Евгений Велихов: «Религия учит человека управлять своим мозгом»

– Некоторые читатели при виде вашей фамилии оживятся: «Неужели и Велихов из наших?»

Фамилия моей матери – Евреинова. Но она русская, из дворянской семьи. Среди моих предков кого только нет: и русские, и немцы, и поляки. Нашим дальним родственником является Николай Николаевич Евреинов, театрал, философ. В моем детстве никто национальностями не интересовался, мы во дворе не знали, кто русский, кто узбек. Разве что дядя, брат матери, как-то пошутил: «Во всем наркомате автомобильной промышленности есть один-единственный русский, да и тот – Евреинов».

Род жены ведет начало с XIII века. Предка звали Ахмет, он из Золотой Орды. По именам двоих сыновей возникли, соответственно, два рода, Арсеньевы и Юсуповы. Помните рассказы Чехова о земских врачах? 

– Конечно.

Арсеньевы были типичными представителями земской интеллигенции. Земские врачи и учителя сделали величайший вклад в русскую культуру. Дед моей жены был таким вот земским врачом. Учился во Франции, Германии. А потом вернулся в Россию и вместо того, чтобы делать карьеру в столице, добровольно отправился в деревню. У него была крошечная больничка, при ней лошадь и коляска. В любое время дня и ночи доктор Арсеньев садился в коляску и мчался к больному. А лечил он все болезни, знал каждого деревенского жителям по имени.

В моем роду есть еще один интересный человек. Во время Русско-польской войны при царе Алексее Михайловиче захватили мальчика по имени Матвей. Сначала отдали в так называемую гостевую сотню, в услужение Ваньке Косому. Потом через два года вышел указ: Матвея от служения освободить. И юноша довольно быстро стал одним из самых богатых купцов России, торговал овощами от Камчатки до Европы. Как-то раз в лавку пришел царь Петр за поборами. Но параллельно – за кадрами, он часто в лавках торговых людей присматривал. 

– Интересный подход.

Мальчишка-приказчик Сердюков ему понравился. Царь его забрал, впоследствии Сердюков построил первый водный путь из Москвы в Петербург.

А у Матвея родился сын Яков, его Петр отправил в Голландию. Сделал торговым представителем в Европе и снабдил книгой с указаниями. Яков не отступал от инструкций ни на шаг. Одна лишь миссия ему оказалась не по силам. Петр поручил Якову Евреинову создать первый русский коммерческий банк. А на Руси с банками традиционно плохо. 

– Почему?

В долг берут, а долги не отдают. И банк разорился. Императрица Екатерина описала имение Якова, а он умер в полном забвении. Но потом император Павел вернул имение семье, а долги оплатил. Поскольку считал, что создание коммерческого банка – дело государственное и верное, вне связи с результатом.

Сочинения по книге раввина

– Среди советских ученых было немало евреев. Как по-вашему, это случайность или реализация какого-либо специфического качества, характерного для народа в целом? 

Я не считаю, что у той или иной нации есть общие признаки. Среди евреев, как и среди других народов, есть гении и дураки, альтруисты и проныры. Однако важной является традиция учиться, которая передавалась из поколения в поколение. Есть известная история о рабби Йоханане бен-Закае, который попросил полководца Веспасиана не разрушать духовный центр в Явне. Талмуд стал основой жизни, его постоянно изучали. Христианство тоже приветствовало учебу, но не в такой степени.

– Среди тех, с кем вы поддерживаете крепкие отношения, есть раввин Адин Штейнзальц. Что, казалось бы, общего между духовным лидером и представителем науки?

Я впервые встретился с раввином Штейнзальцем в Оксфорде в 1986 году. Он подошел ко мне, сказал: «Раньше Россия была центром еврейской культуры. Сейчас там ничего не осталось». Я спросил, что надо сделать, чем могу помочь. Штейнзальца я воспринимаю как учителя, задаю ему философские и политические вопросы. Величие раввина заключается в том, что ему можно задать любые вопросы. Я задавал Штейнзальцу вопросы о капитализме, экономике, новом мировом порядке, финансовом кризисе.

Он написал замечательную книгу «Простые слова», там разбирается смысл самых элементарных понятий. Чем, например, любовь отличается от секса? Это ведь совершенно разные вещи. В России мы издали эту книгу Адина Штейнзальца тиражом 30 тысяч экземпляров, распространили по школам. Даже провели конкурс сочинений, приглашали учителей и детей, которые выиграли конкурс. Я рассчитываю возобновить эту программу.

– К раввину Штейнзальцу многие неравнодушны, судя по всему.

Был я как-то во Франции. Позвонили, пригласили на вечер: «Шикарный ресторан, там будет вся парижская интеллектуальная верхушка». Я отказался, говорю, что у меня запланирована встреча с раввином Штейнзальцем. Пауза на том конце, потом приглашавший спрашивает: «А меня с собой взять можете?»

Для меня раввин Адин Штейнзальц является пророком и настоящим героем. Он перевел Талмуд, написанный на смеси арамейского и древнееврейского. Язык, кстати, является отдельной темой. Тысячи лет у евреев, по сути, не было общего языка. 

– Был древнееврейский, он же «лашон а-кодеш».

Не в устной практике. Одни разговаривали на идише, другие – на ладино, третьи – на языке местного окружения. А потом удалось на основе древнего языка создать иврит. Есть то ли анекдот, то ли быль о первых сионистах, которые стоят у Стены Плача и обсуждают будущее еврейское государство. Подходит религиозный человек в кафтане: «Вы стоите у такого святого места, в святом городе, рассуждаете на святые темы. Но почему по-русски?» Сионисты пожимают плечами: «В такую жару разговаривать на иврите?!»

