Несмотря на кажущуюся сухость и строгость религиозных законов, в ТаНаХе и Талмуде есть описания фривольных ситуаций, а современные верующие не стесняются обращаться к специалистам при возникновении проблем межполового порядка. Между ханжеством и вседозволенностью пролегает и третий путь.
В легендарном фильме великого Эльдара Рязанова, светлая ему память, герой Костолевского («сын товарища Милосердова»), ухаживая за героиней Остроумовой (Марина), тонко и по тем временам опасно шутит, что, мол, у нее уникальная профессия, она изучает то, чего не существует, — советскую сатиру.
В еврейских кругах с периодичностью в несколько лет возобновляется бурная дискуссия на тему «Существует ли еврейская эротика». Как правило, поводом для подобного всплеска интереса к теме становится или введение каких-то новых, неслыханных прежде строгостей в то, что касается межгендерных контактов, назовем это так, в той или иной части ультраортодоксального еврейства. Или же, наоборот, какие-то неслыханные вольности, которые стали себе позволять в определенных кругах «религиозно-национальной» (то есть модернортодоксальной) молодежи. И уж совсем изредка, по следам «сенсационной» публикации статьи, а то и целой брошюры, автор которой в очередной раз силится доказать, что до разрушения Храма (первого или второго — в этом пункте теза может варьироваться) мы были исключительно сексуально раскрепощенной цивилизацией. Может быть, даже немного распущенной. В любом случае ничем не уступали ни распутным древним грекам, ни похотливым древним персам, ни знающим толк в извращениях древним египтянам. Да и более древним, «библейским», как их принято называть по-русски, народам. От которых, по мнению авторов, мы, как тесно с ними контактировавшие, просто не могли не набраться всего чего. Вдобавок ко всему тому, что было у нас своего. Но затем, в ходе проклятого изгнания, под давлением нового, несравненно более пуританского окружения, и мы застегнулись на все пуговицы (в переносном смысле слова, вообще-то настоящие еврейские традиционалисты и по всей день пуговицами не пользуются, как чуждым нашей святой традиции нееврейским изобретением).
Что нам предъявляют по факту?
Из области пластических искусств, в которых мы от себя, в силу очевидных и несомненных ни для кого почти ограничений, никаких особых достижений или даже просто многочисленных образцов не ожидаем — керувим (херувимов) с крышки ковчега завета. Возможно, не все знают, что, согласно преданию, там были херувимчик и херувимочка. И когда Небеса были нами довольны, херувимы сливались в соитии. И согласно все тому же преданию, когда враги громили храм, казалось бы, в момент Б-жьего гнева на народ Израиля, херувимы тесно прижимались друг к дружке, свидетельствуя об обратном. Но погромщики ничего не поняли и решили, что открыли страшную и позорную тайну иудаизма: у них там в святая святых херувимы таким занимались, оказывается! (С одной стороны, предание, конечно, вызывает ряд вопросов. Например, какая крышка какого ковчега, если во времена Первого храма ковчег был заблаговременно перенесен в тайник и врагам не достался, а во Втором храме ковчега не было изначально? Но занятнее другое: пришельцы поразились тому, что якобы нашли в еврейском Храме. Были шокированы. И это при том что их собственные были буквально переполнены всевозможными мерз… символами плодородия и, не побоюсь этого слова, изобилия. Значит, от евреев того же, чего от всех, включая самих себя, не ожидали. Конечно, предание это еврейское. Но все равно очень показательно. Тем более что по прошествии тысяч лет, где-то четверть века тому назад лично мне довелось убедиться, что в том, что касается доверчивой и трогательной веры народов мира в еврейское целомудрие, ничего не изменилось. Я был тогда вожатым в еврейском лагере на Рижском взморье. В час ночи меня подняла заведующая кемпингом, часть которого мы снимали, чтобы отвести к вагончику, в котором под покровом тьмы собрались на посиделки наши мальчики и девочки. «Я была уверена, что евреи так себя не ведут!» — с нескрываемой горечью призналась мне заведующая-латышка, прежде чем удалиться и оставить меня один на один с предполагаемыми последствиями моих педагогических неуспехов. Лично я воспринимаю ее слова как комплимент.)
Значит, с изображениями у нас кроме крувим ничего. Из литературы (времен Храма), естественно, «Песнь песней», в которой взаимоотношения между Всевышним и народом Израиля аллегорически представлены в виде истории любви царя и его избранницы. Тут не поспоришь. По форме эротические мотивы действительно имеют место. И из Песни их не выкинешь, конечно.
