– Стоило задерживаться? Интересное что-то, Олег?
Достаточно интересное. Я вообще много сотрудничаю с разными еврейскими агентствами и всякими еврейскими сервисами – япопуляризую и продвигаю идеи. В данном случае речь идет о программе «Первый дом на родине». Посетил вчера кибуц, посмотрел, как аборигены живут, как репатриантам помогают. Буду это дело продвигать, рассказывать, как замечательно пользоваться разнообразными нашими программами, чтобы не шлепнуться о землю, приземлившись здесь, а мягко, взмахнув крылышками, войти в трафик.
– Самому тебе программа нравится?
Конечно. В противном случае я не стал бы ей заниматься.
– Масяня тоже «в деле»?
Не стану ее репатриировать, но присутствовать в истории будет – куда ж мне без Масяни? Популярный персонаж, все заказчики просят ролики делать не с кем-нибудь другим, а с ней.
– «Популярный» – не то слово. На днях я была на встрече с читателями и спросила, знают ли они Масяню. Меня чуть не побили… И сказали, что даже их дети, рожденные в Израиле, эту барышню обожают. Кстати, разве мульты с Масяней – детские?
Нет, конечно: она – далеко не Чебурашка. Я в России обязательно ставлю ограничения «18+». Во-первых, выражения в мультах – не то чтобы, по нынешним временам, грубые, но все-такидалеко не самые детские. И темы, естественно, там взрослые.
– И помогают ограничения? Дети послушно не смотрят? Мне из Крыма привезли куколку Масяни, а восьмилетняя израильская девочка ее отобрала. Довольно близко была, как выяснилось, знакома с персонажем.
Не знаю, что делать с детьми. Говоришь, что мульт для детей, – они рвутся смотреть, говоришь, что не для них, – еще больше рвутся. Мои, естественно, тоже все это смотрят. Но своих-то я не ограничиваю вообще ни в чем, даже сам им показываю. А перед посторонними людьми, родителями, иногда бывает стыдно, когда, например, их шестилетний пацан выдает что-то типа: «Пошел в ж…пу, директор!».
почти судилище устроили: вылез с этой «гадостью» — и вдруг попал в первые строчки «Гугла»
– А чего стыдиться? Разве не самиродители должны контролировать, что смотрят их дети?
Ну да, ты права. Хотя, в принципе, ничего там такого уж совсем страшного нет. Ну а если ребенок спросит, например, что такое презерватив, –можно ему объяснить.
– Далеко не всем удается создать шедевр – будь то песня, книга или фильм. Масяня – бесспорный шлягер. Какова история создания этой «долгоиграющей» девочки?
Получилось все абсолютно случайно. В тот период я был один, у меня было много знакомых, в том числедевиц. Работал на Невском в веб-конторе, делал какие-то интернетовские игрушки. Ездить на работу было неохота, поэтому в офисе и жил, и тусовался. И для смеха делал фильмы про знакомых чувих, с которыми мы вместе ржали, пили и прикалывались. Все ранние мульты – из этой оперы. Шла такая дурацкая тусня на Невском и рядом. В начале 2000-х там была классная, веселая жизнь. Думаю, единственно хорошие годы в России за всю ее историю…Вначале я не думал ни о каких коммерческих проектах, не собирался делать никаких сериалов – это, повторяю, был прикол чисто для моих друзей. Я, грубо говоря, попросту обстебывал приятелей и всю нашу тусню. Приколы, которыми мы друг с другом делились, воплотились в такую, несколько панковскую анимацию (В данном контексте слово «анимация» означает мультипликацию, а не развлечения вообще – П.К.). Иногда меня спрашивают, зачем в мультах такая уличная речь, сленг. Во-первых, как я потом выяснил, это один из моментов, который зрителя подкупил. Во-вторых, я ничего не придумал – просто перенес в сериал нашу действительность. До сих пор на этом езжу: люди любят, когда с ними говорят на их языке. Даже не всегда важно, о чем.
