– Вы не первый год являетесь членом Общественного совета Российского еврейского конгресса. Чем профессиональный медийщик способен помочь общинной структуре?
Каждый из членов Общественного совета помогает РЕК в силу своих возможностей и далеко не всегда в соответствии со своей специализацией. Но когда твои обязательства перед общиной совпадают с возможностью использовать свои навыки – это прекрасно вдвойне. Мне так повезло в прошлом году, когда один из попечителей РЕК заинтересовался возможностями инновационных подходов к работе с российским еврейством. Я и Аня Бокшицкая, исполнительный директор РЕК, разработали концепцию сервиса, который мы условно называем «еврейской службой одного окна».
Фишки.нет, и ЧАВО…
Родился в 1973 г. в Москве. Окончил Академию коммерческих коммуникаций в Тель-Авиве, Северо-Западную академию государственной службы при президенте РФ (Санкт-Петербург). Совладелец израильского информационного агентства «Курсор», создатель радиопередачи «ЧАВО.ru» — первой на израильском радио об интернете на русском языке.
В 1999 году пришел в РБК как парламентский журналист и аналитик. В 2004 году стал заместителем генерального директора медиабизнеса РБК. Внес большой вклад в создание электронной газеты «Утро.ru». Принимал активное участие в становлении российского сегмента интернета. Ведет передачу на РБК-ТВ, посвященную вопросам маркетинга, PR и рекламы, читает курс лекций «Управление информационными потоками в интернете» на факультете журналистики МГУ. Директор инвестиционной компании 101 StartUp, владелец сайта Fishki.net, венчурный инвестор, медиаэксперт, член общественного совета РЕК.
– Это официальное название проекта?
Нет, называться это всё будет куда скромнее: «Евреи России».
– ?!
У евреев есть набор нужд, в том числе документальных, социальных, информационных, но нет единого места, где их можно комплексно решить. Мы предлагаем такое место. Причем важно подчеркнуть, что это не проект РЕК. Конгресс предоставил возможность использовать свою инфраструктуру для разработки концепции, проверки ряда гипотез и проведения подготовительных этапов проекта. А так мы создали ассоциацию «Еврейское онлайн-сообщество». Антон Вассерман – его глава, а соучредителями стали РЕК, МЕРО, «Гилель», ОРТ, КЕРООР и множество других еврейских организаций. Приглашаем к сотрудничеству и ФЕОР. Держим место для них в Совете директоров Ассоциации. Мы верим, что рано или поздно в работе над платформой еврейской жизни в России объединятся все организации. Очень надеемся, что к концу года выйдет первая версия – сайт. Чуть позже – мобильное приложение. Важно понимать, что в России мы занимаемся исключительно маркетингом и созданием контента. А для лучшего сервиса и качественного контента нужна помощь всех участников еврейского рынка и потребителей его плодов. Впрочем, с потребителями, надеюсь, проблем не возникнет. Евреи – самая инновационная часть российского общества. Все бабушки общаются по интернету со своими внуками по всей России и в Израиле или наоборот. Летают, переводят деньги, читают информацию из разных стран. Евреи наиболее готовы к инновационным общинным решениям.
– Проще говоря, вы хотите построить всероссийскую еврейскую социальную сеть. Конкурировать с Цукербергом не боитесь?
Главное, к чему мы стремимся, – это создать законченный цикл. Например, сегодня в Москве проходит 15 общественных седеров. Я хочу пойти, но должен искать информацию на разных сайтах. Или, если я еду в какой-то город, то хочу узнать, какая еврейская жизнь есть в нем. Или я хочу найти какого-то специалиста или легко связаться с представителем какой-то еврейской организации. Мы хотим создать единую базу, где можно не только всё узнать, записаться, забронировать, обсудить, но и оплатить. То есть собрать весь процесс в одном месте. Это не совсем социальная сеть, мы не собираемся тягаться с Facebook.
– Это благотворительный проект?
Верю, что на каком-то этапе наш продукт станет самоокупаемым. Мы хотим, чтобы люди могли достучаться до евреев в разных частях страны, в том числе там, где нет ни синагог, ни других еврейских организаций. Там у евреев также есть потребности в образовании своем и своих детей, в информации, в сервисах и товарах. Кроме того, мы считаем, что и организации, и частные лица могут спонсировать какие-то проекты. Мы будем делать большие благотворительные подпроекты внутри общей платформы. Чтобы к нам присоединиться, условие одно – работать с аудиторией. Нам важно, чтобы организации не просто вступили в ассоциацию, а общались с людьми, которые пользуются сервисом. Мы будем бонусировать ответы на вопросы, чтобы банк знаний постоянно пополнялся.
– Вы один из плеяды «уехавших и вернувшихся» успешных русскоязычных израильтян, для которых главным трамплином стала Москва 90-х. Почему вы покинули Израиль?
Не совсем «покинул». Раз в месяц-полтора я бываю в Израиле. У меня там живут родители, сын от первого брака. Дочь оканчивает одиннадцатый класс по программе НААЛЕ. Израильтянином можно оставаться везде – благодаря информационной среде. Я на канале RTVI комментировал израильские предвыборные ролики, поскольку за выборами слежу не хуже, чем внутренние аналитики. Смотрю выпуски новостей не российских, а израильских, они интереснее.