И наконец, в области балета. Ну хорошо, не совсем балета. Но народного творчества с отдельными элементами хореографии — знаменитые гулянья в виноградниках, в окрестностях Иерусалима на Ту-би-Ав. Но была ли эротика — вопрос открытый. Судя по сохранившимся описаниям из святых, но, как ни крути, все-таки третьих рук — не было. А что там мы в меру своей испорченности себе представляем, никакой реальной ценности не имеет.
Для полноты картины можно упомянуть еще приводимые в талмудах и мидрашах пересказы рискованных пикировок между нашими, благословенной памяти, мудрецами с одной стороны и невоздержанными на язык римлянами (а чаще с их распущенными, но влиятельными, так что не отмахнешься, матронами). И крайне малопонятные для широкой публики каббалистические писания, в которых используются образы и сравнения, заимствованные из вышеупомянутой Песни Песней. Вот, собственно, и все.
У нормальных народов параллельно с религиозной культурой всегда существовала светская. В которой и с эротикой, и с порнографией почти во все времена было еще проще. У евреев же, народа, являющегося по совместительству также и религиозной конфессией, подобного деления до самых буквально последних времен не существовало. Так что имена считанных «светских» еврейских поэтов и писателей прежних времен мы если и помним, то в основном благодаря крайне неодобрительным упоминаниям в литературе «религиозной». Мол, в субботу запрещено читать всякую ерунду вроде той, что писал пресловутый Эммануэль Римский. Да и в будни там нечего читать. (Справедливости ради нужно признать, что конкретно Эммануэль Римский все же обессмертил себя не скабрезными стихами, а гимном «Игдаль», который во многих общинах принято читать в конце вечерней молитвы по наступлении субботы.)
Если попытки выдумать еврейству разгульное далекое прошлое (пользуясь тем, что оно относительно скупо описано, что дает простор для всевозможных спекуляций, которые, будучи подкрепленными учеными степенями авторов, на ходу превращаются в «научные теории»), то относительно обозримого прошлого, то есть как минимум последних двух тысяч лет спорить не приходится: до начала «эмансипации», то есть духовной (как минимум) ассимиляции евреи являли собой, по любым меркам и в любых глазах, пример исключительно высокой нравственности и высокого целомудрия.
Некоторые пытаются списать это на влияние нового окружения. Нет больше старых добрых настоящих язычников, любивших жизнь и охотно дававших жить другим. В течение очень небольшого времени после начала последнего изгнания почти все евреи оказались в окружении приверженцев новых, аврамических, говоря научным языком, религий. Христиан и мусульман.
«Аврамические» — это политкорректно выражаясь. А если по-простому, то имеется в виду, что и христианство, и ислам представляют собой набор плохо понятных и разбодяженных местным колоритом заимствований из иудаизма. В христианстве это не просто очевидно, а прямо нарочито. Они считают себя преемниками еврейства, самоназываются Новым Израилем, считают наше Писание своим и т. д. Ислам немного стесняется своего происхождения, но скрыть его не в состоянии.
Это касается и отношения ко всему, что связано с сексом. Как-то так получилось, что и христианство, и ислам заимствовали из иудаизма сдержанность и деликатность в том, что касается этой сферы, и с энтузиазмом и напористостью, отличающих бездарных плагиаторов, поволокли тему непонятно куда. Христианство, как известно, объявило идеалом полный отказ от секса. Целибат. А все остальное — вынужденной и заслуживающей как минимум подразумевающегося осуждения уступкой слабости человеческой плоти. Правда, это только на декларативном уровне. На практике все было ровно наоборот. Но с евреев, естественно, спрос всегда и везде по отдельной мерке. Если кто и должен быть святее римского папы (что, как правило, было совсем несложно, если говорить о конкретных понтификах, а не о сферическом). И что самое смешное, нам не на какого жаловаться. Мы сами взвалили на себя это бремя, согласившись быть «светочем для народов», в общем и в частности прописав в своих законах, что мы обязаны вести себя немного целомудреннее и немножко сдержаннее, чем нееврейское окружение. Насколько? Настолько, чтобы они сами ставили друг другу нас в пример в этом отношении. И на протяжении долгих веков у нас (точнее, у наших святых предков) это получалось наилучшим образом,
В том числе и с мусульманским окружением, не только христианским. Мусульмане, как известно, закутали своих женщин поплотнее, закрыли им лица по самые брови и для полной надежности заперли их по домам. А евреи без всех этих крайностей (хотя, в принципе, и сами не прочь упомянуть, что «честь царской дочери — [пребывание] во внутренних покоях) оставались для них образцом для подражания в том, что касается воздержания и умеренности в отношениях между полами.
А недавно (по меркам народа с четырехтысячелетней историей), буквально пару веков назад, мир начал стремительно меняться. В разных, в том числе в некоторых очень перспективных направлениях.