– Хочешь сказать, что на улицах Питерав 2000-х так говорили?
Представь себе. В России вообще всегда была очень большая разница между литературным и разговорным языками. Люди любят, когда этот барьер ломаешь… Вот и все, собственно. Хулиганский эксперимент оказался удачным. Я до этого занимался живописью и, как любой художник, экспериментировал с новыми техниками, которые появлялись. С возникновением интернета возникла и возможность похулиганить в нем на всю планету. Сначала я просто хулиганил, играл в новые игрушки, как ребенок малюет новыми красками, а потом появилась Масяня – и вызвала невероятный взрывной интерес. Ну я и воспользовался этим.
– А ты такого эффекта не ожидал?
Естественно, не ожидал. Ко всем сериалам, художественным, документальным или мультипликационным, имеющимся на белом свете, существует абсолютно другой подход. Собираются люди, пишут сценарий, утверждают бюджет, трали-вали… А тут –просто полностью на коленках, с нуля, не планируя ничего с этим делать дальше… Абсолютный экспромт.
– И Масяня зажила собственной, не зависящей от тебя жизнью.
Есть вещи, которые, действительно независимо от художника, возникают и развиваются сами по себе. Так бывает часто. Считаю, что рано или поздно Масяня должна была возникнуть. Как-то на фестивале мультфильмовв Суздалемультипликаторы предъявили мне претензии, почти судилище устроили: вылез с этой «гадостью» – и вдруг попал в первые строчки «Гугла». Я ответил, что просто занял то свободное место, которое появилось. Заполнил собой образовавшийся вакуум. Поэтому не надо меня судить как профессионального аниматора. Я –художник со своим перформансом.
– А судит кто?
Профессиональные аниматоры всегда очень плохо ко мне относились. Я никогда не учился на профессионала, потому и сочли меня выскочкой. Не без оснований.
– Ну да, а Масяня тем временем шагала по планете семимильными шагами. И дошагала до Парфенова.
До него дошагала не сразу. С Масяней вообще произошла взрывная история. В декабре я сделал первые серии, которые увидела пара моих друзей. А поскольку в интернете тогда было мало интересного, тем более с видеорядом, все мои флэш-авантюры сжирались просто с потрохами. В Новый год меня уже показывали по телевизору в передаче «Компьютерный мир», в апреле я получил какие-то интернетовские премии. Там вручали призы лучшим ресурсам Рунета, так я отхватил сразу четыре или пять призов. А дальше уже возник Парфенов, который любил все новое и интересное. Он здорово нас с Масяней продвинул. Раньше это было такое творчество на коленках: я в одиночку за несколько часов ночью должен был что-то состряпать. А тут уже пришлось нанимать людей, открывать студию, делать все в профессиональном качестве. И год мы работали с Парфеновым, получив при этом эфир на всю страну в прайм-тайм. Это воспринималось совершенно дико всеми,прежде всего – мною самим. Продукт-то был совершенно не эфирный! Ни по каким параметрам. Но, как я и говорил, шли веселые годы в России, когда такие вещи были возможны. Хотя взять меня в прайм-тайм на центральный канал было все равно, что Сида Вишеса, главного панка из Sex Pistols, посадить вести новости на CNN, понимаешь? Примерно такого же рода явление. Но я, как более-менее разумный гражданин, не стал отъявленно хулиганить, все причесал, сделал мульты эфирного качества.
– Понятно: ты человек со вкусом.
Надеюсь. И Парфенов положился на меня в этом плане. Я постарался – и доверия не лишился. Продукт выходил достаточно качественный, но через год сдох.
– А потом, помнится, разразился грандиозный скандал.
