мало еврейских религиозных семей.

2004 год стал годом изменений. В том числе, и в моей жизни. Неожиданно закрылся колель, в котором я учился. Что делать дальше? Было много различных предложений, но я мечтал о возможности отправиться в Москву.

В том же году в российскую столицу приехал раввин Шмуэль Каменецкий из Филадельфии. Я тоже отправился сопровождать его в этой поездке. Тогда же я встретил раввина Реувена Деслера, и он спросил напрямую: «Ты готов приехать в Москву?» Он привел пример своего деда, раввина Элиягу Деслера, автора «Михтав ме-Элиягу». В те годы в Гейтсхеде, городе на северо-востоке Великобритании, проживало немало евреев, но серьезных учебных заведений там не было. Раввин Элиягу Деслер согласился переехать в этот город при условии, что там будет создан колель. Сегодня в Гейтсхеде действуют многочисленные ешивы, проживают сотни соблюдающих семей.

Рав Реувен Деслер сообщил, что фонд известного мецената Зеэва Вольфсона ищет партнеров, чтобы открыть колель в Москве: «Если Вольфсон возьмет на себя половину финансирования, я позабочусь об оставшейся половине». Мы долго-долго искали подходящие семьи. Из пяти семей три были русскоязычными. И в конце концов в 2005 году переехали сюда. Кстати, именно р. Реувен помог основать школу «Эц хаим» и провести летний лагерь. Сегодня речь идет об империи – в школе учатся 450 детей, в лагере отдыхают и успешно проводят время 200 человек.

– Непросто было акклиматизироваться в незнакомой стране?

Русский я тогда знал плохо. Максимум, мог объясниться в магазине. Мы начали программу «Лев йеуди» – «Еврейское сердце», позднее слившееся со «Старс». Вначале было очень тяжело. Мы приглашали к себе, звали на шаббаты. Но люди нас не знали, не доверяли и не совсем понимали, что мы хотим. 

– А что вы в самом деле хотели?

В первую очередь – чтобы молодые ребята стали приходить на уроки и стали более регулярно и тесно связаны с Торой. А на основе этого – построить общину. Общину, центром которой стало бы изучение Торы. Чтобы всегда, заходя в бейт-мидраш, можно было видеть, что евреи учат Тору. По вечерам, по шаббатам. Такие общины вокруг бейт-мидраша распространены в Америке, в Израиле – меньше. И это было нашей главной целью.

Селиться возле синагоги

– Община «Огалей Яаков» находится в относительно дорогом районе. Не кажется ли вам, что это обстоятельство мешает привлекать новых активистов? Обычно компактные места расселения религиозных евреев планируются в обратном порядке: сначала приобретаются жилые дома, потом строятся синагоги, открываются ешивы и хедеры.

Вы правы, в Америке так формируются многие общины. Но мы-то начали не с нуля. Ешива уже существовала. И мы строили свою общину вокруг того, что уже имелось. Возьмите Марьину Рощу, которая изначально строилась как община. Это же процесс, который длился двадцать лет! Для нас, я думаю, время еще не пришло. Хотя, с другой стороны, здесь, на Покровке, пожалуй, самый густонаселенный евреями район. Кроме той же Марьиной Рощи. А так, евреи разбросаны по самым различным районам, и не факт, что они готовы к переезду ради какого-то общинного центра.
Кстати, в этом мы тоже видим одну из наших задач: чтобы каждый еврей постепенно осознал, что селиться евреям следует там, где действует синагога, где есть возможность кошерного питания и так далее.

– Какие шаги предпринимаются для достижения этой цели?

Мы стараемся, чтобы наша община была показательной. Чтобы евреи, которые приезжают в Москву или принимают решение переехать внутри Москвы, изначально предпочитали поселиться рядом с нами, видя достоинства местной общины. Мы стремимся поддерживать семьи, которые хотят жить поблизости с «Огалей Яаков». Эта система работает во многих еврейских общинах Америки – предложение финансовой помощи и беспроцентных кредитов для тех, кто заинтересован быть частью общины, но не может себе этого позволить по финансовым соображениям.
Пока что мы не располагаем такими возможностями, но не забываем и об этой мечте. Помогаем, чем можем, но озвучиваем условия: ежедневно молиться у нас, учиться по вечерам с установленной периодичностью. Есть спонсоры, которые готовы вкладывать средства именно в эту программу.

