Особенности муниципальной охоты

Почему муниципальные выборы больше похожи на секс, чем всеобщие, отчего под мэром не качается кресло и что может его раскачать, как демократия рулит властью, калькулятор голосов и кредит от МВД, а также о загадочной душе русскоязычных кандидатов и избирателей.

В Израиле отшумели, отгуляли, отплевались муниципальные выборы. Лица незнакомых большинству горожан людей, свисавшие с балконов жилых домов и крыш общественных зданий, исчезли, не успев запомниться, городской пейзаж приобрел прежний вид, и никто меня больше не встречает у супера, чтобы вручить вместо списка покупок, который я все равно дома забыл, листовку с именами очередного предвыборного списка, которые я тоже забуду, не дойдя до прилавка. Кончилось! 

И политически озабоченные израильтяне уже принялись ждать новых выборов – «настоящих», общенациональных, куда более привычных и волнующих, спорить и гадать, когда их объявят – завтра, через месяц или через три. Совсем другое дело, совсем родное, и лица, в основном, знакомые, и отношение к ним — почти личное. Это как в том анекдоте про то, почему Новый год лучше секса, – потому что бывает чаще.

Почувствуйте разницу 

Так вот, общие, то есть выборы в Кнессет (а это и фактически и выборы правительства, так как Израиль – парламентская республика), случаются чаще, чем муниципальные. Не только потому, что и формально каденция муниципальных властей длиннее – пять лет, а не четыре года, как Кнессета. А потому прежде всего, что редко какому правительству удается продержаться до конца срока. На моей памяти (более 20 лет в стране) — вообще никакому. Правительственная коалиция разваливается – и пожалуйста: все на досрочные выборы! Вот отчего они и чаще, и народ к ним привычнее.

Закономерный вопрос, который может возникнуть у нездешних, вернее, два: почему, во-первых, им до конца каденции не сидится, а во-вторых, — почему муниципальная власть этой национальной, можно сказать, непоседливости не подвержена? 

А местная и впрямь демонстрирует – не в пример центральной – рекордную усидчивость. Множество примеров, когда городской или поселковый голова занимает свой пост в течение нескольких десятилетий, каждые пять лет идя на выборы и выигрывая их. Причем, как правило, тем увереннее, чем дольше он сидит. Да и замы мэров, и депутаты местных советов нередко становятся такими же должностными долгожителями. Хотя их устойчивость все же меньшая, чем у  первых лиц муниципалитетов, да и зависит она в немалой степени от взаимоотношений с первым лицом. 

Чтобы мэр вынужден был идти на новые выборы до истечения каденции – случай крайне редкий, и связан он чаще всего не с разногласиями внутри муниципалитета и правящей коалиции (в местных советах они тоже есть), а его  разногласиями с законом. 

В общем, досрочные выборы для премьеров Израиля практически сложившееся правило, а для мэров израильских городов – редкое исключение. 

В чем причина такого феномена? Если одним словом – в демократии. А разве она для местной власти не такая, как для центральной? Ничуть! Принцип общий, различия – в условиях получения полномочий. Которые базируются на том же принципе.  

Тяга грибницы

  Даже израильтяне, в большинстве своем привыкшие голосовать на более частых общих выборах, не знают, а вернее не отдают себе отчет в существовании этой разницы. Представляют, что муниципальные выборы отличаются от общих, в Кнессет, только масштабами: на первых выбирают власть своего города, поселка, а на вторых – всей страны. И все различие.  

Дальше можно экстраполировать по аналогии. Вот есть городской парламент – Горсовет, вот «премьер-министр» города – мэр. Он формирует городское правительство – глав управлений и отделов муниципалитета, как премьер – министров. То же самое!

Однако не то же.

На выборах в Кнессет избиратели, хоть зачастую и ориентируются на личность лидера, которого хотели бы видеть премьер-министром, но возможности выбирать лично его лишены. Они голосуют за ту или иную партию. Чтобы какая-либо из них могла составить правительство сама, ей надо набрать голосов на большинство парламентских мест – хотя бы 61 мандат (в Кнессете, как известно, 120 депутатов). Таких случаев не было и не предвидится. 

То есть приходится собирать коалицию. Право ее формирования (формально – от президента) получает, как правило, глава партии, которая наберет больше голосов. Он  становится премьером и создает правительство – как правило (исключения редки), из депутатов коалиционных партий, более или менее пропорционально количеству имеющимся у каждой из них мандатов.  

Бывали случаи, когда премьером становился лидер не крупнейшей партии, а тот, кому удавалось создать коалицию из большинства депутатов разных партий. То есть правительство вырастает из Кнессета, как гриб из грибницы. 