Я начал создавать материал, когда в России с авторскими правами дела обстояли ужасно. В начале 2000-х полное бесправие в этом отношении царило. Кто угодно мог выпускать что угодно, о чем угодно – всем было плевать. Сейчас уже немножко с этим устаканилось, но, естественно, не без проблем. Впереди – долгий-долгий революционный процесс. Для российского сознания копирайт – вещь совершенно дикая. Многие до сих пор не понимают, что такое авторское право и интеллектуальная собственность. Итак, наступили времена, когда Масяню можно было очень легко найти на дисках в любом магазине и забегаловке. Выпускали кучу сувенирки, не имея на то никакого права. Китай шлепал футболки, Турция; даже на постельном белье штамповали Масяню. Мне буквально на днях дама рассказала: «У меня ребенок спал на белье с изображением Масяни». Очень много чего было, кроме законов.
– Патент у тебя был?
Конечно. Я, естественно, все это регистрировал, но прецедентных судов тогда еще не было. Люди совершенно дико относились к ситуации: «Почему я не могу Масяню использовать? Тебе же лучше: реклама». Короче, идиотский подход, полное непонимание того, что такое интеллектуальная собственность. Сейчас немножко получше стало, законы появились, хотя в сознании ничего толком не поменялось.
– Знаю, что ты судился.
Неоднократно. Самый большой суд был против Муз-ТВ, когда они сделали свою версию «Масяни», которую озвучивал, понятно, не я, а Павел Воля. Я в ярости сделал матерный мульт «Дерьмуз-ТВ», который, естественно, не вошел в сериал. В общем, этот канал почти год крутил свои программы с собственной «Масяней», они тянули время, не отвечали на иски, не приходили на заседания суда. А когда кончился сезон, канал признал свою вину, но так как суд был арбитражный, денег мы не получили. Если бы я потребовал компенсацию, дело могло затянуться на пять-шесть лет. В общем, признали они свою вину и закрыли проект (все равно собирались его закрыть после первого сезона). То есть я как бы победил, но на самом деле – нет. Репутацию мою и вообще бизнес эти козлы подпортили страшно. Люди, не дружившие с интернетом, смотрели по телевизору эту гадость и принимали ее за подлинную «Масяню». Ладно, что сейчас говорить – дело прошлое. Да и на том канале наверняка уже совсем другие люди работают.
– Отдаешь ли ты себе отчет в том, что ты целому поколению навязал свою Масяню? Мамы так ласково называют детей, не говоря уже о домашних животных; влюбленные так обращаются друг к другу – с ума сойти!
Чаще всего так зверей в зоопарках называют. В каждом российском зоопарке есть какой-нибудь медвежонок или тигренок по имени Масяня. Любимый зверек – ясно же, что прозвище ласкательное. Оно и возникло так:было придумано ласковое слово, непонятно, от какого имени произведенное. Сокращенно – Мася.
–Культовый персонаж, культовое имя.
Не супербольшой культ, но достаточно приятный для меня как для художника.
– На днях я услышала: «Масяня живет в Рамат-Гане».
Перевозить действие в Израиль я не стал. Хотя некоторые местные проблемы в фильмах обсуждаются, и местные коммерческие проекты проходят – я тебе уже рассказывал. Но официально девушка осталась в Питере и там продолжает жить.
– В отличие от своего создателя: он-то действительно живет в Рамат-Гане. И привела тебя к нам, как я понимаю, любовь?
В этой истории нет ничего особо залихватского. Я приехал сюда в 2003 году на некий коммерческий фестиваль. Собрались медиафигуры из интернета, я – в их числе. Ну и познакомился с девушкой, работавшей в фирме – организаторе мероприятия. А дальше закрутилось. Не думаю, что нужно вдаваться в детали: это отдельная песня. А закончилось тем, что мы стали выбирать, гдежить. Я мог ее, конечно, попробовать в Питер привезти, но почему-то решил, что мы здесь будем жить. По многим причинам. Прежде всего, мне нравится здесь жить –«во-первых, это красиво». Да и я, по большому счету, могу работать из любого города. А жена моя – нет, думаю, она не сможет жить в России.
– Почему?