Конечно, у меня, как и у любого другого израильтянина, есть претензии к правительству, обществу и так далее. Но естественно, что как претензии, так и отношения ко многим вопросам жизни в Израиле у меня меняются. С возрастом, с опытом. Просто пример. Приехав в Израиль, я экспериментировал с религией, но довольно быстро пришел к выводу, что светский образ жизни куда больше отвечает моим взглядам, и какое-то время разделял даже некое подобие светского экстремизма. Сегодня я, наоборот, стараюсь соблюдать Судный День, мы организовываем дома Седер Песах, но тогда, в середине девяностых, в Иерусалиме шла борьба за перекрытие некоторых улиц по субботам. В частности, речь шла про Бар-Илан. И вот мы ездили на машине по этой улице в субботу с открытыми окнами и музыкой, сознательно раздражая ортодоксов. Дошло до того, что я ел свинину. И не потому, что мне она нравится, а в рамках некого политического жеста. На самом деле я ненавижу свинину и сегодня с удовольствием ее не ем. И вот тогда мне стало страшно. И я сказал: давайте сделаем перерыв.
– Вам надоело есть свинину в знак протеста?
Это была одна из причин. Я работал в русской службе поселенческой радиостанции «Седьмой канал». С утра мы звонили правому депутату, и тот говорил, что если мы не сделаем «это», то государства завтра не будет. Потом говорили с левым, и тот уверял, что если мы не сделаем «вот это», то завтра государства не будет. Следом депутат-центрист говорил, что если мы не сделаем «то-то и то-то», то государства завтра не будет. В какой-то момент ты понимаешь: что бы мы ни сделали, государства завтра не будет. Это тебя переполняет.
– Можно ж было развеяться, сменить рабочее место или профессию.
Я решил, что мне нужно либо переходить в ивритскую журналистику, либо уезжать. В то время российский интернет только развивался, а у нас в Израиле он уже был развит. Я читал, что происходит в России, и у меня возникало ощущение, что я живу на даче. В Манеже открылась такая-то выставка, а ты сидишь в Иудейской пустыне и думаешь: круто, но как до нее добраться-то? Тогда я, как и многие русскоязычные израильтяне, которые занимались медиа, рванул в Москву.
Я неделю стажировался на «Эхе Москвы». Потом пришел на собеседование в РБК и думал делать развлекательную программу. Но начальство сказало, что развлекательную не хотят, и спросили, разбираюсь ли я в политике. Я сказал: да. Они же не уточнили, в какой политике.
Оказывается, имелась в виду российская. А я приехал с уверенностью, что на выборах 1999 года победит партия Егора Гайдара. Тогда мне сказали: будешь писать аналитику на первой полосе РБК, только мы фамилии авторов не указываем. Я решил, что аналитический отдел «РосБизнесКонсалтинг» – не менее еврейская фамилия, чем Гуревич. Шла война в Югославии, и я начал писать как либеральный израильтянин, каким я и являюсь: Милошевич – плохой, его надо бомбить. Читатели негодовали. А руководство смотрит: люди реагируют – здорово!
Потом мы сделали газету «Утро.ру». В 2012 году я ушел из РБК вместе с основателями. Думаю, это хорошо, потому что не знаю, как мы прошли бы эту волну цензуры.
– В Израиле с цензурой проще?
К сожалению, цензура встречается не только в авторитарных обществах. Впервые я столкнулся с ней на «Седьмом канале». Я говорил «район Рас аль-Амуд», меня поправляли: еврейский район у Масличной горы. Или я хотел говорить «оккупированные территории», меня поправляли: «освобожденные территории». Сошлись на «контролируемых».
– Так всё же, в какой из двух стран цензуры больше?
В разных странах – разные проблемы. В Израиле существует разве что военная цензура. Поэтому СМИ может сообщать что-то со ссылкой на The Washington Post, а не напрямую. Это наша реальность. Но в Израиле нет проблемы с цензурой еще и потому, что у евреев внутри себя нет такой цензуры, как у россиян.
Сегодня в России больше самоцензуры, чем цензуры государственной. Например, я руковожу проектом Fishki.net. А с другой стороны сотрудничаю с «Коммерсантом». Есть ли там цензура? Пожалуй, только моя личная. Я был топ-менеджером медиахолдинга и очень хорошо понимаю руководство. Но при этом стараюсь формулировать свои мысли так, чтобы не врать самому себе.
– Вернемся к вашему проекту. В какой степени вы лично интересуетесь общинной жизнью евреев Москвы?
У меня есть человек сто, с которыми я в равной степени встречаюсь и в Москве, и в Тель-Авиве. Это моя община. Мы вместе отмечаем праздники. Вместе ходим в синагогу. Что такое община? Ты вместе молишься. Даешь деньги на ребе. На какие-то нужды. Имеешь общие интересы. Так же и мы собираемся. У нас нет одного помещения, но у нас есть разные места, где мы встречаемся, ходим на выставки, обсуждаем фильмы, книги, проекты.
Люди помогают друг другу в личных проблемах и по бизнесу. Израиль присутствует в наших разговорах всегда. Главное, что есть в еврейской жизни, – это контент. Это важно, чтобы был внутренний контент. Если есть внутренний контент, какая-то регулярность и постоянство коллектива – чем это не община?
