Шесть дней, которые изменили мир

В июне исполняется 50 лет со дня Шестидневной войны, которую с полным правом можно отнести к важнейшим событиям ХХ века, а возможно, и всей «новой эры». Война изменила не только карту Ближнего Востока, но и привела к глобальным сдвигам в геополитике и теологии.

В том, что новая война между Израилем и арабским миром неизбежна, весной 1967 года было ясно абсолютно всем. Президент Египта Гамаль Абдель Насер считал, что он и его союзники накопили достаточно советского оружия, чтобы нанести по Израилю сокрушительный удар и, как он любил выражаться, «сбросить его в море». В том, что война будет победоносной, в арабском мире не сомневался никто.

Повод был найден 15 мая 1967 года, когда Израиль провел в Иерусалиме парад по случаю 19-й годовщины своего существования. Согласно международным соглашениям, еврейская часть Иерусалима была объявлена демилитаризованной зоной, куда было запрещено вводить боевую технику. Парад и состоялся без нее — с участием нескольких рот пехоты, но Насер заявил, что сам факт присутствия в Иерусалиме израильских солдат является нарушением договоров. 

В тот же день 15 мая две египетские танковые дивизии демонстративно двинулись в сторону границы с Израилем. Затем Насер потребовал от миротворческих сил ООН на Синайском полуострове оставить свои позиции, и через день это требование было выполнено. 

Вслед за этим от гарнизона ООН потребовали покинуть Шарм-эш-Шейх, откуда они наблюдали за свободой судоходства по Тиранскому проливу.

22 мая Насер заявил, что Тиранский пролив, через который Израиль получал 30% всех грузов, включая нефть, закрыт для израильских судов, а также для всех остальных, кто везет в Израиль товары стратегического назначения. Затем последовало объявление о подготовке к «операциям возмездия» против израильских городов и военных баз. 

По сути, это было объявление войны Израилю. Но не только Израилю, вызов был брошен всему миру, так как Египет нарушил базисные международные соглашения о свободе судоходства, и Израиль в этой ситуации мог рассчитывать на мировую поддержку.

Еще 20 мая в Израиле началась всеобщая мобилизация, но одновременно правительство Леви Эшколя делало все, чтобы уладить кризис мирным путем. Глава МИД обратился к Франции с просьбой стать посредником на переговорах — и получил отказ. Он умолял США вмешаться и восстановить свободу судоходства по Тиранскому проливу — и снова натолкнулся на отказ.     

О готовности присоединиться к армиям Египта, Сирии и Иордании в случае военного конфликта с Израилем заявили Ирак, Алжир, Кувейт, Саудовская Аравия, и все эти заявления приветствовались Москвой.

Расклад сил был следующим. Израиль мог выставить максимум 264 000 солдат, 800 танков и 300 боевых самолетов. Объединенные арабские силы насчитывали 547 000 солдат, 2504 танков и 957 самолетов.

С таким раскладом генштаб Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ) начал подготовку к войне.

Поначалу было подготовлено два плана: первый в качестве конечной цели войны обозначал захват сектора Газы и небольшого плацдарма на Синайском полуострове, чтобы разблокировать Тиранский пролив, а второй предусматривал небольшое увеличение этого плацдарма. Однако в итоге молодой генерал Ариэль Шарон убедил генштаб и правительство, что атаковать надо по трем направлениям и брать весь Синай.

На границе с Иорданией и Сирией армия должна была просто сдерживать противника и удерживать имеющиеся позиции.

И был вечер, и было утро

5 июня 1967 года, в понедельник, в 7:15 утра израильские боевые самолеты возникают и тут же исчезают на экранах радаров разведывательных судов, несущих боевое дежурство в Средиземном море. На бреющем полете они направляются к важнейшим военным аэродромам Египта и обрушивают весь свой бомбозапас, в то время пока египетские летчики и авиатехники еще мирно завтракают в столовой. 

Отбомбив, самолеты возвращаются на базы, чтобы пополнить боезапас и снова вылететь, а им на смену появляются новые. В результате в течение 170 минут с начала войны 300 из 340 боевых самолетов Египта (включая почти все бомбардировщики) были уничтожены на земле, и еще 20 — в ходе воздушных дуэлей.

В сущности, с этого момента война с Египтом была выиграна. ВВС Израиля получили полную свободу действий в воздухе.

В этот же день, когда союзники Египта попытались перейти в наступление, ВВС Израиля уничтожили все боевые самолеты Иордании, две трети парка ВВС Сирии и девять иракских истребителей на базе иракских ВВС в Хисбанне. Всего до наступления ночи 6 июня было уничтожено 416 самолетов противника, из них 393 — на земле. Израиль потерял 26 своих самолетов.