В том, что касается сексуальной сферы, то тут перспективность сохраняющейся на протяжении всей новейшей истории (и немного раньше) тенденции вызывает большие сомнения. Потому что давно уже очевидное направление ее развития — полная вседозволенность и потеря любых берегов.
Еврейство отреагировало на этот вызов времени неоднозначно. И по совершенно определенной формуле. Чем больше еврей или еврейка тяготились своим еврейством и стремились от него избавиться, тем охотнее они вливались в ряды секс-революционеров. И наоборот, в традиционалистских кругах на вызов времени и общественной моды ответили ужесточением норм. Иногда, особенно в последнее время, выходящих за пределы разумного. И приводящих к результатам, обратным желаемым. Ну, взять хотя бы попытки разогнать мужчин и женщин по разным углам общественного транспорта. Совершенно нелепая и совершенно несостоятельная с галахической точки зрения инициатива, каким-то непостижимым образом превратившаяся, в восприятии определенных кругов ультраортодоксального еврейства, в «священную войну». Ничего не поделаешь: издержки противостояния внешнего мира, агрессивно насаждающего чуждые нормы. Пропорциональная реакция. Не по уму и все больше себе во вред обратно пропорциональная: чем у них «там» вседозволеннее, тем у нас всезапретнее. Настолько, что непонятно, как еще ни одно из медийных лиц ортодоксального еврейства не заявило, что «у нас секса нет».
А ведь всегда был. И всегда умели находить тонкую грань между пониманием важности полноты и насыщенности сексуальной жизни человека и потаканием неутолимому, только дай ему волю, «зову плоти», на частном и тем более общественном уровне. И виртуозно на этой грани балансировать.
Далеко не все в еврействе сводится к закону. И все-таки именно закон в значительной степени дает представление о нормах и регулирует их.
Так вот. По еврейскому закону мужчина, беря женщину в жены, обязуется (обязуется!) удовлетворять ее сексуальные потребности. Этот пункт прямым текстом фигурирует в тексте оглашаемого в ходе бракосочетания брачного договора, ктубы. (С другой стороны, наши, благословенной памяти, мудрецы строго наставляют: «Все знают, что сделает жених с невестой в брачную ночь, но говорить об этом вслух не следует» — тонкая, тонкая грань.) Аналогичные обязанности есть и у жены по отношению к мужу. А отказ от их исполнения любой из сторон имеет все основания повлечь за собой судебный иск со всеми вытекающими последствиями.
В авторитетнейшем своде еврейских законов «Шулхан Арухе» в двух (двух!) разделах есть (правда, частично дублирующие друг друга) главы, регламентирующие в общих чертах супружеский долг и порядок его исполнения. В частности, там говорится об обязанности супруга создать соответствующую эмоциональную атмосферу. А также подготовить и расположить супругу к собственно акту супружеской близости и в остальных отношениях.
Вообще в еврейской литературе еще со времен Писания сложилась очень интересная манера подачи материалов сексуального и околосексуального характера. Суховатая и деловитая. О сложных взаимоотношениях между Йосифом-праведником и женой Потифара или детьми Давида от разных жен Писание говорит таким же ровным, до безразличия, тоном, как о законах трупной нечистоты или родословной колена Менаше. И комментируются они, в том числе и очень детально (неподготовленные читатели бывают не на шутку шокированы), в такой же отвлеченно-деловитой манере. Но вот делать эти отрывки предметом публичного обсуждения и изучения Талмуд запрещает. Тонкая, тонкая грань. И уже просматривается закономерность: то, что хорошо, правильно и насущно в личной сфере, неуместно и недопустимо в общественной.
Другой аспект, общий для отношения еврейства ко всем областям жизни, это поиск верного баланса между личными потребностями и обязательствами по отношению к Небесам, служением Творцу. Казалось бы, происходящее в супружеской спальне (по крайней мере, если все хорошо) относится к области настолько интимного, что попытка привнести туда какие-либо дополнительные аспекты, пригласить туда Всевышнего, так сказать, или обречена на провал, или обернется разрушением всего прекрасного, чистого и трепетного, что только может возникнуть между мужчиной и женщиной в момент близости. Казалось бы.
Но работает. И ничего не разрушает. Наоборот! Добавляет и интимности, и трепета, и даже наслаждения. Тогда и там, где удается найти ту самую тонкую грань.
В общем и целом все еврейские законы, обычаи и нормы (которым больше хотя бы полувека), касающиеся взаимоотношений между мужчинами и женщинами (наверное, следует извиниться перед поборниками политкорректности за то, что я свожу тему секса к гетеросексуальным отношениям, но я не стану по целому ряду причин), работают на создание очень определенной атмосферы уважительного и, не побоюсь этого слова, романтического отношения к вопросу.