– Принято рассматривать модель строения общины как структуру социального бизнеса, к которой, собственно говоря, применимы характерные для бизнеса инструменты планирования, измерения результатов и т. п. Как это устроено у вас? Есть ли какой-либо совет директоров?

Мы приезжали сюда для маленького проекта – колеля при ешиве. Потом ешива закрылась, а вокруг колеля стала развиваться община. Встал вопрос, как развивать эту общину. Финансовая поддержка в основном обеспечивается за счет американских еврейских спонсоров. Однако за последние годы заметно возросла помощь, которую оказывают прихожане синагоги. Московские евреи собирают деньги под конкретные точечные цели: кошерное мясо для учащихся ешивы или ремонт.

Люди ощущают ответственность за свою общину. Мы выбрали совет общины из пяти человек. Самым радостным и поворотным для меня моментом стало, когда люди пришли давать средства на образовательные проекты.

Есть разные уровни благотворительности. Базовый: «Ну, так и быть, дам я вам цдаку». Есть уровень «Я каждый день молюсь и получаю здесь удовольствие, надо бы и что-то дать». За границей это в порядке вещей, но в России не является само собой разумеющимся.

– Люди привыкли к халяве?

Во-первых, российские евреи 70 лет были оторваны от общинной жизни. Возможно, и привычка «бесплатно кормиться» сыграла свою роль, да и просто другой менталитет. Но когда люди хотят спонсировать не только оплату электричества и кресла, а и процесс обучения Торы, – это большой шаг вперед.

– Конкурируют ли различные московские еврейские общины? Если да, хорошо ли это?

Если конкуренция касается еврейского образования, это замечательно. Успешная община обязывает и другие общины развиваться в лучшую сторону. И в наше время, безусловно, необходимо наличие разных общин. Чтобы еврей мог спокойно выбрать, какой тип служения Б-гу подходит ему больше.
Добавлю, что при всём моем искреннем уважении к вашему журналу, я считаю, что одной из его задач должно стать наведение мостов между общинами. Поэтому я негативно отношусь к публикующимся в журнале шаржам. Мой принцип: никогда не отзываться негативно о других евреях. Всегда нужно стараться искать и находить положительные стороны.

– Даже когда речь идет о нерелигиозных структурах?

На мой взгляд, все организации, которые приближают евреев к еврейству, должны восприниматься положительно. Правда, один крупный американский раввин шутил, что нерелигиозные организации – как та рыжая корова, использовавшаяся для ритуального очищения. Других ее пепел очищает, но те, кто проводят церемонию очищения, становятся нечистыми.

Изучение – это полдела 

– Что бы вы посоветовали тем, кто только начинает интегрироваться в общинную жизнь?

Главным пунктом общинной жизни должно быть изучение Торы. Чтобы община была серьезной, нужно постоянно отводить время на учебу. Учиться дома – хорошо, слушать уроки – замечательно, но это не так развивает человека, как настоящая учеба – учеба в хевруте. Во-вторых, община подразумевает связь с раввином, а вопросы возникают всегда. Если вопросов нет, значит, ты недостаточно думаешь. И третье – это шаббат в общине.

– Сегодня есть немало печатных изданий в сферах Алахи и еврейской этики, на иврите, английском, русском. Даже Талмуд переводится постепенно на русский язык. Насколько людям реально нужны раввины?

Есть история в Талмуде о царе-злодее Янае, который обозлился на мудрецов Торы и начал их убивать. Когда же его спросили, а что будет с Торой, он ответил: «Тора – вот, стоит. Кто хочет, пусть открывает и учит». Талмуд говорит, что это было ошибкой: нужно было сразу ответить ему, что это – Письменная Тора, а есть и Устная. Потом история показывает, что один раввин спасся, потому что был родственником царя. Он остался жив, и благодаря ему остался жив иудаизм.

Тора всегда стояла на двух фундаментах – письменном и устном. И эти понятия изменялись. Поначалу Письменной Торой было только Пятикнижие, затем к нему добавились книги Пророков и Писания. Во времена Второго Храма Устную Тору начали забывать, и рабби Йегуда А-Наси записал Мишну. На сегодняшний день мы имеем Письменную Тору, часть Устной Торы в записанном виде и еще часть Устной Торы, которая так и не была записана. Всегда остается то, что не записано. Это – традиция, передающаяся из поколения в поколение.

– То есть одних книг недостаточно?