В 8:15 утра, в то самое время, когда израильские бомбардировщики еще утюжили аэродромы египтян, танковая дивизия генерала Таля двинулась в направлении Газы, дивизия Шарона — в направлении магистрали Абу-Гейла-Исмаилия, а дивизия Йоффе получила задание захватить стратегические перевалы Гиди и Митле…

Все, что происходило в тот день вокруг Израиля и в мире в целом, напоминало какую-то фантасмагорию.

По израильскому радио передавали только музыку, следуя решению правительства не передавать никакой информации о ходе военных действий. Зато официальное радио Египта сообщило, что 75% ВВС Израиля уничтожено, египтяне продвигаются вглубь территории Израиля и видят в бинокли Тель-Авив. Этим сообщениям поверили в Иордании, и король Хуссейн, отвергнув призыв Израиля не вмешиваться, вступил в войну в надежде овладеть всем Иерусалимом. Еврейская часть города была подвергнута массированному артобстрелу, в результате которого 250 человек были ранены и 20 убиты. Вслед за этим иорданские войска перешли линию перемирия 1948 года и заняли штаб-квартиру наблюдателей ООН. К вечеру 5 июня иорданцы взяли под свой контроль систему водоснабжения города и отключили еврейские кварталы от воды.

Этим сообщениям поверили в Сирии, которая начала усиленные обстрелы территории Израиля. Таким образом, началась война и с Иорданией и Сирией. Но самое главное, этим сообщениям поначалу поверили и в Москве, поэтому рано утром 5 июня в разговоре с Линдоном Джонсоном председатель Совмина СССР А. Косыгин предупредил США, что обе сверхдержавы не должны вмешиваться в конфликт, и Джонсон с этим согласился. Он предложил своему собеседнику вместе добиваться в Совете Безопасности ООН резолюции о прекращении огня, но Косыгин отказался.

Лишь во второй половине дня, когда стала выясняться истинная картина событий, Косыгин позвонил Джонсону и заявил, что «СССР не может больше оставаться равнодушным перед лицом преступной израильской агрессии».

Утром 6 июня мир узнал, что за первые сутки войны дивизия Ариэля Шарона сломала всю систему обороны вокруг Абу-Гейлы. Позже ночной бой в этом районе войдет во все военные учебники как образец скоординированных действий различных видов войск и возможности прорыва обороны противника даже при его значительном численном преимуществе. Понеся огромные потери, египетская армия начала отступать к перевалу Митле, где ее уже давно ждали, чтобы окончательно добить.

В секторе Газы сопротивление местного населения было сломлено, и к концу этого дня он уже полностью находился под контролем ЦАХАЛ.

На Иорданском фронте израильские бойцы отбили штаб-квартиру ООН и перешли в наступление, заняв в ходе тяжелых боев Артиллерийскую горку и еще ряд районов города. Но правительство и генштаб все еще колебались в вопросе, брать под свой контроль восточную часть Иерусалима или нет. Но танковая бригада «Арель» уже контролировала весь коридор между Иерусалимом и Рамаллой, после чего иорданская армия начала отступать не только из Иерусалима, но и со всей территории Иудеи и Самарии. 

На севере сирийцы продолжали массированные обстрелы Галилейского пальца, а израильтяне отвечали им тем же.

«Храмовая гора в наших руках»

В среду 7 июня Иерусалим решили брать. В 8:30 утра командир десантной бригады Мота Гур отдал приказ атаковать последнюю иорданскую позицию в Иерусалиме — госпиталь «Августа-Виктория», после чего его бойцы прорвались в Старый город. В 10:21 Гур произнес по радио слова, которые еврейский народ ждал 2000 лет: «Храмовая гора в наших руках».

Вскоре у Стены Плача появился главный армейский раввин Шломо Горен. С трудом удерживаясь, чтобы не разрыдаться, он достал из бархатного мешочка шофар и затрубил в него. Когда к Стене прибыли начальник генштаба Ицхак Рабин, командующий Центральным военным округом Узи Наркис и министр обороны Моше Даян, у Стены было не протолкнуться. Прозвучала команда «Смирно! Равнение на знамя!», и неожиданно для самих себя солдаты запели «Ха-Тикву» — национальный гимн Израиля. 

Затем пришло время минхи — послеполуденной молитвы, — и рав Горен решил поручить ее раввину Штиглицу, который, будучи бойцом бригады Гура, участвовал в штурме Старого города.

Штиглиц начал минху с «Тахануна» — молитвы утешения скорбящих.

— Что ты делаешь?! — выкрикнул рав Горен. — Не «Таханун» надо читать, а благодарственную молитву «Аллель»! Славь Его за ту милость, которую Он оказал нам!

— У меня только что погибли друзья, рабби! Я не могу читать «Аллель», — ответил Штиглиц.