Нежданная вариативность

 Городская же власть – двухголовая, как орел на российском гербе. Разные ветви ее избираются, хоть одновременно, в один день, но изолированно, двумя бюллетенями: отдельно – мэр и отдельно – тот или иной список кандидатов в Горсовет. В истории Израиля прямые выборы премьер-министра проводились всего трижды. А на муниципальных мэра выбирают напрямую  всегда.                 

Что такое предвыборный список? Он может быть партийным, представляющим на муниципальном уровне какую-то из общеизраильских партий, а может быть неким гражданским или общественным объединением. Скажем, репатрианты, или репатрианты с левой стороны улицы и отдельно (как это у нас бывает) с правой, молодежь, матери-одиночки, пенсионеры, веганы, любители пива или там просто сторонники Давида Штукенштейна – неважно, по какому принципу и кто. Зарегистрировались – пошли!  

Свой список может быть (и, как правило, бывает) у кандидата в мэры. Но прохождение или не прохождение этого списка в Горсовет, количество мандатов, которые он получит в городском парламенте, совершенно не влияет на судьбу выбора мэра. Его  список может вообще не попасть в Горсовет, а сам мэр – все равно станет городским головой,  совершенно независимо от этого. Лично за него проголосовали – и достаточно! Ему не нужно большинство в Горсовете, чтобы занять свой пост. Он уже выбран!

Это настолько отличается от привычной картины выборов в Кнессет, что большинство избирателей на муниципальных выборах даже не замечают разницы и, если голосуют за кандидата в мэры, автоматически выбирают и его список. 

Главнее премьера

Что эта самостоятельность значит для самого мэра?

Что он сам по себе – народный избранник. С соответствующими авансами, амбициями и полномочиями. Власти у него в городе – больше, чем у премьера в стране. Он сам формирует городское правительство – производит назначения в муниципалитете, не слишком ориентируясь на расстановку сил и фракций в Горсовете. Сам решает важнейшие вопросы городского хозяйства и приоритетов.

 Премьер зависит от своих коалиционных партнеров. Какая-то партия выйдет из коалиции – и нет правительства, опять иди на выборы. Потому и вынужден лавировать, уступать, задабривать, если не удается запугать. И все равно, как правило, не дотягивает до конца каденции.

У мэра такой проблемы нет. Ему неважно, сколько депутатов из его списка в Горсовете – пусть их там, хоть вообще не будет. Его власть не от них, а от избирателей непосредственно. Ему главное – избраться, а там – никто его не столкнет все пять лет каденции (если никакой не возникнет уголовки). Потому многие мэры, попав на это место, сидят на нем десятилетиями. 

(И тут, правда, нередко возникает уголовка – от долгого сидения на высоком месте может закружиться голова.  Муниципальные боссы – любимые клиенты следственных органов. Как раз старожилы городской власти то и дело обзаводятся уголовными делами, а смена кабинета мэра на тюремную камеру, хоть и не рутина, но и не нонсенс.)

То, что городской парламент не вправе сместить мэра, не значит, конечно, что последнему на первый вообще наплевать. Враждебный или оппозиционный Горсовет может устроить всенародно избранному городскому голове такие вырванные годы, что он сам готов будет сбежать или побежать договариваться с фракциями, депутатами и их группами по интересам, симпатиям или дружеско-родственным связям. 

Гамбургский счет

Так что и список, и его размер в Горсовете имеет значение.  Как избраться? 

Тут главная сложность, кроме собственно признания, то есть голосов, — деньги. Выборы – дело дорогое. Те же портреты с лозунгами на балконах и растяжки на улицах – не роскошь самолюбования, а необходимый способ довести до горожан, что ты вообще есть. Все это стоит, в зависимости от размеров города, десятков тысяч или миллионы. На выборы идут не только миллионеры, а размеры частных пожертвований строго ограничены. 

Приходится брать ссуды. Государство в лице МВД (в Израиле оно полицией не ведает, а местной властью – да) готово выступить гарантом перед банком и даже возместить затем частично расходы на предвыборную кампанию тем, кто пройдет электоральный барьер, — из расчета 56 шекелей за каждый полученный голос на выборах.

 То есть всем участникам предвыборной гонки, успешно прошедшим дистанцию, в городе, где избирателей, допустим, 100 тысяч человек, положено из государственной казны:

 56 Х 100.000 = 5.600.000 шекелей. 

