— Евгений Борисович, вот прошли выборы в США. Президентом крупнейшей экономической державы мира станет демократ Байден. Кто-то скажет: «Всё пропало», кто-то: «Мы спасены», а как это событие оценивается с точки зрения финансиста и инвестора? Хорошо это или плохо?
Понятия «плохо» и «хорошо» очень субъективны. То, что одному хорошо, другому — плохо. Вот, например, такая вещь, как пандемия. Плохо стало для туроператоров, нефтепроизводителей… зато стало хорошо IT-компаниям, службам доставки, биржам, финансовым компаниям…
То же самое с прошедшими выборами. Казалось бы, рост фондовых индексов могла обеспечить победа Трампа. Значит ли это, что при другом сценарии нельзя заработать? Конечно нет! Победа Байдена обещает «зеленый» курс в политике, что может отлично сказаться на производителях разного вида аккумуляторов, электроники и кремниевых компаниях. Некоторые из них также еще и надеются снова наладить поставки в Азию.
Финансист, персона, гуру, лучший преподаватель
Коган Евгений Борисович родился в Москве в 1965 году в «классической» советской еврейской семье. Мама работала в снабжении, папа — экономист, кандидат наук. По словам Евгения Когана, от мамы он унаследовал бойцовский характер, а от папы — любовь к жизни и к людям. В школе любил театр и гуманитарные науки, при этом участвовал в физических и математических олимпиадах.
В 1987 году окончил Московский финансовый институт по специальности «бухгалтерский учет и анализ финансово-хозяйственной деятельности предприятий». Затем получил дополнительное образование по специализации «советник по инвестициям» и «производные финансовые инструменты» в Университете Бар-Илан (Израиль) и в Государственном университете Тель-Авива (Израиль).
С 1990 по 1996 год — старший советник по инвестициям в Union Bank of Israel.
В 1997–1998 годах — начальник отдела инвестиционного консультирования компании «Према».
С 1998 по 2003 год являлся топ-менеджером инвестиционной компании «ЦентрИнвест».
С 2003 года — управляющий директор компании «Антанта-капитал».
В 2006-м возглавил компанию, став генеральным
директором.
В 2009 году стал партнером УК «Третий Рим».
С 2011 года является президентом инвестиционной компании «Московские партнеры».
10 ноября 2020 получил награду «Персона года — 2020» в номинации «Финансист».
Кандидат экономических наук. Имеет множество профессиональных наград, среди которых — «Персона года — 2007» в номинации «Финансист года», «Гуру фондового рынка» и многие другие. Профессор Высшей школы экономики (лучший преподаватель 2019 года). Автор телеграм-канала bitkogan.
В программе Байдена говорилось об улучшении системы здравоохранения, в связи с чем могут выиграть IT-компании, сопутствующие развитию медицины.
Сейчас интересный период для компаний, занимающихся сохранением данных, «облачными» технологиями.
Приведу, наверное, порядком избитый, но тем не менее верный пример из китайского языка. Слово «кризис» там состоит из двух иероглифов, означающих, соответственно, «опасность» и «возможность». Так вот, кризис — это поиск возможностей.
— То есть объективно «плохого» в мире инвестиций не существует?
Объективно плохо — это когда кто-то уходит в мир иной. И то не факт, что для него самого, а, скорее, для его близких. А кризисы только делают нас сильнее.
Я приехал в Россию из Израиля в конце 1996 года. Российский фондовый рынок только-только начинался, и свои первые, пусть небольшие деньги я сделал в 1998 году. Тогда казалось, что всё пропало, но открывались и новые возможности. Так что кризисные 1998-1999 годы для предприимчивого человека, который ищет возможности, были крайне интересны!
Я в своей жизни прошел пять кризисов. Этот — шестой. Первый кризис: я работал старшим советником по инвестициям в одном израильском банке.
В 1994 году в феврале-марте на мировых финансовых рынках случился первый серьезный обвал. Это начался «текиловый кризис», который так назвали потому, что он случился из-за проблем в экономике Мексики. Для меня это был первый «боевой опыт».
Второй кризис в 1998 году я встретил уже в России. Тогда российское правительство отказалось выполнять свои обязательства по госбумагам, объявив дефолт.
Третий — кризис NASDAQ в начале 2000-х годов, когда лопнул «пузырь доткомов». Меня он тоже затронул, поскольку я как инвестбанкир вкладываю в разные активы по всему миру.