Еврей не может существовать без общины, а еврейская община – без духовного руководителя. На постсоветском пространстве это особенно важно. Те немногие религиозные евреи, которые соблюдали заповеди в советский период, делали это без общинной структуры, без раввина, который мог бы передать традиции следующему поколению. Люди боялись, преподавали только старикам, а молодежь не учили. Звено выпало.

Человек должен знать, что, если он решает соблюдать шаббат, кашрут, изучать Тору, это прекрасно, но это только полдела. Оставшиеся 50 % – это практика общинной жизни, возможность видеть, как выглядит община, как молятся, как читают Тору, как помогают друг другу. Более того, когда молодые соблюдающие евреи женятся и уезжают жить туда, где нет еврейской общины, они не понимают, как должна функционировать еврейская семья.

– В плане соблюдения заповедей?

Я говорю про поведение, про семейную гармонию! Я общался на эту тему и с раввином Пинхасом Гольдшмидтом, и с раввином Берлом Лазаром. Самая большая проблема еврейских общин Москвы на сегодняшний день – это выстраивание семейных отношений. Когда у мужа с женой нет ни примера, ни опыта, когда они не видят воочию, как строятся отношения в традиционных еврейских семьях. Или не хотят видеть, не понимают, насколько критично это видеть. Те, кто вырос в религиозных семьях, наблюдали своих родителей, бабушек, дедушек, поколение за поколением. Не всё было идеально, всегда можно и нужно стремиться к лучшему, но хотя бы есть живые примеры.

– От разводов не застрахованы и религиозные семьи, выросшие в «еврейских заповедниках».

Да, к сожалению, процент разводов растет даже в самых религиозных районах Америки, Израиля и других стран. Но эти внутриеврейские показатели намного ниже среднестатистических. Тогда как в России статистика – обратная: вплоть до 80 % браков заканчиваются разводом. Я всегда говорю молодым людям перед женитьбой: «Откуда у тебя уверенность, что ты не попадешь в эту статистику?» Одного соблюдения заповедей недостаточно. Нужно жить в общине. Ни в Израиле, ни в Америке, ни в Англии не бывает, чтобы еврейская девушка не прошла хотя бы десять уроков базовой подготовки к семейной жизни. А потом, после свадьбы – у каждой пары есть свой раввин, с которым они советуются. Это – тоже та часть Устной Торы, для которой нужны раввины. Это – то, что не учат по книгам.

Семья – это нечто большее. Как разговаривать с женой, с мужем, с детьми? Об этом нельзя прочесть, это нужно видеть. Как быть, например, с нерелигиозной бабушкой? При этом нет одинаковых, универсальных ответов для всех и каждого. И нужен хороший раввин, чтобы обучать своих учеников не только Торе, но и жизни.

– Не у каждого раввина есть энциклопедические знания по всем вопросам.

И поэтому раввин должен отчетливо осознавать сферы своей компетенции. В том, что касается семейной жизни, есть ситуации, при которых раввин может дать базовую консультацию, а затем – переадресовать супругов к специалистам. И вообще, раввин не должен стесняться говорить: «Не знаю».

Совсем недавно одна женщина на еврейской конференции в Антверпене рассказала, что вернулась к традициям предков благодаря неполученному ответу на свой вопрос. Давным-давно она задала мне чрезвычайно глубокий вопрос. Я честно признался: «Не знаю. Нужно поискать ответ». Эта женщина увидела, что и раввины не всё знают, но продолжают искать ответы, повышать квалификацию, советоваться с другими. Это подтолкнуло ее к иудаизму.

– Напоследок – кому вы благодарны за собственное воспитание и карьеру?

Всем, чего я достиг, я обязан родителям. И прежде всего – своему отцу, который был и остается для меня примером во всём. За материальную и духовную поддержку общины «Огалей Яаков» я благодарен раввину Реувену Деслеру, Гарри Майеру и другим многочисленным меценатам, которые стоят за организацией Operation Open Curtain. Отдельная благодарность в развитии общины главному раввину Москвы Пинхасу Гольдшмидту и нашему доброму другу Якову Соскину.

Я хотел бы отметить, что главным соратником и помощником является моя супруга. Она долгие годы вкладывала немало сил, времени и энергии в школу «Эц Хаим», и результаты ее деятельности видны невооруженным глазом. Одним детям подходит «Эц Хаим», другим – «Решит Хохма», но нужно помнить, что только еврейская школа является залогом передачи наших традиций следующему поколению. Слава Б-гу, число соблюдающих евреев в Москве растет и требования к уровню религиозного воспитания возрастают.