Если в городском совете 10 мест (так не бывает – должно быть  нечетное число, но нам для ровного счета удобнее), то каждый мандат «стоит»:

5.600.000 : 10 = 560.000 шекелей

Это не собственно цена мандата, разумеется, а размер компенсации, которая положена тебе из казны, если пройдешь предвыборное сито.  

Тут начинается некоторое неравенство. Если ты уже представлен в муниципальной власти, допустим, фракцией в 3 депутата, и все трое идут с тобой в твоем избирательном списке на новые выборы, получишь из казны на предвыборную кампанию: 

560.000 Х 3 = 1.680.000 шекелей

Гуляй – не хочу! Если из твоей фракции с тобой в списке осталось только двое, тогда, соответственно:

560.000 Х 2 = 1.120.000 шекелей

А вот если твой список – дебютант предвыборной гонки, никаких авансов тебе не положено. Но! МВД может дать тебе банковскую гарантию до 60% суммы. Рассчитываешь получить 2 мандата? Нет проблем – бери:

1.120.000 Х 60% = 672.000 шекелей

Только помни, что их придется отдавать. Возьмешь на выборах планируемые 2 мандата – молодец, ничего не должен. Возьмешь 3 – еще больший молодец, но больше не получишь, это твой потенциальный капитал на следующую предвыборную кампанию. Возьмешь 1 мандат или ничего – пролетел, и расплачивайся потом с МВД из своего кармана. В большинстве случаев претенденты с дебютным списком предпочитают не связываться с МВД, и берут ссуды сами или под гарантии спонсоров, но не дай Бог, если потом обнаружится интерес твоих гарантов. 

Несколько иная картина, если ты идешь на муниципальные выборы по партийному списку. Партии, представленные в Кнессете, получают средства из МВД в соответствии с долей своего представительства в парламенте страны. Предварительно – 60% от положенной суммы, а потом уже распределяет по тем муниципальным спискам, которые идут на выборы под ее именем. Тут уже риск самой партии, но и возможные дивиденды – тоже ее.

По результатам выборов партии получают компенсацию за свои расходы до 85% стоимости каждого муниципального мандата. А если в первой тройке списка представлена женщина, плюс еще 15% получает весь список (эта «женская» надбавка положена и непартийным спискам). Естественно, речь идет о компенсации за расходы только на полученные мандаты. Но зато, если мандатов вышло больше, все положенные за них деньги поступают в партийную кассу – они не пропадают, как у индивидуалов-дебютантов.

Так что игра довольно рискованная, но интересная, если рассматривать ее в финансовом аспекте. А он, как уже было сказано, самый сложный.

Растопыренные пальцы

Несмотря на то, что муниципальная власть влияет на повседневную жизнь израильтян ничуть не меньше, чем центральная, внимание их к местным выборам не слишком велико. Явка на них существенно ниже. А среди русскоязычных и того меньше. 

Репатрианты из бывшего СССР представлены в муниципальной власти меньше, чем в составе населения страны. Отчасти это связано с теми сложностями предвыборной борьбы, о которых шла речь в предыдущей главке, отчасти пассивностью на выборах –  явка «русских» избирателей на них значительно меньше, чем у коренных израильтян. 

Главное же то, что общинная солидарность для нас не особо характерна. «Русские» зачастую предпочитают не голосовать за «своих», видя в этом некое проявление своей интегрированности в израильское общество. Это чисто детское проявление взрослости. И еще – характерная для бывших советских людей разобщенность и индивидуализм. В городах с наиболее высоким представительством русскоязычных появляется, как правило, несколько «русских» списков, они конкурируют друг с другом, отнимая один у другого голоса, в результате снижая общее представительство общины.

Большим разочарованием минувшей муниципальной кампании был проигрыш на выборах мэра Иерусалима известного русскоязычного политика, министра Зеэва Элькина. Его не поддержала на выборах в столице даже собственная партия «Ликуд». 

Тем не менее в органы местной власти вошли около ста русскоязычных. Но почти все они – представители партии «Наш дом Израиль», считающейся «русской». Только с такой мощной поддержкой удается преодолеть барьеры. 

Представителю НДИ принадлежит одна из сенсаций минувших выборов. В Маалот-Таршихе Аркадий Померанц победил мэра, который занимал этот пост почти сорок лет. Подтвердил свои полномочия и мэр Кацрина Дмитрий Апарцев, тоже из НДИ. Не удалось стать мэром Ашдода Шимону Каценельсону, но его список составил крупнейшую фракцию в Горсовете. Усилили свои позиции русскоязычные списки во многих городах. Но все это, благодаря партийной поддержке. Сами мы предпочитаем бить растопыренными пальцами – отсюда и результат. Учиться нам еще и учиться…