— Тогда отойди, я буду читать «Аллель»! — приказал рав Горен, но Штиглиц лишь отрицательно помотал головой и оперся на камни Стены, словно ища у них поддержки. Два раввина одновременно вели эту молитву.

Между тем среди арабов Иудеи и Самарии началась паника. Многие бросились бежать из того же Иерусалима, оставив на примусах недоваренные обеды. В городах и деревнях на всех домах вывешивались белые флаги. В третий день войны под контроль Израиля были взяты Гуш-Эцион, Иерихон и Туль-Карем.

На юге был оккуппирован весь центр Синая, включая его административную столицу Эль-Ариш и Шарм-эш-Шейх, контролирующий Тиранский пролив.

Но президент Насер, подобно египетскому фараону, «ожесточился сердцем» и, вопреки здравому смыслу, упорно отказывался принять соглашение о прекращении огня. На севере Сирия — тоже вопреки всякой логике — упорно обстреливала территорию Израиля, провоцируя его на ответные действия.

На войне как на войне

8 июня, после огромных потерь и «котла», устроенного для египтян в Синае генералами Шароном и Йоффе, Египет объявил о готовности принять соглашение о прекращении огня. Его примеру последовала Иордания.

В этот день без единого выстрела был взят Хеврон и взорван мост Алленби, отделяющий Иорданию от Иудеи и Самарии. Именно в это время по Сирии были нанесены удары с воздуха, а затем началось массированное наступление снизу вверх на хорошо укрепленные позиции. Но вскоре оборона была прорвана, сирийская армия стала отступать, а затем и просто побежала.

9 июня было сломлено сопротивление последних арабских защитников Иерусалима, и в кампусе Еврейского университета на горе Скопус впервые с 1948 года снова зазвучала еврейская речь. Солдаты генерала Таля и Йоффе в это время уже мыли ноги в Суэцком канале. 

День 10 июня начался с сообщения о разрыве дипотношений между СССР и Израилем, а затем о том же объявили Болгария, Польша, Венгрия, Чехословакия и Югославия.

На Голанах Израиль овладел Хермоном, Баниасом и Кунейтрой, но тут поступило сообщение о том, что достигнуто соглашение о прекращении огня. В 18:30 оно вступило в силу.

По различным данным, Израиль потерял в этой войне от 766 до 779 человек, Египет — 11 500, Сирия — до 2500, Иордания — 696, Ирак — 10. Территория Израиля увеличилась втрое.

Обратной дороги нет

С точки зрения военных и политических экспертов, основной итог Шестидневной войны заключался в том, что Израиль обрел куда более безопасные границы. 

Шестидневная война также показала миру, что израильская армия является одной из лучших, а возможно, и лучшей в мире, в противном случае нельзя было объяснить, как она могла победить противника, намного превосходящего ее по численности и обладавшего лучшим вооружением. Одновременно Шестидневная война стала первым серьезным политическим поражением СССР на международной арене. Союзникам Москвы стало ясно, что ее поддержка еще не гарантирует победы, и некоторые из них, включая Египет, стали сильно косить на Запад. Что бы ни говорила советская пропаганда, позиции СССР на Ближнем Востоке и в исламском мире в целом ослабли и продолжали ослабевать, пока война в Афганистане не стала роковой ошибкой руководителей советской империи, приведшей ее в итоге к краху.

За происходящим на узкой полосе между Иорданом и Средиземным морем в те июньские дни пристально следили не только в Москве и в Вашингтоне, но и в Ватикане. Для многих христианских теологов все случившееся было едва ли не равносильно концу света: ведь одна из базисных идей христианства заключается в том, что за грех распятия Христа евреи утратили право на Иерусалим и Святую землю и уже никогда не смогут овладеть ею.

Когда в 1948 году возникло Государство Израиль, и это государство объявило своей столицей Иерусалим, в умах христианских теологов произошло некоторое смятение. Но затем возникший вопрос был разрешен просто: пророчество остается в силе, так как евреи так и не смогли овладеть библейским Иерусалимом и такими важнейшими библейскими городами, как Хеврон, Бейт-Лехем и Шхем.

Но итоги Шестидневной войны разбили этот ответ вдребезги. Рав Йосеф-Дов Соловейчик (1903–1993) вспоминал, как в июне Шестидневной войны его вызвали к умирающему епископу Бостона, который был знатоком еврейских источников.

— Ты думаешь, все это правда? То, что говорится в книгах ваших пророков, это правда? — спросил епископ.

— Ты же сам все видишь, — ответил рав Соловейчик.

Возникший в 1967 году теологический кризис в итоге расколол христианский мир. В 1971 году в США была создана организация «Христиане в поддержку Израиля», видящая в случившемся приближение прихода Мессии и требующая сохранить весь Иерусалим под израильским суверенитетом. Затем о принятии этой позиции заявила Евангелистская церковь.