Идиш, в отличие от иврита, постигла незавидная судьба. Ко мне недавно приезжал глава региональной Общественной палаты в ЕАО. Рассказывал, что там пытаются возродить идиш. Одна незадача – в Еврейской автономной области живут всего два процента евреев.

Дух Льва Толстого

– Советский Союз есть за что ругать. Но вот советское школьное образование, в частности в сфере точных наук, пользовалось на Западе должным уважением. Что произошло со школами в наше время?

Образование переживает всемирный кризис. Основная проблема заключается в том, что образование ошибочно понимается как внедрение знаний в голову ребенка. Но не в этом его смысл. Ребенка надо научить мыслить самому. Все тесты, контрольные и экзамены – это чисто бюрократическая процедура, она не соответствует духу времени.

– А что соответствует?

Начнем с того, что неотъемлемой частью образования является воспитание. А образование, подчеркиваю, должно быть единым, требуется конвергенция. Ведь природа едина, она не делится на физику, химию и математику. Образование – это единый духовный мир, его и надо строить. Чтобы не было, как раньше: тут преподают коммунистическое образование, а там – националистическое. При этом, конечно, каждый человек должен что-то уметь делать, обладать специальностью. Но восприятие мира и природы едино по своей сути.

– Религиозное образование может что-либо предложить современному светскому человеку?

Религиозный опыт очень важен. Религии учат человека управлять своим мозгом. Сейчас главное средство производства – человеческий мозг. Сбылась мечта Маркса, который хотел, чтобы средства производства принадлежали самим трудящимся. Йоги, буддисты, представители других религий учат управлять ходом мыслей, концентрироваться.

– И что можно посоветовать тому, кто хочет контролировать собственный мозг?

Надо разговаривать с самим собой. Мыслить в тишине. Вспомнился забавный случай. К одному нашему философу прибежали дочки: «Папа! Мы сегодня проводили спиритический сеанс, вызвали дух Льва Толстого и беседовали с ним!» Философ покачал головой: «Я не знаю, можно ли вызывать дух умершего, нельзя ли, но знаю точно, что если б вы вызвали дух Льва Толстого, он бы на вас, дурех, время не тратил».

– Вы переписываетесь с раввином и знаете о плюсах религиозного воспитания. И при этом остаетесь атеистом.

Б-гу я говорю: «Спасибо, Г-споди, что сделал меня неверующим». Сам я скептик, да и биография соответствующая, был членом ЦК ВЛКСМ. Отец умер рано, мать скончалась до войны, воспитывала меня бабушка-немка. Молиться я не могу, чувствую, что это духовное вранье. Пару раз был на международных заседаниях, когда участники коллективно молились. Я сел, конечно, сделал вид, что молюсь.

Мясные консервы для Михаила Сергеевича

– Судя по всему, на пороге – очередной финансовый кризис. Можно ли было его избежать или, как минимум, предсказать, чтобы вовремя подготовиться?

Сейчас разделение на богатых и бедных возрастает по всему миру. Идеальная модель капитализма, опирающаяся на средний класс, попросту исчезает. Средний класс, на котором был завязан капитализм, беднеет. Раньше страны делили на развитые и развивающиеся. Сегодня ни о каком развитии развивающихся стран говорить не приходится.

– В чем причина?

Есть характерный показатель – энергетические траты. Во время кризиса 80-х затраты на энергетику достигли десяти процентов. Общее хозяйство не может тратить слишком много на энергию. Десять процентов являются красной чертой. Сейчас возникла та же ситуация.

Недавно я встречался с представителями государственных структур Иордании. У них в стране наблюдается еще один фактор, который может сделать экономику неустойчивой: беженцы. Есть беженцы из Сирии, из других районов конфликта. Чуть ли не треть населения. Что, конечно же, меняет социально-политическую структуру, и это прекрасно видно на примере Европы. Эмигранты и беженцы требуют социальных льгот. Европу вон скоро разорят.

Надо помнить, что национальный капитал не сводится к природным ресурсам. Самое главное – интеллектуальный капитал, это мы пытаемся донести. Во всем мире есть проблемы безработицы, в особенности среди молодежи, коррупции. От коррупции среди чиновников очень сложно избавиться. Помните русскую пословицу? «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься». Вот люди и грешат.

Тем не менее Россия сейчас живет гораздо лучше, чем в советское время. Это просто несравнимые величины. Я помню, как меня с приятелем пригласили к Горбачеву. А приятель был за границей, купил по моей просьбе коробку мясных консервов. В другой коробке лежали швейцарские часы. Несет он коробку, приближаемся к Кремлю, и я вдруг говорю: «Слушай, а ты правильную коробку взял?» Приятеля холодный пот прошиб…

– Там были консервы?

Да! Пришлось возвращаться. Горбачев тогда нам рассказывал о великом потенциале Советского Союза, о духовном ресурсе. Я напомнил ему еврейский анекдот. У еврея умерла жена, он стоит на кладбище и слезы льет над свежей могилой. Подходит раввин: «Я понимаю твою боль, но поверь, пройдет год-два, все устаканится». Еврей поворачивается к нему: «Год-два? А что я буду делать этой ночью?» «Вот и у нас, – говорю, – аналогичный вопрос к вам, Михаил Сергеевич». 

– Что же все-таки нас ожидает в следующем году?

Возвращаясь к нынешней кризисной ситуации, могу сказать, что она вызывает в памяти эпизод из «Бравого солдата Швейка». Суперинтендант и Швейк полезли купаться. Выходят из воды, а одежду украли. Суперинтендант в отчаянии: что с нами будет? А Швейк невозмутим: «Поскольку еще никогда не было, чтобы ничего не было, значит, что-нибудь да будет».