Четвертый — кризис 2008 года, который начался в США из-за «пузыря» на рынке недвижимости и ударил по экономике очень сильно.
Пятый пережили в 2014 году, когда по России ударили санкции из-за присоединения Крыма и войны в Донбассе.
Сейчас идет шестой кризис из-за коронавирусной пандемии. Я вспоминаю кольцо Соломона, на котором было написано: «И это пройдет».
— Ну сейчас-то, когда миллионы людей бросились инвестировать, ваш бизнес должен быть весьма востребованным. Наверное, вы сейчас вообще «в шоколаде»…
Чувствую себя неплохо, но «в шоколаде» быть никак не могу: работаю с людьми и, если население беднеет (а это мои клиенты), тоже не могу чувствовать себя замечательно.
Я стоял у самых истоков российского фондового рынка. Сейчас, действительно, на рынок пришли миллионы людей. В связи с этим возобновился интерес к финансовой грамотности. В том числе эту тему развивают «сверху», поскольку потребовались деньги населения, чтобы привлекать финансирование.
Коган и Коган
Но меня тревожат огромные риски, связанные с условиями бизнеса в нашей стране. Представьте, что наши инвесторы покупают российские ценные бумаги. Но вдруг пришедший к власти Байден начнет реализовывать свои предвыборные обещания и наложит на Россию дополнительные санкции. И они, конечно, коснутся российского финансового рынка. Разумеется, «обещать — не значит жениться», но риск есть. Поэтому мы не можем сказать, что у нас всё замечательно.
— Но вы сказали о возможностях. Какие возможности для вложений сейчас?
Прежде всего растет интерес к стартапам. Есть «облачные технологии». Они невероятно популярны. Но вы знаете, какие компании больше «выстрелили»? Думаете, те, которые эти «облачные технологии» разрабатывают? Нет. Сервисные компании, которые обучали, продвигали, создавали их инфраструктуру! Мой родной брат живет в Канаде и работает как раз в одной из таких компаний. Так их уже купили дважды! Сначала канадскую фирму купила американская компания, а потом ее — мультинациональная (тоже со штаб-квартирой в США). Так что теперь брат, живя в Торонто, работает в транснациональной сервисной компании. Обратите внимание: возникает некая область, которая рождает вокруг себя огромный бизнес.
В нынешней ситуации то же самое: поменялась среда обитания. И бизнес приспосабливается к этой среде. Это видно на примере моего бизнеса: с одной стороны, он инвестбанковский, а с другой — медийный и образовательный. То есть я президент инвестиционной компании «Московские партнеры» и одновременно ведущий информационно-обучающего канала BitKogan. На нем я рассказываю, как инвестирую сам, предлагаю различные инвестиционные идеи: какие акции и другие финансовые инструменты сейчас могут принести хорошую прибыль. Я даже не могу сказать, какое из этих направлений для меня важнее.
— На вашем бизнесе отразились эти изменения?
Разумеется! Как профессор «Вышки» я буду сегодня читать студентам лекцию онлайн. Как медийная персона могу сидеть и обучать людей хоть в Гондурасе или в Эйлате. Я понял, что в моем инвестбанковском бизнесе тоже 90 % вопросов можно решить онлайн.
Очень много людей, связанных с онлайн-сферой, могут позволить себе жить там, где они хотят, и так, как они хотят. Это значит, меняется отношение человека к среде обитания, а это, в свою очередь, порождает новый бизнес.
Но для этого нужно «железо» — компьютеры и другая техника, позволяющая делать то, что вы хотите, там, где вы хотите. Вы должны быть мобильны! Обратите внимание, как хорошо чувствуют себя компании, производящие эту технику.
Возникают новые требования к среде обитания, соответственно, меняется рынок недвижимости, строительства… Растет спрос на дома в южных краях, у моря, а мегаполисы постепенно теряют смысл. Например, моя PR-служба сидит в Геленджике, техническая поддержка — в Краснодарском крае, а работники бэк-офиса даже не знаю, где находятся… Мне всё равно, главное, чтобы был результат. Мы вдруг все поняли, что нам не нужны все эти офисы и очные совещания.
— А где комфортно находиться вам?