В то же время в 1972 году католические епископы потребовали придать Иерусалиму статус интернационального города и осудили претензии на него Израиля. 

Шестидневная война произвела и немалый переворот в философии, заставив Ж.-П. Сартра признать, что он ошибался, заявляя, что «евреев не существует». После 1967 года абсурдность этого утверждения «главного философа ХХ века» стала очевидной.

Многие участники Шестидневной войны рассказывают, что они были свидетелями явных чудес в те июньские дни 1967 года, и в Израиле даже вышло несколько книг, собравших в себя такие рассказы. Например, многие жители Иерусалима были свидетелями чуда на улице Штраус, возле здания Объединения профсоюзов, когда иорданский снаряд попал в армейский грузовик полный боеприпасов и… не взорвался. А ведь взорвись он — и были бы десятки жертв, если не сотни. Или рассказ о чуде в Синае, когда у израильских бойцов вдруг заклинило оружие, и они не смогли выполнить приказ открыть огонь по противнику. Спустя же какое-то время выяснилось, что речь идет не о противнике, а о своих.

Когда спящий проснется

Согласно одному из рожденных в ту пору в СССР анекдотов, в июне 1967 года московская милиция задержала двух хулиганов, избивших возле московского метро еврея. На вопрос, почему они напали на пострадавшего, хулиганы ответили следующее:

— Так ведь утром передали, что они уже в Газе, в полдень — что они в Синае, в три часа дня — на Суэцком канале. Выходим из метро, а они уже туточки…

Как отмечал в свое время Натан Щаранский, да и многие бывшие борцы за право евреев на выезд в Израиль, Шестидневная война стала тем событием, которое разбудило национальное самосознание советских евреев. Гордость за Израиль, за свой народ, за его умение воевать привели к усилению среди еврейской молодежи интереса к своей истории и религии. А оттуда уже было рукой подать до их прихода в синагогу на праздники, до создания кружков изучения иврита, до еврейского самиздата и всего остального, что привело к волне алии 1970-х годов, а затем и к Девятому валу алии 1990-х. То есть, по сути дела, к исходу евреев из СССР-СНГ.

Таким образом, одно событие библейского масштаба в итоге породило второе.

В заключение я просто не могу не рассказать историю моего первого раввина в Израиле, рава Зюси Гросса. Он репатриировался в Израиль из Ленинграда в середине 1960-х годов, и в Шестидневную войну оказался на фронте.

«Первые три дня войны были крайне тяжелыми, мы почти не спали, и потому, когда на четвертый нам дали такую возможность, просто замертво повалились на землю, — рассказывал рав Гросс. — Но командир предупредил, что на сон нам дается всего четыре часа — дальше надо будет продолжать марш-бросок.

И вот сплю и вижу сон, будто я не здесь, в Синае, а в Нью-Йорке, в доме у Ребе. Хочу я попросить у него благословение, да не могу — уже вошла суббота, Ребе готовится читать кидуш, а я стою в самых задних рядах и тяну голову, чтобы его увидеть. Вдруг Ребе помахал мне рукой: дескать, подойди ко мне! Хасиды стали смотреть, кому это Ребе машет, затем расступились и пропустили меня к нему.

И тут Ребе прочел кидуш, затем дал мне отпить глоток и сказал: «Ничего не бойся, вернешься ты с войны с миром. И да даст Всевышний тебе силы!»

На этом месте я проснулся и чувствую — усталости как не бывало. Как будто не четыре часа спал, а целые сутки. Вот только ноги почему-то затекли, и чтобы размять их, я стал делать приседания.

В это время пришел командир, увидел, что все спят как убитые и стал ногами будить ребят. В это время он обратил внимание на меня и почему-то испугался.

— Что с тобой? — говорит. — Ты что, принял наркотики?!

— Да нет, — отвечаю. — Я религиозный человек, как ты мог такое подумать!

И ведь что любопытно: до последнего дня войны я прослужил, не зная и тени усталости.

Уже по окончании войны собрались мы в синагоге, и старики стали говорить, что хорошо бы написать письмо Любавическому ребе: ведь это он первым предсказал, что война будет длиться всего шесть дней, что она приведет к великим чудесам, а потери среди евреев будут очень невелики. Написал я письмо от имени всей нашей синагоги, а под конец — и о своем сне.

Через какое-то время получаю я ответ из Нью-Йорка, в котором Ребе благодарит за письмо, говорит, что впереди Израиль ждут еще большие чудеса и удивительные события, а затем пишет: «А случай тот, о котором ты рассказываешь, я, конечно, помню. Тебе ведь тогда очень были нужны силы, не так ли?»