Она приехала сюда еще ребенком, укоренилась. Поэтому у нас долгого обсуждения не было.
– Прошу прощения за интимный вопрос: а ты любишь Израиль?
Естественно, как и в любви ко всему, здесь есть несколько составляющих. В чем-то любишь, а в чем-то нет. Одну сторону любишь, другую, может быть, – не очень. Поэтому людям иногда трудно ответить однозначно. Другое дело, что количество положительных и отрицательных факторов не одинаково, какие-то должны перевешивать. В моем отношении к Израилю количество факторов положительных перевешивает явно. Можно ли из этого сделать вывод, что я люблю Израиль? Илирешить, что я к Израилю склоняюсь больше, чем к любой другой стране? Называй, как хочешь. В принципе, я, конечно, Израиль люблю; мне нравятся местные люди, нравится здесь почти все. Кроме, разве что, того факта, что религия у нас не отделена от государства. Все остальное меня вполне устраивает.
– А Петербург любишь?
Я ведь в Питере родился, как и много поколений моих предков. Поэтому воспринимаю этот город как часть собственного тела. Никто же не будет всерьез декларировать любовь к своей замечательной печенке или отличной лодыжке. Естественно, все любят себя и части своего тела, но никто не будет об этом орать, правильно? И никто не будет рекламировать свою любовь к мизинцу левой ноги.
– Возвращаемся в Израиль. Почему вы выбрали для жизни именно Рамат-Ган?
В самом центре Тель-Авива никакой нормальный человек жить не станет.
– Почему? Знаю нескольких таких – вполне нормальных.
Имею в виду людей, у которых есть дети. Молодежи-то в Тель-Авиве хорошо, но и она уезжает: дороговато жить. Разве что бабушка квартиру завещала. А снимать молодому человеку в центре можно лишь конуру. У нас в Рамат-Гане, кстати, сейчас идет мощный поток переезжающих из Тель-Авива. А куда еще, грубо говоря, эмигрировать из центра, оставаясь в центре? Рамат-Ган и Гиватаим. Северный Тель-Авив слишком дорогой, Бат-Ям, наоборот, слишком дешевый, Бней-Брак – для особой категории граждан.
– Считаешь все-таки себя израильтянином или просто поселился в месте, удобном для жизни твоей семьи?
Разумеется, я уже израильтянин. Особенно учитывая тот факт, что мои дети-сабры уже пошли в школу. Они только один раз были в Питере, и то – проездом. Совершенно ничего не поняли, но им еще рано: повзрослеют – поймут. Семья моя абсолютно израильская, живем мы по всем местным правилам и менталитет у нас местный.
– С детьми говорите по-русски?
Дома – на русском, вышли за порог – иврит. Каким образом воспитывается двуязычие – достаточно сложный вопрос…
– У тебя такой иврит, что можешь на нем говорить с детьми?
Думаю, да: одиннадцать лет обучения делают свое дело… То есть каким образом меня можно не считать израильтянином, непонятно.
– Ты же собираешься отделить государство от религии (шутка)… Чем, кроме Масяни, ты профессионально занят сегодня?
Есть много занятий. В области самой мультипликации я делаю не только мульты про Масяню, а всякие-разные, какие угодно. За свою жизнь я нарисовал штук пятьсот персонажей для разных проектов. А в последнее время я занялся стендапом. Это такая разновидность моноспектакля, что ли. Прикольный ход мыслей – вот в чем мой жанр. Уже выступал в Израиле, Питере, Москве, Сан-Франциско, Нью-Йорке, где-то еще…
– И все это – благодаря Масяне?
Естественно, меня знают как ее автора.
– Не обидно слыть автором одного персонажа?
Котеночкин всю жизнь ассоциировался с «Ну, погоди!». Куда от этого убежать? Вот и не собираюсь спорить. Более того, я этим пользуюсь.
– Так жизнь прекрасна?
Жизнь прекрасна, пока все живы и здоровы. Все остальное – фигня!