Я всегда нахожусь там, где мне нужно. Сейчас мне удобно быть в Москве, сколько-то месяцев в году нахожусь за границей. У меня несколько мест, где я могу работать.
Полагаю, что любой кризис — это возможности, и отчаиваться не надо никогда. Ни в коем случае не сдаваться и не говорить, что всё пропало. Мне на одном форуме по новым СМИ (то есть блоги, соцсети и т. п.) задали вопрос из зала: «Вы финансист, профессор, много лет занимаетесь инвестициями, у вас есть экспертность, есть знания, которые нужны людям, а мне что делать — я простой актер». Я ему говорю: «Батенька, да вы кладезь! Актер — это же умение выступать на публике, умение войти в определенный образ, умение говорить. А знаете, скольким людям этого не хватает? Особенно это важно сейчас, когда людям нужно работать на камеру. Говорить в камеру — это совсем не то же самое, что говорить с живым человеком. Камера как дементор из «Гарри Поттера» — высасывает душу!»
Евгений Коган
Уж я-то знаю: сам играл в кино в 2007 году. Это был фильм «Юнгфрау» — небольшая работа по Вениамину Каверину, я играл главаря мафии. Для меня это был эксперимент, интересный опыт.
— Вы начали финансовую карьеру в Израиле, а потом переехали в Москву. Почему?
Я приехал в Израиль в 1990 году в возрасте 20 лет. К тому времени я окончил в России Финансовую академию, но совсем не знал иврита. Поэтому поначалу я мыл туалеты, работал на стройке, что только ни делал… и потихоньку учил язык. В первый банк — Union Bank of Israel — я попал благодаря своему знакомому (Фиме Бородулину). Сначала меня сделали младшим кассиром — заодно деньги научился считать. Затем заступил на должность старшего советника по инвестициям.
А дальше началось самое интересное: отделением банка руководил один товарищ из Марокко, не сильно обремененный образованием. У него еще был племянник, который возмущался, почему какой-то русский, через пень-колоду говорящий на иврите, занимает «его» место. Он меня подставил — меня выгнали с формулировкой «за полную неспособность к работе с финансами».
Через два года я стал старшим советником по инвестициям в банке «Игуд» и принимал людей уже на нормальном иврите. Просто перешел дорогу, и там оказались прекрасные люди, я вписался в коллектив. Брался за любую работу. Один опытный банкир (я запомнил его имя — Меир Браун) взял меня в помощники. По прошествии года по его ходатайству получил «квиут» — статус постоянного работника (в Израиле после года работы либо увольняют, либо дают постоянный статус). Затем я прошел курсы повышения квалификации в Бар-Иланском университете и стал работать рядом с Меиром на такой же должности. Израиль я вспоминаю с очень большой теплотой. Но почему я оттуда уехал? Там у людей слишком маленькие амбиции и мало возможностей для развития.
— Страна маленькая?
Мышление у людей маленькое. Мне говорили: поработай, имей терпение… Пойдешь на курсы… Лет через 10 станешь заместителем директора департамента, еще лет 20 — главой департамента, а через 30 — может, станешь заместителем директора банковского отделения! А мне так неинтересно. Я хочу большего!
— Неужели здесь больше возможностей?
Видите ли, в Финансовой академии я учился вместе с такими людьми, как Андрей Козлов (который стал зампредом Центробанка, а потом его убили), как Михаил Прохоров. Мои однокурсники уже к тому времени чего-то добились: были членами правления банков, возглавляли финансово-промышленные группы… И я подумал: а я что, хуже?
В России я получил интересное предложение в одной инвесткомпании и уже в 1996 году работал в России начальником департамента. Затем в 2003 году создал компанию «Антанта-капитал». Это была компания-взрыв, компания-бомба, открытие года! Ее месячные обороты составляли несколько миллиардов долларов. Она специализировалась на акциях «второго эшелона», то есть предприятий, о которых раньше никто никогда не слышал. Мы выводили их на биржу, привлекали деньги инвесторов и увеличивали их рыночную стоимость в несколько раз.
В 2007 году я получил приз «Лучший инвестбанкир России», защитился, получил кандидатскую степень, стал профессором Высшей школы экономики.