И раздельное обучение (это уже подтверждают и современные педагогическая и психологическая науки), и раздельное пребывание на массовых мероприятиях, включая молитвы, и пресловутая невозможность по полмесяца (это еще в лучшем случае) супругам прикоснуться друг другу или посидеть рядком, и даже использование простыней с дыркой теми считанными парами, которые считают, что это на пользу их отношениям, — все работает на дело бережного сохранения атмосферы свежести, трепета и очарования в отношениях.
И тут критически важно сохранение тонкой грани.
Чуть не дожмешь — и граница нарушена, очарование пропало. Одухотворенность пропала. Целомудрие пропало. И вот уже мужчины и женщины, все меньше стыдясь, смотрят (а точнее, разглядывают) друг друга как сексуальные объекты, упаси Б-г.
А самое смешное (хотя уж какой тут смех?), что если чуть-чуть пережать, то тот же результат, только с другой стороны. Сексуальные отношения начинают восприниматься жертвами пережима как нечто нехорошее, запретное и, как почти неизбежное следствие, вызывать, упаси Б-г, нездоровый и навязчивый интерес.
Очень многие раввины признают в частных беседах (а немногие и публично), что в последних поколениях все острее встает проблема последствий отсутствия в еврейской среде системы сексуального воспитания. Считанных и зачастую очень формальных бесед (сплошь и рядом с не очень близко знакомыми людьми) на тему, которых удостаиваются женихи и невесты незадолго до свадьбы, очевидно не хватает.
Еще какие-то сто лет назад со всем этим вполне справлялись родня и наставники. Но по мере роста уровня ханжества, ошибочно принимаемого за «благочестие», наши люди в массе своей разучились говорить на подобные темы. Без развязности, но и без совершенно неуместных и недопустимых недоговорок и трансляции чувств неловкости и неуютности.
И тут сложность, связанная с неумением взять верный тон или подобрать верные слова, отягощается технической сложностью. Вот какого толка.
Среди, чего уж там скрывать, многочисленных запретов иудаизма есть отдельные и очень строгие запреты, касающиеся ведения скабрезных речей, а также совершения каких-либо действий, могущих вызвать нескромные мысли и, как следствие, эрекцию, как состояние, чреватое пролитием семени впустую и т. д. А, как известно, пролитие семени хотя формально и не входит в число 248 запретов Торы (и даже не подпадает под тот или иной конкретный запрет наших, благословенной памяти, мудрецов), является с еврейской точки зрения одним из страшнейших грехов.
И вот теперь поди и поговори с молодым человеком, который последний раз девочку на расстоянии вытянутой руки видел до бар-мицвы о том, что должно произойти между ним и его молодой женой в брачную ночь, так чтобы он тебя правильно понял, но при этом никаких несвоевременных мыслей у него не возникло. И при этом ни в одной фразе не опустись до пошлости или недопустимой вольности. В разговоре, скорее всего, не с самым близким парнем.
С девочками еще сложнее. Не в физиологическом, так в психологическом плане.
Действительно сложно.
И вот в свете всего вышесказанного, хочется задаться откровенно риторическим вопросом: о каком порно может идти речь, если речь идет о еврейском обществе, не забывшем еще, что такое еврейство?
Чисто технически. В Шульхан Арухе есть отдельная глава, посвященная запрету наблюдать за спаривающимися животными, так как это зрелище может направить наши мысли в нежелательное (в силу вышеупомянутого запрета предаваться возбуждающим мыслям в ситуации, когда это… непродуктивно). Что уж там говорить о наблюдении за совокупляющимися людьми? НЕ о чем говорить.
И это, еще раз, чисто техническое соображение.
А есть ведь целый (и довольно долгий) ряд предписывающих и запрещающих заповедей Торы, установлений наших, благословенной памяти, мудрецов, обычаев и общественных норм, касающихся высоких (а временами и откровенно завышенных) требований, предъявляемых к евреям Небесами, окружением и ими самими, к себе и друг к другу. «Святы будьте», «будьте подобны Г-споду, Б-гу вашему», «не следуйте глазам своим» и т. д. и т. п.
Если относиться ко всему этому с подобающей серьезностью (а как не относиться?), то порнография не более допустимая опция, чем свинина или нарушение субботы. Тотальное табу.
А то, что во многих ортодоксальных кругах уже превратилось в норму ставить на средства мобильной связи, планшеты и т. п., особенно передаваемые в распоряжение и детей, и подростков, особые фильтры, блокирующие графические изображения, это не недоверие в получаемое ими воспитание, упаси Б-г, а только то, что, согласно нашей традиции, даже ненароком брошенный на неподобающее зрелище вид пусть немного, но пачкает, оскверняет душу. А кто же такое позволит своему ребенку?