Но кризис 2008 года уничтожил этот бизнес — пришлось менять стратегию. Я поработал в компании «Третий Рим», которую создал Андрей Мовчан, но потом мы разошлись, хотя остались хорошими друзьями. У нас разные подходы к бизнесу: Андрей очень целеустремленный человек, если наметил цель, то движется к ней, не отвлекаясь ни на что другое. А я люблю пробовать разное, вести несколько задач одновременно. Меня просто прет от разных идей! Оказалось, что двум медведям в одной берлоге ужиться трудно.
Почему в Москве интереснее? В Израиле уже была развитая биржевая инфраструктура, много финансовых инструментов, устоявшийся институт финансовых советников, который в России только сейчас зарождается. Получается, я стал финансовым советником дважды. В России на тот момент ничего не было: какие-то биржи, какие-то акции, но в целом непаханое поле. Огромная страна с народом, у которого другое мышление. Здесь в ценные бумаги инвестировали даже меньше процента населения. Мы начинали нашу деятельность, когда брокерских счетов было несколько тысяч. Сейчас во время кризиса люди открыли несколько миллионов счетов. То, что мы заложили в 1990-е, сейчас начало реализовываться. Думаю, скоро на рынке будет процентов пять населения — для России это много. Процесс пошел!
— Что будет сейчас в связи с приходом к власти в США президента-демократа? Не боитесь, что российский фондовый рынок схлопнется?
Не так всё страшно. Да, России грозят санкциями… Но знаете, огромная международная инвестиционная компания Black Rock со штаб-квартирой в Нью-Йорке держит триллионы российского долга. Поэтому, объявив жесткие санкции, можно навредить своим же инвесторам. В современном мире всё очень взаимосвязано, и, если решил ударить в ухо соседа, подумай хорошенько. Возможно, это твое собственное ухо.
Хотя, конечно, ситуация для России будет тяжелее, чем это было при Трампе.
— Что вы можете сказать про соглашения Израиля с Бахрейном, ОАЭ, Суданом?.. Это заслуга администрации Трампа или просто нефть перестала быть козырем и арабские страны стали сговорчивее?
Это, безусловно, заслуга администрации Трампа, работа его внешнеполитического ведомства, работа Джареда Кушнера. В этом нет никаких сомнений. Почему арабские страны на это пошли? Видите ли, Израиль для них враг чисто номинальный. Скорее, используемый образ врага, пугало… Когда у тебя под боком усиливается реальный враг, с условным врагом можно и помириться. Отношения с Израилем им выгодны на фоне усиливающейся иранской угрозы.
Со сменой президента Иран получит больше возможностей, а если новый лидер США вернется к «ядерному соглашению», это может иметь фатальные последствия.
Также, скорее всего, администрация демократов закончит «торговую войну» с Китаем, и последний от этого сильно выиграет.
Если говорить языком инвесторов, от прихода Байдена в минусе окажутся прежде всего Израиль и Россия, а в плюсе — Китай и Иран.
— Чем вы объясняете популярность левой идеологии, которая наблюдается по всему миру, и в США в том числе?
Основы «полевения» западного общества были заложены еще в 1960е годы. Тогда в университетах преподавала в основном левая профессура. Произошла ментальная революция. Лозунг «Свобода, равенство, братство» очень привлекателен, но к чему это может привести, хорошо описано в книге Оруэлла «Скотный двор». Молодые люди поначалу увлекаются левыми идеями, эгалитаризмом, но потом, к 45 годам, становятся консерваторами.
В новых условиях появляется новый тип людей, которые очень озабочены идеями справедливости, но при этом очень далеки от реальной жизни. Это мы с вами — те, кто жил в Советском Союзе, имеем «антитела» от социализма. Мы знаем, что такое уравниловка, что такое идеологическая цензура, невозможность вести бизнес и т. д. Мы знаем, что, если медицина и образование бесплатны, их качество снижается. Мы понимаем, что ограничение рыночного ценообразования ведет к дефициту. Мы на собственной шкуре всё это испытали. Мы готовы платить за услуги.
Но у тех, кто там не был, этого противоядия нет. Когда кто-то им говорит, что блага должны быть бесплатны и распределяться поровну между всеми членами общества, им кажется это правильным. Халява!
Поэтому финансовое просвещение людей, которым мы занимаемся, — это не только обучение торговле акциями. Очень большую роль играет понимание работы экономики в целом, правильная философия, которая учит человека брать ответственность на себя, рисковать, принимать решения. В этом и заключается наша миссия.
